В сердце у парня крепло осознание, которое он толком не смог бы сейчас выразить словами, но чувствовал его всё острее: ни на какие сделки идти с этой силой нельзя. Ни ради себя, ни ради других.
С ней можно только драться.
– Как мне отплатить-то вам… – виновато выдохнул наконец Онфим, когда впереди, в тумане, показались валы, ограждавшие окраину Дакшина.
– Управу найди на гордость свою дурную, – тут же обернулся к нему Молчан. – Да от людей не отворачивайся, тех, что помочь хотят от чистого сердца. А то, вон, к ловцу душ с Лысой горы на поклон его понесло… Глянь на себя, парень: у тебя ж и упрямства на семерых хватит, и руки – золото. А ты их опустил. Неужто сам, без подарочков от нечисти, не сумеешь судьбу свою переломить?
– Этот, рогатый, напророчил здесь мне из нищеты никогда не выбраться, – угрюмо произнес чеботарь.
– В Дакшине, может, и не выбраться, а белый свет – большой, в нем места и получше есть, – Молчан ободряюще хлопнул его по колену. – Слушай-ка: подавайся ты и правда с ребятишками к шурину в Атву. Да не тяни! На новом месте всё заново начнешь. И жизнь – тоже. Шурин твой, Дубравка говорит, человек хороший – пособит тебе там обустроиться. А на поклон к родным могилам приезжать будете.
Онфим не ответил.
– Вот чего еще не пойму, – подал голос с седла Яромир. Молодой богатырь своего все-таки добился – уговорил Миленку сесть впереди него и выглядел сейчас довольнее некуда. Точно коврижку медовую в облизку слопал. – Худ проболтался: мол, человеком он не часто оборачивался. Отчего ж столько рассказов в Дакшине ходило про его поддельную личину? «Белый волшебник, светлый чародей». С чего бы это?
– Тех, перед кем он ее не надевал, надо думать, больше было, – усмехнулся Молчан. – Да никто ведь не признается по доброй воле, что с нечистью на сделку пошел… Так что ты решил-то, Онфим? Поедешь в Атву?
Чеботарь вздохнул. Слабо улыбнулся уголком рта – и вдруг кивнул.
– Поеду, – это прозвучало у Онфима так, словно он обет давал. А потом отец Дубравки добавил совсем тихо: – И… ну… спасибо вам…
Те, кого питает Тьма
Весть о приближении гостей принес под утро один из муринов, следящих за дальними подступами к Бугре-горе. Соглядатай размером с небольшого ворона уселся на предплечье хозяина на манер заправской ловчей птицы и, сложив зубчатые, перепончатые крылья, заскрипел, докладывая об увиденном. При этом бедак медленно шевелил черными глазками, мокро блестевшими на подвижных отростках, похожих на глазные щупальца улиток.
Давным-давно, когда Огнегор впервые увидел этих тварей, его чуть не стошнило от отвращения, уж больно уродливая у них была внешность. Остроконечная лысая голова, сплошь покрытая мелкими острыми рожками, тупая морда, тщедушное тельце с тонкими конечностями, что уж говорить про мощные челюсти с острыми, как хорошо заточенная бритва, костяными пластинами вместо зубов, способными раздробить любые кости! Даже привычный ко всему Огнегор считал, что вид у муринов неприятный, если не сказать отвратный.
Но они нужны для дела. Летучие бедаки способны наблюдать за приближением врагов, превосходно видели в темноте, могли убить человека, впрыснув ему порцию яда, и главное, были достаточно разумны, чтобы сообщать важные вести. Полезные твари, а внешность… что ж, не всем быть красавцами. Уж кому, как не Огнегору, об этом знать. Это к собственному уродству привыкнуть сложно, а к чужому – запросто.
Поначалу колдун поручил заниматься всеми крылатыми разведчиками худам. Те с бедаками ладили неплохо, а потому и кормили, и ухаживали, и донесения получали. Только после последнего доклада Хардана Огнегор понял, что лишается возможности узнавать вести быстро и прямиком от соглядатаев, из-за чего хлопот только добавляется. Потому и приказал: с того дня все мурины должны докладывать великому колдуну лично.
Сидящий на руке уродец успел проскрежетать, что в предгорьях, недалеко от Восточных Врат, появилась странная парочка: мол, идет по дороге существо, ни на что не похожее, точнее, похожее то ли на мышь, то ли на крысу, но размером с большую собаку. Идет к тому же на двух ногах, несет котомку за плечами, а в той котомке сидит большая рябая курица. И такой от них исходит ужас, что все звери лесные в страхе разбегаются.
Что ж, мурину и впрямь не понять, а Огнегор сразу догадался, что это и есть гости, о которых его предупреждала Тьма: ее любимые порождения, Ряба и Мышь. Эти демоны на Руси немало дел натворили по забочным деревням, а после очередного подвига им следует отдохнуть, отсидеться в укромном месте. Ох, как же не хочется принимать их в Громовых Палатах. Лицом к лицу с Рябой и Мышью Огнегор пока не встречался, зато много знал о других демонах Чернояра. Им пальцы в рот не клади – откусят по локоток, не поморщатся и еще добавки попросят. Кто знает, с чем пожалуют любимцы Тьмы, что вздумают тут учинить? Будь его воля, запер бы ворота да отправил восвояси… но нельзя. Огнегор хорошо знал, что Тьма заботится о своих особых питомцах, и, не приведи Чернобог, мало почестей окажешь героям, сам потом не обрадуешься.
