— То есть, отчего, по-вашему, это всё происходит? — уточнил Дитц. — Все эти неприятности… э-э… во вселенной? Мы, кстати, были о них предварительно информированы, а теперь вот и вы данную информацию подтвердили и дополнили.
— Ну, во вселенной — это, наверное, сильно сказано, — ответил я. — Пирамида отслеживает в основном нашу галактику Млечный Путь. Ещё соседние — Большое и Малое Магелланово Облако. Частично. Да, я помню, вы говорили об этом… как его… Распорядитель? Некто вроде бога на побегушках?
— Ха, образно сказано, — ухмыльнулся долговязый обер-лейтенант. — Бог на побегушках… Что-то в этом есть. Мне нравится.
— Если тебе от этого легче, — сказал Александр Велга, — то пусть так и будет. Хотя еще надо посмотреть, кто у кого на побегушках — он у нас или мы у него? Как я понимаю, — он посмотрел на меня, — вы сейчас находитесь в состоянии, которое точно описывается нашей русской пословицей «взялся за гуж — не говори, что не дюж».
— Верно, — согласился я. — Пирамида — это нечто вроде… галактической диспетчерской, скажем так. И добровольно оставить такое место было бы неразумно. По меньшей мере. Вот мы и не оставляем. Но нас, как видите, мало.
— Ага, — отозвался невысокий ладный парень с бедовыми синими глазами и забавной фамилией Стихарь. — Я бы тоже в жизни не оставил. Разве что ради Ростова-папы… Нет, но каковы свароги!? Я прямо в недоумении. Говорил нам Древний, но я, если честно, не сильно хотел ему верить. Мы ж столько сил положили, чтобы вытащить их из задницы, а они что же? Снова готовы сделать друг из друга полную рыбную солянку?
— Да, кажется, всё идёт к этому, — подтвердила Маша. — И не только у сварогов. К величайшему сожалению.
— Не постесняюсь спросить ещё раз, — сказал Дитц. — Значит, кто-то специально это затеял? Или случайность? Карта так легла?
— Не представляю себе, кто бы мог затеять подобное, — подал голос Женька Аничкин. — Чтобы по всей галактике одновременно у разумных рас начались столь серьёзные неприятности. Вплоть до полной катастрофы, как это случилось с киркхуркхами. И, что очень вероятно, может случиться с остальными. Тут, знаете ли, всемогуществом попахивает.
— Ну прямо уж и всемогуществом, — усмехнулся черноволосый крепкий «шютце» (чёрт знает, из каких глубин подсознания всплыло у меня это слово, значащее в переводе «стрелок», и которым называли в годы войны немецких рядовых пехотинцев). — Знаем мы этих всемогущих. Встречались. Гонора много, а толку мало.
— Как бы там ни было, — сказал я, — а сейчас перед нами стоит конкретная задача: вернуть домой наших товарищей. И желательно, как можно скорее. Потому что неизвестно, что там с ними происходит.
— Надо, значит вернём, — улыбнулся лейтенант Велга. — Правда, Хельмут?
— Никаких сомнений, — заверил Дитц и потянулся всем телом, хрустнув костями. — Но сначала ещё один простой вопрос.
— Задавайте, — сказал я.
— Как у вас тут обстоит дело с обедом?
— М-да, — я глянул на часы. — Извините. Действительно, давно пора. Не говоря уже об элементарных законах гостеприимства, которые мы самым неприличным образом игнорировали.
— Ерунда, командор, не расстраивайтесь, — утешила Нэла. — Прежде чем следовать законам гостеприимства, надо убедиться, что перед тобой друзья. Надеюсь, мы вас убедили.
— Во всяком случае, не разочаровали, — сказала Оля Ефремова. — Я бы почувствовала.
— Мы тоже, — улыбнулась Нэла.
— Хватит, а? — попросил я. — Оля, Маша, Марта, за вами меню и стол. А мы пока проведём для наших гостей короткую познавательную экскурсию. Если они не против, разумеется.
— Только «за», — сообщил Дитц, вставая. — Короткая познавательная экскурсия перед обедом — это то, что нужно. Сначала пища для ума, потом для тела.
Обед удался.
Девушки постарались, проявили фантазию, и наши гости, как мне показалось, остались довольны. Хотя и не удивлены. Как пояснил Саша Велга, с подобным способом появления (во всех смыслах) еды они уже сталкивались в будущем одного из альтернативных миров.
За послеобеденным коньяком — проявлять гостеприимство так проявлять! — приступили к составлению и обсуждению ближайших планов. Для начала нужно было определиться с тем, кто отправится на звездолёте за Владом и остальными, а кто останется в Пирамиде. Первыми, как ни странно, высказались женщины.
— Я остаюсь в любом случае, — сказала Аня. — Не брать же с собой Лизку. Маленькая она ещё для таких путешествий.
— Правильно! — поддержала Маша. — Нам лишний «щупач» не помешает. А уж девочке твоей (как-то незаметно для меня девушки перешли на «ты») полный уход и пригляд тут будет обеспечен.
— А кто такой «щупач»? — спросила Аня?
— Это мы с тобой, — пояснила Оля Ефремова.
— Ясно…
— Тогда я отправлюсь с мужчинами, — сказала Нэла. — Если они не против. Им тоже «щупач» нужен. Я, как фея по рождению, вполне подойду на эту роль.
— Как это — фея? — не понял Женя Аничкин. — В каком смысле?
