Никакой спешки, никаких ссор, все мирно, чинно, спокойно, один сдает дела, другая принимает и с округой знакомится. Китыч честно сообщил «своим» купцам, что теперь взимает пошлину и подписывает путевые грамоты Несмеяна, и принялся собирать вещи, а поленица – рьяно совать нос во все мелочи. И для веселого хитрована это могло стать досадной помехой…
– Эх, Русь велика, а мир еще больше, – продолжал ворковать Чилига, взглядом показывая на свои суда. – Путь-дороженька зовет, в Новеграде нас заждались. Знаешь, мы, купцы, прям как вы, Охотники, – на месте не сидим, корни не пускаем, все в заботах да тревогах.
– Какие уж тут корни, – весело согласился Алеша. Вот и время дорожные догадки проверить. – А где же начальник охраны твой? Ты мне еще на заставе встречу сулил, да не насухо.
– Гаврила-то? – вздернул брови купец. – Да тут он, вестимо, где ж еще ему быть? Я, как вернулся, расспросил его, кстати, как следует – не приметил ли он в округе нечисть какую.
– И?
– Не приметил, – замотал головой Чилига. – Уж не взыщи, а того лучше порадуйся. Неужто великана и многорогой той страхолюдины тебе не хватило?
Кому-то, может, и хватило бы. Но не Алеше и не сейчас.
– Чилига Евсеевич, раз уж ты на наш с великаном танец глядел, часом вировников не приметил?
– Кого-кого?
– Всадников на рогатых конях.
– А где они были-то?
– На этом берегу. Выше моста, на мысу.
– И хотел бы, да не увидел, – в голосе купца послышалась досада. – Я ж на тебя глядел, а с того места мост не разглядишь.
– Точно, – оттуда и впрямь не разглядишь, башня закрывает. – А вообще ты их видал? За великана спросить с них надо бы, а для того след взять нужно. Говорят, они на вырубки заходят иногда.
– Не было тут при мне ничего эдакого… – Алеша не отвлекался, за круглощеким бородачом следил внимательно, но тот лишь пожал плечами, ничем себя не выдав. – Разве что кикимора не то пригрезилась, не то впрямь была. Да и что им тут делать-то?
– Они Бакаутовую пущу сторожат, – острый слух Охотника уловил какой-то шум со стороны склона. Кажется, кто-то приехал и спускался вниз, к лагерю… помешает еще разговору, чего доброго…
– Бакаутовая пуща – под запретом, – вряд ли что-то слышавший Бурбело был само спокойствие. – Туда ход заказан, все про то знают, кого угодно спроси. Эй, Васька! Про Бакаутовую пущу знаешь?
По-прежнему торчавший неподалеку парень немедленно встрепенулся:
– Как не знать! Нельзя туда ходить, запрещено!
– Вот видишь, – довольно кивнул купец, но вдруг глаза его расширились и он вскочил на ноги: – Ох, никак сама воевода пожаловала! Вот это честь!
Алеша тоже обернулся навстречу гостям. Несмеяна явилась со своим Вечнозеленым; коней наверху она оставлять не стала, спешилась уже возле самого костра. Тригорские скакуны были взмылены – воевода их гнала, только зачем?
Люди Чилиги, сидевшие у соседних костров, поднялись вслед за хозяином, выказывая приехавшим уважение, но не подходили, топтались пока на месте, с любопытством глядя на рослую поленицу в богатой броне.
А вот у Алеши при виде воеводы мысли в голове понеслись галопом. Если раньше с Титом у купца все было полюбовно, то надежды на то, что упертая и «правильная» Несмеяна, не глядя, подмахнет дорожные грамоты, не было ни малейшей. Что делать в таком случае купцу, которому уже заказали ценный лес, добывать который нельзя и за этим строго следит воевода Тригорской заставы? Осторожный Чилига, может, и рад был бы отказаться от сделки, но если заказчики люди суровые – то наверняка за невыполненные обязательства спросят жестко, вот и осталось пойти на рискованный шаг.
Ведь если Несмеяна исчезнет, на хозяйстве останется Кит, который еще немного повоеводствует – немного, но достаточно долго, чтобы обеспечить проведение сделки. Ну а если старика потом заподозрят в убийстве, торгашам без разницы, сложность в другом, как устроить, чтобы воевода сгинула бесследно вместе с охраной. Так, чтобы никто не только не догадался, в чем дело, но в сторону честных купцов даже не покосился. И в ход идут лжеразбойники…
– Вечер добрый, Чилига Евсеевич, – поздоровалась Несмеяна вполне дружелюбно, едва удостоив Охотника взглядом. – Спросить тебя о деле одном хочу.
– Вечер добрый, воевода, – степенно поклонился купец, – коли смогу – отвечу, только сядь сперва, прошу. Стыдно мне голову задирать, чай, не мальчишка – и пузо нажил, и кошель набил.
– Ладно уж, – Несмеяна махнула рукой спутнику, садись, мол, и опустилась на подвернувшееся бревно. Похоже, она не злилась. Уже радость. – Ответь-ка мне…
– Выпить ли не желаешь?.. – завел свою обычную песню Чилига, но воевода резко качнула головой.
– Сначала о деле, а там поглядим.
Бурбело развел руками, но уселся.
– Хочу я у тебя узнать, – Несмеяна выпрямилась, уперев кулак в бедро, – почему на мою заставу лесожители напали. Что вы такого тут творите, что аж в Рудных топях икается?
