Марина нервно проглотила ком в горле и кивнула.
— Сейчас отправлю на печать. Скопирую пока на свой портативный носитель. И придется пригласить своего техника, чтобы почистил мои следы…
Хорошо, что она сразу начала думать в верном направлении. Толстой-Стагнис до некоторого времени не должен был знать, что я узнал еще один его грязный секрет.
И сколько еще таких я найду?
Принтер затрещал, выплевывая страницы. Марина взяла их, быстро пролистала и протянула мне. Я сложил документы и убрал их во внутренний карман куртки. Она вопросительно посмотрела на меня:
— И что мы будем делать теперь, кузен Алексей?
Я не ответил сразу. В моей голове всплывали обрывки информации, но окончательная картина пока не складывалась.
— Вам лучше забыть, что видели это, — произнёс я наконец. — Никому не говорите о файле и его содержимом. Даже профессору Толстому. Я передам это профильным службам. Речь идет о государственной измене.
Марина вздохнула и качнула головой:
— Я не понимаю… Это вещество. Я даже представить себе не могу, где в Империи пятнадцать лет назад могли синтезировать нечто подобное. Это уровень…
— Не наш, — закончил я за неё.
Она кивнула, нервно сжав ладони.
— Именно! А ведь этот препарат давал лейб-медик Миних… — продолжила она. — Я не могу поверить, что он мог разработать нечто настолько сложное. Он маголекарь, Алексей, а не фармацевт! Это точно не он. Но где он брал препарат…
Я мрачно усмехнулся:
— Это ещё один повод не распространяться о находке. Миних действительно не способен создать подобное. Он просто исполнял чьи-то приказы.
Марина шумно выдохнула и устало провела рукой по лицу.
— Всё это слишком странно… Черт, это и правда заговор!
— О котором вам лучше молчать. И на сегодня, дорогая кузина, вам лучше закончить работу, — твёрдо сказал я. — Я подвезу вас до дома. Ездили когда-нибудь на «Ирбисе»?
Марина покачала головой.
— Если честно, я ничего не смыслю в автомобилях. Для меня что «Ирбис», что «Омега». Едет ровно — и хорошо… Наверное, «Ирбис» — это что-то элитное, раз вы так гордитесь этой машиной?
Я рассмеялся. Да, Марина Федоровна постоянно меня удивляла. В некоторых моментах она проявляла потрясающую эрудицию, в других же обнаруживала полнейшее незнание, словно свалилась с Луны. Но ей не мешало и даже придавало шарма.
Она собралась быстро. Пока я ждал её у выхода, мои мысли крутились вокруг полученных данных. Если не Стагнис, то кто мог создать такой препарат? И если в этом замешан великий князь, то, выходит, и создателя он знал…
Мы вышли из здания. Гвардейцы, охранявшие великую княжну, двигались за нами. Марина отпустила их и села в Барсика, а бравые охранники ехали на собственном транспорте позади нас.
Дорога до Зимнего дворца заняла всего четверть часа. Марина всё это время не унималась:
— Я поняла, что меня смущало… Чистота связки аномальных частиц. Это не природное явление, Алексей. Это совершенно точно лабораторный синтез. Но чтобы создать нечто подобное, нужно понимание, которого в Империи просто не было в то время! Мы еще не умеем работать со столь малыми масштабами!
Я промолчал. Возможно, понимание было. Просто не у тех, кого мы могли бы заподозрить.
Мы прибыли к Малому Эрмитажу. Гвардейцы проводили Марину к входу, а я задержался, выходя из машины. На балкон второго этажа вышел человек, которого я уже и не ожидал увидеть в этот час — великий князь Фёдор Николаевич.
Он смотрел на меня сверху вниз, и я дежурно его поприветствовал:
— Ваше императорское высочество.
Великий князь на мгновение задержал взгляд на мне, затем сказал:
— Зайди ко мне, Алексей. На чашку чая.
Это был приказ, а не предложение. Я ответил:
— Благодарю, сейчас.
Я пересёк внутренний двор, поднимаясь по ступеням Малого Эрмитажа. Навстречу мне уже спешил слуга, чтобы проводить в кабинет князя.
Кабинет оказался величественным, как и все в комплексе Зимнего дворца: массивный письменный стол из красного дерева, резные шкафы с антикварными книгами, богатые ковры, гобелены на стенах. Освещение было приглушённым, но мягким, создавая атмосферу старинного уюта. Но атмосфера оставалась какой-то мрачной и гнетущей.
Фёдор Николаевич жестом указал мне на кресло у камина. Сам же принялся мерить комнату шагами. Он выглядел сосредоточенным, но не раздражённым.
— Дорогой племянник, — начал он, не глядя на меня, — Я замечаю, что ты слишком часто появляешься в Александровском дворце, куда я специально отправил императора, дабы оградить его от светского общения до заключения комиссии. Что тебе там нужно?
Я улыбнулся.
— Я навещаю великую княжну Софию Петровну, дядюшка. Ей скучновато зимой в Александровском дворце.
Видимо, мой оскал получился слишком уж наглым. Лицо дядюшки перекосилось в гневе.
— Я не давал тебе на это разрешения!
Я пожал плечами.
— Мне оно и не требуется. София Петровна — моя родственница, мы встречаемся в присутствии третьих лиц, и ее чести ничего не угрожает. А что до разрешения вашего императорского высочества… София уже совершеннолетняя, она имеет собственный двор и вправе выбирать гостей.
