Дуня придвинулась к столу, положив левый локоть на скатерть, а кулак правой руки уперев в колено, приняв позу вызывающую и деловитую. Глазища ее зеленые сузились и теперь глядели цепко и хитро, будто у торговки на рынке.
– Перво-наперво – золота, и побольше, – затараторила она. – Чтобы и кольца, и браслеты, и на шею ожерелье, и корону на голову. Ага. И шубейку из соболя, нет, лучше из восточного барса. Нет, стой! Из этого… тушкана заморского, вот! Дворец хочу, чтоб рядом с селом прям! Из золота-серебра! И слуг видимо-невидимо. Хочу еще, чтобы все село видело, как я приехала с богатством, пышный приезд должен быть, чтоб годами вспоминали!
– Понятно, – с некоторой ленцой в голосе ответил колдун. – Сундук с золотом могу предложить, разве что.
– Мало за поруганную честь!
– Да помилуй, – притворно всплеснул руками Огнегор, – никто ж на твою честь не зарился!.. Сундук и шуба.
– Это ты говоришь, что не зарился. А я-то всем расскажу, как меня тут у вас чести лишили, слухов о тебе напущу таких, что бороду свою показать на людях не сможешь!.. Сундук, шуба, приезд и дворец!
– О дворце сразу можешь забыть – слишком затратное это дело, содержать не сможешь. Да и внимание княжеских посадников привлечешь. Давай так: сундук с нарядами дорогими да сундук золота красного.
– И приезд!
– И приезд, так и быть. Наколдую, – согласился Огнегор, разводя руками и улыбаясь.
– Ты погодь лыбиться-то, – усмехнулась Дуня. – Про самое главное еще не сказала!
Огнегор задрал брови.
– Жениха хочу приличного, знатного, городского, богатого боярина! Чтоб за мной ходил, на меня одну глядел. Раз ты меня, разумницу, в жены не взял – изволь предоставить замену! Без жениха не уйду!
Хозяин снова потер виски, морщась как от сильной головной боли.
– Хорошо, – наконец решил он. – Еще лучше придумал. Вот что мы сделаем: дам я тебе и наряды дорогие, и украшения драгоценные, и монеты золотые. Сам доставлю домой…
– А жених? – требовательно перебила Дуня.
– Будет тебе жених, только не сразу, а чуть погодя. Сама его выберешь. Я тебе зелье дам приворотное, несколько капелек в вино капнешь – век у твоих ног лежать будет.
Дуня хлопнула в ладоши и откинулась на спинку стула, довольно разулыбавшись.
– Хо-хо! И то дело! В Великоград поеду, самого князя захомутаю! Буду княжной всея Руси и Славии!
– Губа у тебя, девонька, не дура, – заметил Огнегор, – да только не выйдет. В города тебе нельзя. Там защита магическая, зелье силу потеряет, останешься ни с чем, на смех подымут. Только по деревням да селам искать придется, но уверяю – там зелье сработает безотказно.
– Ууу, – взвыла Дуня. – Я знатного жениха хочу, на что мне лапотник?! Где ж знатного в глухомани сыскать?
– Найдешь, – махнул рукой хозяин. – Людей поспрашиваешь, они подскажут. Многие бояре в усадьбах за пределами городов живут. Да что там – и в деревнях сыскать можно, они там за вотчинами своими приглядывают. Кстати, знаю одного такого… и не так уж и далеко, в Рабаткино… Сведу вас, будет тебе жених по сердцу.
– Главное, чтоб богатый…
– Богатый, богатый, – Огнегор поднялся, размял плечи и встряхнул руками. – Ну что, поехали домой, Дуня?
– Ладно, колдунчик, поехали, – девица вышла из-за стола, не забыв напомнить: – Но чтоб с шумом и весельем приезд был, как обещал!
– Будет тебе тройка гнедых или вороных, как пожелаешь. А могу и белых с золотыми гривами.
