Кстати, появился такой не совсем обычный трофей у медицинского взвода абсолютно неожиданно.
Как-то, еще перед наступлением 24 февраля, Егор посетовал, что одним уазиком-таблеткой они много не навоюют. В общем, нужен более эффективный, а главное, бронированный транспортер поля боя. Не так давно полевой медик снова вернулся между делом в разговоре к этому вопросу.
А один из мотострелков все так же, между делом, абсолютно походя, сообщил, что похожий бронированный гусеничный тягач он недавно видел возле моста через железнодорожные пути на железнодорожной станции Волноваха.
Егор сообщил об этом лейтенанту медслужбы Громову. Тот вначале выдвигаться в том направлении запретил: по улице Центральной все еще вспыхивали перестрелки.
А вот чуть погодя Егор с тем бойцом, с Игорем и Мишей-волонтером все же пробились к железнодорожной станции. Вышеозначенный тягач МТ-ЛБ все еще там стоял, уткнувшись скошенным носом в угол двухэтажного жилого дома. Дом оказался выгоревшим дотла, а вот надежная «мотолыга» цела, невредима и завелась с пол-оборота! Игорь, как оказалось, успел поездить за восемь лет войны в Донбассе и на таком вот «аппарате». Бронированный гусеничный тягач быстро пригнали в часть, закрасили украинские эмблемы и нанесли поверх них белые буквы «Z» где только можно и тактические знаки родного мотострелкового батальона. Так с недавних пор, к огромной радости Егора и остальных его сослуживцев, трофейный МТ-ЛБ стал служить бронированным медицинским транспортером поля боя. Пусть броня довольно тонкая, но она все же была, и поэтому теперь появилась возможность не ползать самим под пулями, на себе вытаскивая раненых, а подгонять гусеничную машину поближе. Да и случайный обстрел, что совсем не редкость на передовой, надежной «мотолыге» был совсем не страшен. Разумеется, если это не крупнокалиберный ДШКМ или «Утес» на прямой наводке.
Еще толком не закончились бои за Волноваху – на улицах и в отдельных зданиях при «зачистке» то и дело вспыхивали перестрелки с бандеровскими недобитками, а к ним в мотострелковый батальон уже направили подкрепление. В один из пасмурных дней начала марта «Урал» тылового снабжения выбросил из затянутого тентом кузова два десятка солдат. Одеты они были в бушлаты старой камуфляжной расцветки середины 90-х годов, однако довольно добротные, такие же брюки и ботинки-берцы. На головах почти у всех красовались старые советские каски-«шестиклепки» послевоенного образца. За что резервистов, кстати, сразу же и прозвали «железные головы», а уж если совсем с иронией, то «жестяные бошки». Лишь у немногих были бронежилеты: старые советские или вообще трофейные. Но зато автоматы – только что со складов, хотя тоже еще из советских мобилизационных запасов. На поясе – стандартные брезентовые подсумки на четыре магазина и штык-ножи в ножнах. У некоторых вдобавок на автоматах стояли и подствольные гранатометы.
Правда, были и такие резервисты, которым автоматов, видимо, не хватило. Они щеголяли с СКС – самозарядными карабинами Симонова. А на ремнях у них находились стандартные подсумки на десять патронов. В общем-то, и карабины были неплохим оружием, требовалось только привыкнуть к особенностям стрельбы из них.
Собственно, призванных по мобилизации резервистов и не рассчитывали сначала использовать «в первом эшелоне». Но война круто поменяла изначальные планы, и пришлось, что называется, «латать дыры» тем личным составом, который имелся в наличии.
По мнению не только Егора, но и многих «служивых», то есть тех, кто уже имел боевой опыт, главной проблемой была не общая необученность или же отсутствие нормальной экипировки, а неумение действовать сообща в составе подразделения. Что поделать, боевая слаженность вырабатывается в течение недель, а то и месяцев службы.
– Ну как служба? Где до этого был? – поинтересовался старший сержант Скворцов у одного из резервистов.
– Нормально, до этого – подразделение охраны, следили за порядком, предотвращали случаи мародерства.
– А снаряжение, оружие не подводит?
– Снаряжение, хоть и советское, но добротное. Автомат не подводит. А как «Калашников» может подвести? – с явным недоумением ответил мобилизованный солдат. – Бронежилет только непривычно таскать, тяжеловат…
– Ну это дело поправимое, есть у нас на такой случай трофеи… – улыбнулся старший сержант, командир расчета тяжелого «Утеса». Было видно, что ответы резервиста ему пришлись по душе.
Сам Александр родом из города Снежное на востоке ДНР, почти у самой границы с Россией. По специальности – слесарь теплосети, пошел в армию по мобилизации и до этого не служил. Но чисто практическая сметка и довольно спокойное отношение к военной действительности помогли ему сравнительно быстро адаптироваться на передовой.
Внимание Егора привлекли два солдата. Оба, как оказалось, призывники из Донецка, но отношение к войне у них очень разное.
– Для меня война – это жутко. Поражает неустроенностью, всеобщей неразберихой, не очень хорошей организацией. В любом случае война – это не то место, где я мечтал бы оказаться! – делится своими мыслями один из них, нервно поправляя ремень автомата.