– Мы? – распахнул глаза Чилига. – Что… Честно у нас все, за каждое бревно – в расчете. Хоть Тит Титыча спроси, хоть кого.
– Я уже все знаю, купец. И спрашивать не пришлось. И про вырубку, и про договор ваш с прежним воеводой, и про то, что доверился он тебе и уже года два как за вами не присматривает.
Значит, Кит до заставы таки добрался и обо всем рассказал. Странно только, что сам сюда не заявился. То ли хмель до конца не выветрился, то ли сама Несмеяна не захотела ни его, ни Стояна с собой брать. Сама во всем разобраться решила, норов показать, порядок навести. Как бы это сейчас боком не вышло…
Алеша покосился на людей Бурбело, что потихоньку подходили к их костру. Рослые, загорелые, с суровыми лицами… Таких увидишь и не сразу разберешь – то ли лесорубы, то ли плотогоны, то ли разбойники…
Вот оно! Чилигины заказчики не могли оставить столь ценный груз без присмотра, приставили к купцу умника в шитых золотом одежках, а к нему – еще и умело подобранную охрану, очень может быть, что из числа бывших душегубов с Вольного полуострова. Не смени Великий Князь воеводу, ватага скрытно бы двинулась вслед за грузом, никому не навредив, но теперь ее пришлось использовать еще и на Руси. Обрядили в грязные тряпки самых опасных и приметных – степняков, чудина и переворотня с волколаком, и отправили помеху устранять. Куда и когда поедет воевода, на заставе было известно, осведомитель купеческий там наверняка давно трется… да и без задней мысли кто-то проболтаться мог, тот же Свирята. Где искать Несмеяну, долговязый стражник брякнул чуть ли не прежде, чем о том спросили…
– …Охотник, ну хоть ты уважь, слова мои подтверди! Он ведь тоже меня пытал про рогатых коней, а я их и в глаза не видел, я…
…И к Несмеяне вышел «местный» с загодя придуманной сказкой. Поленица попалась и ожидаемо отправилась проверять странный курган. Если бы не удравшая лошадь, искали бы ее долго и вряд ли бы нашли. Тел нет, следов – тоже. Волколачий шаман постарался, да осенние дожди смыли. Пока отпишут в Великоград, пока будут пытаться понять, что произошло, запретный товар под должным присмотром уплывет за море. Ну а потом иноземным гостям уже все равно будет, они и вировников с того прогнали, что возвращаться на Русь не собирались. Мало того, еще и лес с заставой стравить попробовали, чтоб о них и не вспомнил никто и чтоб Великому Князю напоследок нагадить.
– Буланыш, – торопливо зашептал в кулак Алеша, – оглядись. Если воевода людей привела, гони их вниз. А нет – сам сюда дуй.
Сколько именно людей у купца, богатырь не знал, потому и решил, что помощь не помешает. На заставе Чилига пел про полтора десятка. Сейчас у костров с дюжину собралось, а сколько на кораблях? В одном струге уместится с десяток, значит, выходило человек двадцать, но точнее не сказать. И меньше могло быть, и больше. Оружие у многих Охотник еще когда в лагерь заходил – приметил. Если все обученные и знают, с какого места за меч браться, придется попотеть. Другое дело, что мастерство разбойничье на кургане китежанин сам проверял – воины они аховые. Так что выкрутимся, и не с таким «войском» справлялись. Главное – выяснить, знал ли Чилига о том, что происходит, или все под его носом без его ведома провернули. Для того и заготовлен нужный вопрос.
Алеша спокойно потянулся за лепешкой, слегка сдвинувшись и повернувшись. Выхватить меч и вскочить он успевал в любом случае, но так было сподручней и Чилигу хватать, и Несмеяну прикрывать, лишь бы из луков бить не вздумали.
– Мы порядок знаем! – А Бурбело-то все еще соловьем разливался… впрочем, нет, вороном каркал, все больше и больше краснея. – Сколько здесь орудуем – к заповедным кущам ни разу не совались. Тому порукой мое честное купеческое слово, которым я дорожу больше жизни! Любого из моих людей спросите – не ходим мы туда, рубим по тем делянкам, о которых с Тит Титычем и договаривались! Напраслину на нас возводишь, воевода, не по-людски это!
Не будь наверху никого, Буланыш бы это уже сказал, раз молчит, значит Несмеяна заявилась хотя бы с пятком воинов. Значит, и впрямь нужно тянуть время.
– Коли над вами заставного надзора не было, некому правоту твою доказать, – сурово возразила Несмеяна, поднимаясь. Купец тоже вскочил, но Охотник остался сидеть, на всякий случай не сводя глаз с людей Чилиги. – А слову купеческому я не верю. Насмотрелась на вашу братию, вас все больше барыши волнуют.
Нашла чем попрекать, едва не вмешался Алеша. Их – барыши, а тебя – слава. И что хуже – еще разобраться бы. Китежанин приблизил к губам отломленный кусок лепешки и прошептал:
– Буланко. Ну что там?
«Бестолковые, хуже Тупого. Приказа ослушаться не хотят. Воеводу боятся. Она им сказала наверху ждать. Я иду?»
– Нет пока, – схватить Чилигу за горло и загородить им Несмеяну он успевает, но еще рано. – Заставь их спуститься.
А выйдет ли? Голосом человечьим дивоконь не разговаривает, никто, кроме Алеши, его не слышит, разве что грудью упрямцев к обрыву толкать… Понять могут неправильно…