– О, то дело! Белые с золотыми – чудесно!
Огнегор подошел к девушке вплотную, приобнял за тонкую талию…
– Эгей, – та оттолкнула его, сверкая глазами, – а ну не лапать! Не твои уже прелести, упустил, так что руки не тяни!
– Успокойся, ягодка, – засмеялся колдун. – И в мыслях не было. Но вихрем полетим, мне тебя прижать к себе надо, коли хочешь со мной в село свое попасть. Как оно называется, к слову? В каком поселении такие умницы-красавицы встречаются?
Дуня было строго нахмурилась, но не выдержала – заулыбалась.
– Шестовица.
– Ага, – кивнул батюшка, – знаю. На Ретивке стоит, верно?
– Точно. Поехали! Прощай, бедачок!
На месте Дуни и Огнегора вдруг возник кружащийся облачный столб с проблесками огня, и спустя мгновение вихрь вылетел из покоев на террасу, а оттуда – ввысь, в светлеющее утреннее небо.
Шутик выбрался в центр залы и огляделся.
– Не бейдак я, – расстроенно произнес он и чихнул.
Вконец уничтоженный Пыря пристроился возле стула хозяина, поджидать батюшку Огнегора. Уж коли решит в пыль превратить, так лучше сразу, тут, чем в подземельях, на глазах у кузутиков и других шутиков… на глазах Линялы. Призрак шапки с огненной опушкой отодвинулся в немыслимые дали.
Колдун появился уже утром, когда солнце высоко поднялось над окоемом. Прилетел по своему обыкновению в виде вихря, вернулся в истинное обличье, неспешно приблизился к Пыре, который, съежившись, обнимал ножку стула. Колдун присел, мельком глянул вниз на несчастного служку и усмехнулся:
– Все, хвала Тьме, избавились мы от этого «счастья». Напомни мне в следующий раз Шестовицу за сто верст объезжать… Но въезд в деревню я ей пышный устроил, недурно вышло! Теперь несколько поколений будут передавать из уст в уста о тройке златогривой с бубенцами, не говоря уж о богатых дарах красавице Дуне. Все девки окрестные обзавидуются.
Пыря робко улыбнулся и потер мохнатые плечи:
– Мойя вина, байтюшка!
Колдун кивнул:
– Это так. Не стоит дела сердечные шутикам поручать. Думал, что с любой справлюсь, не впервой. И на́ тебе. Вот всем хороша девка, кабы рта не раскрывала. Красавица, кровь сильна, а дура дурой, да еще и алчная. Такую ломать замучаешься, а просто как роженицу использовать – разве что язык отрезать.
– А что ж не уйбил?..
– Да что за честь, руки об нее марать? – поморщился хозяин. – Убивать надо по делу. Ничего, обеднеть я не обеднел, зато развлекся на славу. Да и вреда людям эта дура принесет куда больше живая, Тьма бы одобрила. У меня, помнится, лет двести тому назад было такое, еле откупился. Эта хоть согласилась золотом взять, а той пришлось несколько секретов своих раскрыть, умна была, стерва.
– По вийду кйясивая… И свейтилась…
Огнегор поднялся и потянулся, разминая хрустнувшие суставы.
– Это да, крови Первых в ней достаточно, могло бы и получиться… Жаль. Ладно, ступай. Останешься моим доверенным слугой, надо будет – позову. А невестой новой сам займусь, когда время сыщется.
– Век добйоты твоей не забуду, байтюшка!
– Ступай!
– Сойздан слуйжить! – выкрикнул счастливый Пыря, подхватил ступку с хапунским мешком и прихрамывая побежал прочь.
Выдохнул, только когда проковылял через три зала и пять коридоров. Надо же! Видать, действительно удача ему улыбается. Дело-то провалил, а его не только не развоплотили, но и доверенным слугой оставили! А там, глядишь, и заветная шапка с огненной опушкой впереди ждет…
Эх, а хорошо-то как все сложилось!..