Дядюшка застыл, пораженный моей хладнокровной дерзостью.
— Как быстро ты обнаглел, племянник, — прошипел он. — Однако, как глава Дома, я имею право знать, что ты делаешь в гостях у моей племянницы.
— Знаете, у меня скверно выходит мазурка… И дражайшая кузина любезно согласилась преподать мне несколько уроков. При свидетелях, разумеется. Впрочем, мне их жаль. Я как партнер по танцу — зрелище не самое чарующее…
— Ты смеешь издеваться надо мной, Алексей⁈
— Что вы, дражайший дядюшка! — Я театрально приложил руку к сердцу. — Как вы могли подумать обо мне подобное⁈
— Я прекрасно осведомлен, что ты учишь государя магии, Алексей. Без моего на то разрешения.
— Ему и не нужно ваше разрешение, — отрезал я. — Он в здравом уме и доброй памяти, способен концентрироваться. А силу никуда не денешь. И ему необходимо как можно скорее научиться ею владеть. Или вы снова собираетесь травить его тем затейливым препаратом, раз упрятали подальше?
Я чувствовал, как дрожала тонкая грань терпения. Великого князя Федора Николаевича всегда считали человеком сдержанным, холодным, но сейчас в его глазах, в каждом напряженном жесте проступала неуверенность. Не страх — он был слишком горд для этого, — но смятение, замешанное на гневе.
— Какой еще препарат, Алексей? — голос его был ровным, но внутри этого ровного тона сквозило раздражение. — Государь получал все предписанные лекарства, согласно протоколу лечения. В этом не было никакого заговора.
Я стиснул зубы, ощущая, как по коже пробегает волна раздражения. Он все отрицал, ну конечно. Не хотел говорить. Но меня это не остановит.
— Прекратите, ваше императорское высочество, — мой голос прозвучал жестче, чем я ожидал. — Вам не удастся так просто отвертеться.
Федор Николаевич посмотрел на меня, прищурив глаза.
— Отвертеться? От чего? Ты ведешь себя как безумец, Алексей. Думаешь, я подсовывал яд государю? Ради чего? Ради трона? — он горько усмехнулся. — Если бы я хотел избавиться от него, я просто позволил бы ему умереть тогда, когда он был еще ребенком.
Но я уже не слушал. Внутри все кипело. Я не просто слышал его слова — я чувствовал их. А вместе с ними — ощущал, что он пытается скрыть что-то. Я не был профессиональным психоэфирным магом, но моя сила, ранг Черный Алмаз, была способна подчинять, ломать, вытягивать правду. Даже у алмазника со стажем вроде дядюшки.
Я поднял руку, позволив магии свободно течь по венам. Сила заклубилась в воздухе, замерцала синими всполохами. На лице великого князя мелькнула тень тревоги. Он понял, что я собираюсь сделать.
— Что ты задумал? — он напрягся, едва заметно сместив центр тяжести, готовясь к обороне. — Как ты смеешь? Я — представитель императорского рода…
Но я был быстрее.
Оковы магии сомкнулись вокруг него. Великого князя Федора Николаевича, человека, которого уважали и боялись, скрутило в едва видимых силовых узах. Он дернулся, пытаясь вырваться, но моя магия была сильнее. Она жгла, впивалась в него, словно хищное существо, подчиняя своей воле. Я видел, как его зрачки расширились от осознания.
— Это… — он сделал резкий вдох. — Это магическое воздействие! Государственная измена! Тебе это не сойдет с рук, щенок!
— Это допрос, — резко оборвал я. — И если вы, дорогой дядюшка, не хотите, чтобы завтра ваше бездыханное тело выловили рыбаки из Невы, то скажете мне правду.
Он сжал зубы, побледнев от напряжения.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
Я медленно достал из-за пазухи бумаги. Те самые документы, что мне передала Марина. Формулы, анализы, подтверждения — доказательства, что этот препарат давали государю. И что его невозможно было создать в империи.
И бросил бумаги перед ним.
— Препарат, содержащий аномальную энергию. В связке с такими веществами, что у государя чудом вообще сохранился разум! Вы, дядюшка, передавали это Миниху. Лейб-медик сам признался. Лично мне и государю. Вы велели Миниху поить этим императора. Игры кончились, пора признаваться и вам.
Федор Николаевич замер, даже не ощущая жжения от стянувших его энергетических пут. Он посмотрел на бумаги, затем на меня, и в его взгляде было столько искреннего непонимания, что я на мгновение засомневался.
— Я никогда ничего не передавал Миниху. Уж точно это не были препараты! Это какая-то ошибка. Это… — он гневно посмотрел на меня. — Кто тебя надоумил? Скажи, Алексей, кто пытается вбить клин в нашу семью?
Я не поверил.
— Мы вычислили все еще в Старой Ладоге, — холодно ответил я. — Миних признался. Он пятнадцать лет поил императора этим препаратом. И он сказал, что получал приказ лично от вас.
Тишина.
Федор Николаевич смотрел на меня. Несколько секунд он просто молчал. Потом тихо, почти шепотом сказал:
— Миних лжет. Я никогда не отдавал ему таких приказов. Не знаю, зачем, но Миних вам солгал.