В нужный час заранее предупрежденный Огнегор вышел на крыльцо и встал на верхней ступеньке мраморной лестницы, ведущей в просторный восточный двор. Хозяина сопровождали избранные слуги-кузутики, поддерживающие длинные полы мантии – на сей раз синего бархата. Ворота во внутреннем дворе распахнулись, и худы-стражники клацнули мечами по щитам.
Огнегор прищурился, разглядывая вступившую на каменные плиты двора странную парочку. Да, мурин не соврал – огромная крысо-мышь неопределенного пола, только вот ходит, как человек, и шкура вся исколота железками, даже в носу торчит что-то в виде спицы. Так украшать свои тела любят все слуги Тьмы, и Мышь не был исключением. Ух, и жилистая тварь, мускулы так и перекатываются под украшенной рубцами серой шкурой! Хвост странный, кончик на руну Чернояра походит, только с плоским и длинным шипом по центру – таким запросто зарезать или заколоть можно. Лапы когтистые, желтые зубы из пасти торчат, а мертвые, светящиеся глаза с маленькими зрачками смотрят безучастно, будто Мыши скучно…
Спутница Мыша не казалась такой жуткой, напротив, выглядела и в самом деле как очень большая рябая курица, гордо восседающая в коробе за спиной своего спутника. Так подумалось Огнегору, пока тварь не повернула к нему голову. Смотрела она на встречающих с презрительным высокомерием, и хозяин Громовых Палат исключением не стал. Так посматривали на Огнегора худы старших чинов, тот же Хардан… однако осмысленный, колючий и совсем не птичий взгляд курицы навевал жуть и холодил душу, вызывая ознобную дрожь. Внезапно заныли старые раны, да так резко, что Огнегор пошатнулся и едва не упал.
Он сжал в руке посох, с усилием стряхнул с себя наваждение и обратился к демонам, неспешно поднимавшимся по ступеням:
– Добро пожаловать в Громовые Палаты! Коли устали, притомились с дороги, ваши покои ждут вас!
Все было готово, за этим он проследил лично. Узнав о нежданных, но важных гостях, Огнегор сразу решил, что жить они будут в особых палатах, подальше от него и от основных жилых ярусов. Кто знает, не вздумается ли демонам поразвлечься на свой, особый манер. Да и к ним никто не полезет зазря.
Мышь только молча кивнул, зато Ряба соизволила ответить. С ленцой, как будто разговаривала с холопом:
– Мы ненадолго. Как Мышь проголодается, пойдем дальше.
Проголодается? А, ну да, конечно, Мышь питается не только и не столько едой, пусть и кровавой, ему побольше разрухи да людского ужаса подавай. Для того и нужно яйцо Чернояра, которое сносит время от времени демоническая курица.
– Кормить нас надобно пять раз в день, – продолжала равнодушно кудахтать Ряба. – Побольше молока, мяса свежего, зерен отборных…
– Обеспечим, – степенно кивнул хозяин Бугра-горы, стараясь сдержать поднимающее голову раздражение. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. – Слуги проследят, чтобы все было исправно сделано, выполнят любые требования.
– Любые? – зыркнул Мышь с насмешкой.
– Любые! – прошелестел за спиной тонкий голосок кузутика-служки.
Похоже, вся нечисть Бугры-горы напугана до смерти: даже худы от гостей отшатываются, глаза прячут, рогатые головы в плечи вжимают. Мощь демонов с Той-Стороны чувствовали все. Огнегор прожил много и повидал на своем веку всякое: каменных великанов-людоедов; склизких, шипастых и зубастых чудовищ; летающих демонов из корневых миров Карколиста… но никогда не ощущал ничего подобного. Сейчас он кожей чуял мощь, которую несла в себе эта парочка. Не зря худы от них шарахаются, не зря кузутики дрожат как осиновые листья. Недаром Тьма ими дорожит и оберегает.
Вот бы использовать их в будущей войне! С ними много дел натворить можно, да только есть у Рябы и Мыши хозяйка, они одной ей и покорны. Может, и к лучшему. Кто знает, что у демонов в голове? Хорошо хоть недолго здесь пробудут…
Когда опасные гости в сопровождении шутиков Брюхана и Хряпа удалились в отведенные им палаты, Огнегор в дурном настроении вернулся в свои покои. Там он позволил кузутикам снять с себя тяжеленную мантию и переодеть в более удобный, но, как всегда, роскошный наряд.
Самая неприятная часть дня была окончена. Делать что-то важное решительно не хотелось, после встречи с демонами Чернояра тянуло побыть в тишине и покое, собраться с мыслями. Для такого настроя была у хозяина Громовых Палат отдушина, о которой знали немногие: любил он на досуге поразвлечься ножом и резцом, сделать что-то своими руками, без волшебства. Нет, конечно же, резцы были зачарованные, с «живым» дубом обычная сталь едва справляется, но резать Огнегор любил сам, по собственным задумкам, не прибегая к заклятиям.
Потому Огнегор и уважал Ярозора – видел в нем такого же страстного и рукастого мастера. Правда, зодчий посвящал любимому делу все свое время, а хозяин Бугра-горы такого себе позволить не мог, да и не хотел. Он справедливо полагал, что, долго занимаясь одним и тем же, можно потерять интерес, увлечение обрыднет, превратится в обыденность и растеряет свое очарование.