– Туйт войт что! Ойдин куйзутик. Я иду туйда, а он… он… Страшно так. Бормойчет чтой-то. Не пройсто так. Перейдавал свейдения о нас, не ийначе. Я его брайслетом – вжуйх! Он – бах! А там, войт!
Пыря разжал кулачок, на испачканной пеплом ладошке лежала странная то ли горошина, то ли бусина. Исходящую от нее волшбу даже шутик ощущал, а уж батюшка Огнегор…
– Та-ак, – протянул чародей, кажется, отнюдь не взволнованный известием. – Садись рядом, рассказывай все подробно, ничего не пропуская. Где все произошло, как ты обнаружил предателя, что он говорил, отвечал ли ему кто?
Пыря прежде и помыслить не мог, что будет сидеть рядом с господином, прямо как равный, но, несмотря на волнение, вспомнил всё и даже смог внятно рассказать. На все вопросы до единого ответил, все мелочи припомнил, а ведь вроде бы глазеть да запоминать некогда было, уж больно быстро оно произошло. Задав последний вопрос и выслушав ответ, повелитель надолго замолчал, задумчиво разглядывая кольца на руках. Шутик сидел, боясь шелохнуться, хотя у него страсть как чесалось под коленкой, должно быть кто-то укусил, а он и не заметил.
– Что ж, Пыря! – окликнул чародей, когда терпеть стало почти невмочь. – Ты молодец. Бдительно стоишь на страже наших секретов…
– Сойздан слуйжить! – вскочил счастливый надзорник, разом позабыв и про противную коленку, и про казнь предателя, и даже про ненасытных демонов.
– …да только неладно вышло, – неторопливо проговорил Огнегор. – Ты ж знаешь, что служек мелких нам Тьма поставляет. Так вот, твой кузутик с самой Тьмой связь и держал, а ты, получается, ее создание уничтожил ни за что ни про что. За такое никто по головке не погладит, развоплотить могут. У темной владычицы терпения немного, а жалости – так и вовсе нет. Если прознает, кто ее служку уничтожил… ну, сам понимаешь.
Пыря сжался в комочек и задрожал мелкой дрожью.
– Я же слуйжил… Я же не знайл…
– Верю, верю, – Огнегор благожелательно улыбнулся. – Вернее тебя слуги и не сыскать. И ошибку ты свою искупишь, не сомневаюсь. Я-то Тьме ничего не скажу, не переживай. Главное – ты сам рот на замке держи и о том, что сегодня произошло, никому ни полсловечка, даже намека. Ты мне живым нужен.
Он, Пыря, нужен господину! Нужен! Господин его спасет, от беды защитит!
Шутик грохнулся на колени и подполз, пытаясь поцеловать край полы парчового одеяния.
– Ладно, хватит об этом, – отмахнулся Огнегор. – Удачно вышло, что гости наши кузутиков едят, вот и скажем Тьме, что этого – тоже.
Он поднялся, огляделся по сторонам и указал шутику на статуи:
– Раз уж ты тут, собери-ка все мои поделки, упакуй надежно, подготовь к перемещению в Вертогорье. А те статуи, что побольше да пострашнее, как вон тот дикий человек или вон то чудище многоногое, оставим тут. Они еще сумеют послужить. Вот тебе ключ от зала.
Просиявший Пыря радостно пискнул:
– Гойтов слуйжить!
Батюшка Огнегор широко усмехнулся, он не сердился, совсем нет!
– И вот еще что, – чародей расправил свои одеяния. – Как закончишь тут, заходи ко мне в личные палаты. Поручу тебе самое главное задание. Великой важности дело! Никому не могу его доверить, только тебе.
Шутик чуть не лишился чувств от переполнившей его радости.
Пыре хотелось подпрыгивать да насвистывать, что скворец на ветке, а умел бы петь, обязательно запел бы. Никогда еще верный служка огнегоров не был так доволен своим положением, даже заветная мечта – шапка с огненной опушкой – не казалась ему сейчас такой уж вожделенной наградой. Далеко теперь противному Линяле до Пыри. Подумаешь, шапка! Подумаешь, старший надзорник в Громовых Палатах! Вот личный помощник хозяина – тут особое доверие, великая милость! Это ли не признание верности да заслуг?!
А уж то, что оставил его милостивый батюшка Огнегор прибираться в тайном месте рядом с мастерской, в зале, куда не ступала лапка ни одного шутика, даже Линялы… Сколько же тут тайного и ценного, что никому не может доверить великий чародей, а вот ему, лучшему из всех, самому расторопному, самому умному, самому преданному, доверил!
Ненавистный Линяла колдунам да ведьмам шабаша помогает скарб собирать, а вот Пыря – отвечает за вещи самого Огнегора! И уж Пыря расстарается, ничего не позабудет: ни одежек дорогих, ни обуви, ни посуды золотой да серебряной, с которой батюшка-благодетель кушать изволит, ни зелий необходимых. Все соберет верный Пыря, все самолично уложит в сундуки, хрупкие вещицы мягкими тряпочками обернет, чтоб ничего не помялось, не погнулось, не разбилось. Переезд в Вертогорье пройдет без сучка, без задоринки, чтобы ни в чем нужды на новом месте у хозяина не было!