Не свое дело
Поставить в Фомкиных горках путевой камень никто не удосужился, только Алеша и сам знал, из каких дорог выбирать: нужно было или возвращаться на заставу, возможно, через Светлые Ручьи, или продолжать искать пресловутое «то, не знаю что».
Вопросов и загадок по-прежнему оставалось в избытке. Хозяева подбитого у тракта мурина и безногой тварешки в здешних пещерах прятались вряд ли. Как и разбойники, чей атаман благополучно сбежал на ждавшей неподалеку от места схватки лошади. Выслеживать душегуба по здешним лесам было делом заставной дружины, о чем Несмеяна и заявила, а Стоян с ней согласился. В Китеже дела охотничьи с княжьими не мешают, разве что те… сами путаются. Затесавшиеся в разношерстную ватагу волколачий шаман, переворотень и чудин давали отличный повод отправиться на розыск злонравов, а вопли Лукьяна про прикормленную купцами нечисть отсылали в осенние холмы. В холмах нашлось много чего, толку-то!
«В деревню поехали, – посоветовал будто подслушавший хозяйские мысли Буланко, – к Алене. Ты сласти обещал, когда мои брал».
– Обещанного три года ждут, – буркнул богатырь, оглядывая из-под руки серовато-золотые полуденные дали.
Съездить в Светлые Ручьи и впрямь не мешало, не зря же он Алене подарочек подыскал, да и про Лукьяна рассказать надо, пусть хоть оплачут по обряду. С другой стороны, Лукоморье важней, а значит, надо гнать к Стояну, за новостями. Может, Огнегор и не знает, где заветное яроместо, а ну как наобум ткнется, да и случайно угадает? Даром, что ли, худы да бедаки в этих местах туда-сюда шастают? Если дело примет такой оборот, придется встречать колдуна с его войском с тем, что есть. Воевод, обоих, пусть Меченый на кривой козе объезжает, а вот ратников-то отбирать ему. С теми, кто дрался с разбойниками, ясно, но их слишком мало.
«Куда едем?»
– Вперед, но шагом. Мне подумать надо.
Гривастый насмешливо фыркнул и зашагал широкой солнечной лощиной, в конце которой виднелся похожий на северный круглый шлем холм, оседланный толстым мертвым деревом. Если на него влезть, справа, сколько глаз хватит, увидишь все те же потихоньку повышающиеся холмы, зато слева блеснет Лихоборка, а за ней протянутся до самого окоема древние леса Тригорской пущи. Речным берегом до заставы ближе, чем холмами да рощами, но то до заставы…
Алеше надоело находить не то, за чем шел, даже если все оборачивалось к лучшему. Взявший след Охотник не отступит, а богатырских привычек так просто не избыть, вот мысли по кругу и возвращались к схватке с непонятной ватагой. Просто так оставить это дело Алеша не мог. Про пещеры Лукьян наврал, не было там ни разбойников, ни тех, кто якобы с торгашами спелся, но, покружив вокруг места засады, какой-никакой след да отыщется, пусть времени прошло и немало.
Что не его это дело, китежанин понимал, как и то, что и без разбойников сейчас дел невпроворот, только бывает долг… и долг. Тот, что с тебя люди требуют, – и другой, который знаешь за собой лишь ты, и поди-разбери, который сейчас важнее. А разбирать надо, причем самому. Один раз в твоей ночи чужой костер уже вспыхнул, еще раз вряд ли так повезет. И ведь бродяга Громослав вроде ничего не объяснял и не навязывал, только богатырь отчего-то всё сразу уразумел. Зато, когда за дело брались непрошеные советчики, Алеша не то чтобы не понимал, делал по-своему. И хорошо, если при этом клочки по закоулочкам не летели… на Тригорской заставе могут и полететь, Несмеяна – девка с норовом…