Он, как выяснил Егор, студент университета, учится на психолога. Но, по мнению полевого медика, ему самому психолог не помешал бы…
А вот второй солдат являл собой полную противоположность, на своего боевого товарища смотрел несколько снисходительно, хотя вслух ничего не высказывал. К военным действиям он отнесся также с философским спокойствием.
Привлекал внимание и его внешний вид: потертый черный бронежилет с разгрузочной системой, по виду явный трофей. В карманах в быстром доступе – пачки патронов. Вооружен он самозарядным карабином Симонова, оружие держит уверенно.
– А как тебе служба?
– Тяжело приходится, но, в общем, терпимо. Конечно же, хочется домой, но мы здесь выполняем определенные боевые задачи, всякое бывает. Так что тут не до расслабона… Я срочную служил еще до 2014 года, потом работал на шахте, сейчас еще и учусь в техникуме, – спокойно и с настоящим солдатским достоинством излагал он.
В это время к мотострелкам подошел командир разведвзвода «Ветер», постоял чуть в сторонке, послушал.
– Слышишь, боец, а тебя не смущает, что у многих автоматы, а у тебя всего лишь карабин?
– Абсолютно не смущает, – с таким же спокойствием и даже с легкой улыбкой ответил солдат. – У меня дома такой же СКС остался. Я охотник, и такое оружие не только привычнее, но и точнее бьет. Да и дальность повыше, чем у «Калашникова». Жаль только, оптики нет…
– Позывной у тебя есть?
– Нет, пока только имя-фамилия.
– И кто ты по имени-фамилии будешь?
– Константин Ищенко.
– Позывного, говоришь, нет, а сам охотник… Значит, будешь «Егерь»!
– «Егерь» так «Егерь», – пожал плечами солдат. – Главное, чтобы не дичь…
Незамысловатая шутка понравилась всем.
– Мой позывной – «Ветер», я командир взвода разведки. – Пойдешь к нам снайпером? Оптику на карабин мы тебе подыщем, а заодно и дульный тормоз-компенсатор, чтобы СКС тише стрелял.
– Пойду.
Такие вот солдаты прибыли в батальон по мобилизации. Егор и его боевые товарищи лишь скептически улыбались, глядя на пополнение. Но все же общими усилиями со стороны опытных бойцов и желанием со стороны вновь прибывших процесс обучения военным премудростям не затянулся.
Егора назначили ответственным за медицинскую подготовку и обеспечение пополнения. Ну тут как всегда. Сначала плоские шуточки в адрес «медицины» по поводу дармового спирта и наркотических обезболивающих. Потом категорическое неприятие самого медицинского инструктажа: «Да нафиг нам это надо!» Однако полевой медик умел быть ОЧЕНЬ убедительным.
В итоге он рассказал азы по оказанию первой доврачебной помощи, настоял, чтобы сами резервисты хоть по паре раз намотали друг на друга жгуты и бинты. Самим воякам выдали, как говорится, «на что Родина не поскупилась»: стандартный красный жгут Эсмарха, обычный серый перевязочный пакет в прорезиненной оболочке и шприц-тюбик с сильным обезболивающим. Егор витиевато, по-солдатски выматерился и вручил им медицинские комплекты, которые сам и собирал.
Новоприбывших распределили по ротам и взводам, чтобы они под опекой более опытных товарищей набирались боевого опыта. Но почти сразу же за пополнением пришел приказ из вышестоящих штабов – выходить из Волновахи на доукомплектование и краткосрочный отдых.
Побитые в боях боевые машины пехоты мотострелкового батальона ДНР, грузовики, пара трофейных джипов с пулеметами ехали по разбитым улицам мимо почерневших от копоти развалин домов. Как сказали накануне местные жители, украинские бронетранспортеры и танки стреляли прямо от жилых домов.
– Украинские солдаты прекрасно знали, что в домах находятся люди, – рассказал местный житель Александр Иванович. – Более того, когда украинские солдаты отступали, то облили бензином первый этаж дома и подожгли его, чтобы скрыться за пламенем. Пара подъездов просто выгорели, в том числе и моя квартира.
Егора настолько поразила эта мимолетная встреча с мирным жителем, что он даже адрес в Волновахе запомнил, где украинские солдаты совершили это военное преступление, – улица Менделеева, 23[8].
В отдалении слышалась автоматная и пулеметная трескотня, изредка бахали взрывы. Отдельный мотострелковый батальон уходил из Волновахи на кратковременный отдых и доукомплектацию, после чего воинов-республиканцев ждали новые бои на юге – в Мариуполе, против «отмороженных» карателей-националистов полка «Азов».
Глава 11Дорога на Мариуполь
Стальная змея батальонной колонны двигалась по разбитым фронтовым дорогам из Волновахи на юг. Точнее, на юго-восток, к селу Гранитное – примерно в 60 километрах от Мариуполя. Поздний весенний снег милосердно укрыл белым госпитальным покрывалом раны истерзанной земли: выгоревшие до рыжины остовы военной техники, воронки от разрывов снарядов.