Жаль, не умеет верный служка читать мысли величайшего из повелителей, а то бы исполнял желания прежде, чем Огнегор приказать изволит… Пыря зажмурился и представил, как на новом месте усталый батюшка захочет помыться, а усердный помощник уже тут как тут: добавляет в воду масло лавандовое да розовое, приносит пушистый халат из ткани заморской. А захочет чародей отдохнуть, так вот оно, любимое кресло, стоит у печки, а рядом, на столике – кувшинчик с настойкой медовой на ста травах. Тут и чарочка особая серебряная, а вот и книжка в красном сафьяновом переплете, куда Огнегор любит на досуге свои мысли великие записывать – и перо с чернилами и песочком, все наготове!..
Господин всегда будет им доволен!
Чутье
Первый день в «Утёсе» пролетел незаметно. Варвара проспала до вечера, а как встала, позвала Маньку. Та оказалась на редкость расторопной, и помывшаяся, переодевшаяся Ласка спустилась поужинать.
В от души протопленном трактире вкусно пахло жареным мясом. Обеденный зал был заставлен столами и лавками, а для любителей уединения чуть дальше, отделенный стеной от общего покоя, располагался ряд укромных комнаток-клетей с толстыми дверями. То, что нужно! Мозолить глаза другим посетителям Варя не собиралась, а потому сразу попросила отдельный закуток, еды повкуснее да здешнего замечательного пряного вина.
Наевшись до отвала и вернувшись к себе, Ласка принялась разбирать «заплечник», готовясь и к встрече с Василисой, и к предстоящей дороге. Неторопливо разложила всё по местам, а добытые во Всемысловом кургане сокровища рассовала по отдельным мешочкам – за этим занятием девушка провела почти всю ночь и легла лишь под утро.
Сны ее одолели тревожные, но вспомнить их Варя не смогла, как ни старалась. В «Утёсе» заняться было решительно нечем, и сытой, отдохнувшей и не привыкшей к безделью Ласочке стало скучно. Не думала она, что после недавних приключений так быстро в дорогу потянет, однако ж – потянуло, да так, что аж пришлось со двора выйти, в лесочке прогуляться. Надеялась: вдруг Серого встретит? Он же где-то тут по окрестностям рыщет…
Не встретила, только зря замерзла. Чтобы согреться, решила размяться с витеней, а то уже давно с ней не забавлялась. Приметив на поляне сухое и обломанное сверху ветвистое дерево, Варвара набрала с десяток шишек и приладила на ветвях, а затем, поразмыслив, отщёлкнула и сняла с кончика витени золотой наконечник – зачарованный утяжелитель в предстоящем деле только помешал бы.
Использовать волшбу Варвара не собиралась – оживляющий косу самоцвет и то не тронула. Сегодня она решила отработать мастерство обращения с кнутом, чему в свое время посвятила немало времени, упорно и болезненно тренируясь. Именно болезненно – Ласка на собственной шкуре узнала, что такое обжигающий удар кончиком кнута: по неопытности исполосовала себе спину, ноги и даже по лицу пару раз прилетело, спасибо, глаза не выбила. Зато уроки усвоила и прежних ошибок не повторяла.
Девушка задумчиво провела пальцами по длинному и тонко заплетенному кончику косы, который обычно скрывал сунутый сейчас в кошель наконечник. Коса-витеня не только обладала волшебными свойствами, но и была в своем роде единственной. Обработанные особыми растворами волосы не секлись, а на ощупь мало чем отличались от плетеного ремня из сыромятной кожи. Но, в отличие от обычных кнутов, витеню не было необходимости смазывать маслом, она всегда сохраняла гибкость, не изнашивалась, не ссыхалась, не промокала, не рвалась и грязь на нее не липла.
Размяв плечи, руки и кисти, Варя отвела косу назад – и начала разминку. Витеня со свистом и громкими хлопками завертелась вокруг девушки. Восьмерка, прокрут над головой, вывод на прямой удар – щелчок, снова круг над головой… вынос влево, восьмерка, поперечный удар… переброс рукояти в левую руку, удар снизу вверх, снова восьмерка… Варя не напрягалась, управляя косой легко и непринужденно, неспешно поворачиваясь, мягко двигаясь по кругу, быстро перекидывая кнутовище из одной руки в другую, стремительно нанося удары по воздуху и громко щелкая кончиком. Умение одинаково хорошо владеть обеими руками пригождалось ей не раз, спасибо учителю-степняку, который в детстве заставлял Варвару тренироваться каждый день по нескольку часов кряду… Умение это пригодилось и много позже, когда пришло время обучаться владению оружием – и не только витеней.
Равновесие точности, скорости и силы – вот к чему следует стремиться, любой толковый пастух или возница это знает. Сегодня Варвара больше всего уделяла внимание хвату и управлению ударами, отрабатывала хлопки и получала истинное наслаждение от послушности своего чуда-оружия.
Три удара подряд, три резких щелчка, прокрутка над головой – и можно заканчивать. Не выпуская из правой руки кнутовища, а из левой – туго стянутого кончика косы, Варя закинула витеню назад, так, что та легла на плечи за шею подобием воротника. Что ж, поразмялась, позабавилась и, главное, согрелась. Теперь можно и удары по целям отработать.
Оценив расстояние, Варя приблизилась к дереву, наскоро примерилась – и, раскрутив косу над головой двойной восьмеркой, ударила наискось, целясь в крупную шишку, прижатую к стволу. Промазала! Кончик угодил в ствол, в лучах солнца брызнули в стороны ошметки сухой коры.
– Да чтоб тебя, – расстроенно ругнулась Варвара.