— В прямом, — ответила Нэла и обворожительно улыбнулась. — Как-нибудь расскажу. При случае.
— Возражений нет, — сказал Дитц. — Ты как, Саша?
— Не против, — откликнулся Велга. — Пока всё разумно.
— А мы как?
— Всем лететь нерационально.
— Да. Но раньше мы не разделялись. И, может быть, только поэтому нам везло.
— Ага. Особенно нам повезло в Замке, когда мы столкнулись с Воронкой Реальностей.
Я понимал не всё, о чем говорили два лейтенанта, но следить за их диалогом было интересно. Вот что значит чувствуют люди друг друга с полукасания…
— В конечном счёте, всё равно повезло, — Дитц пожал плечами и закурил. — Мы живы.
— Если бы не тогдашний Распорядитель…
— Я не понял, кто из нас русский, Саша?
— При чём здесь это?
— Ну, это же мы, немцы, рациональны донельзя. А вам, русским, свойственно, наоборот, полагаться на авось и верить во всякие там приметы. Тебе не кажется, что мы поменялись ролями?
— Угу, поменялись… А как же ваш мистицизм? Немцы — прожжённые мистики. Это всем известно.
Дитц захохотал. Засмеялись и остальные.
— Не обращайте внимания, — улыбнулся мне Саша. — Это мы так расслабляемся. На самом деле, мы всё решили ещё во время нашей экскурсии.
— Вот как? — удивился я. — А я и не заметил.
— Ну… это не обязательно замечать.
— Так что же вы решили?
— Мы оставим здесь Сергея Вешняка и Карла Хейница. Сержант Вешняк самый опытный из нас, обстоятельный и хозяйственный. Его почти невозможно сбить с толку. Надёжен, как сама рязанская земля, на которой он родился и вырос. С ним, что называется, не пропадёшь.
— Ишь ты, — хмыкнул Вешняк. — Спасибо, товарищ лейтенант, я аж чуть не зарделся, словно красна девица.
— Не за что, товарищ сержант. Правду говорить легко, и она не требует благодарности. — Велга посмотрел на Дитца.
— Что же касается ефрейтора Карла Хейница, — продолжил Хельмут Дитц, — то когда-то он был студентом, учился в Берлине, и только война помешала ему стать настоящим учёным. Впрочем, она же сделала из него отличного фронтового разведчика.
— Это сильное преувеличение, герр обер-лейтенант, — пробормотал худой и веснушчатый Хейниц (он и впрямь напоминал чем-то студента отличника, хоть и не носил очков).
— Не скромничай, Карл, — усмехнулся Дитц. — Ты и впрямь самый образованный из нас, и тут, в Пирамиде, тебе самое место. Займётесь с сержантом тщательным изучением технических возможностей этого чуда инопланетной мысли и обстановки в целом, — Дитц ответил Велге похожим взглядом. Видимо, таким образом лейтенанты как бы передавали друг другу эстафету в разговоре.
— Остальные, если вы не против, включая меня и Хельмута, отправятся с вами, — закончил Александр.
— Я не против. Значит, получается… — я быстро посчитал в уме. — Вас семеро и нас трое. Всего десять.
— Отделение, — усмехнулся Велга. — И вот ещё что…
— Да?
— О субординации можете не беспокоиться. Вы здесь командор, значит, мы подчиняемся вам. До определённой степени, разумеется.
— И до какой же именно? — поинтересовался я.
— Пока нам не покажется, что вы совершаете серьёзную ошибку, — объяснил Хельмут. — Всё-таки мы не в армии и не на войне.
— И к тому же люди опытные, — добавил Велга. — Сами ошибаемся редко. Хотя бывает. Но и свои ошибки признать всегда готовы. Жизнь научила.
Старт назначили на завтра.
— Удивительно всё-таки, — высказался по этому поводу Аничкин. — На Земле подготовка к любому космическому полёту занимает месяцы, а иногда и годы. Мы же, словно нанести визит в соседний двор собираемся. Нет, я, конечно, понимаю, что Клёнья надёжен и вообще он не просто звездолёт, а чуть ли не эдакий космический дельфин по своим умственным и прочим качествам, но… — Женька с сомнением хмыкнул и покачал головой.
— А что ты предлагаешь? — не без иронии поинтересовался у друга Никита. — Сначала досконально изучить Клёнью вкупе с принципами космонавигации?
— Да всё я прекрасно понимаю, — махнул рукой бывший журналист. — Просто мне, наверное, самому с вами хочется, а приходится оставаться. Вот и ворчу.
— Не переживай, Женя, — утешила его Марта. — Ваша задача важнее нашей. Сберечь дом в целости и сохранности труднее, чем совершить подвиг в далёкой стороне. Поверь мне. Я женщина и знаю, что говорю.
Остаток дня и вечер ушли на сборы и подготовку. После непродолжительного обсуждения было решено «Ганса» и «Машу» взять с собой — Клёнья обладал весьма обширным трюмом, в который оба вездехода были доставлены грузовым антигравитационным лифтом.
— Теперь этот звездолёт можно смело переименовывать в «Наутилус», — заметил по данному поводу Велга.
— Почему? — удивился Никита.
— И я не понял, — признался Женька.
— «Mobilis in mobile», — догадалась Оля Ефремова. — Подвижное в подвижном. Именно этот девиз был начертан в «Наутилусе» — подводном корабле капитана Немо.
— Молодец, Оля, — похвалил я.
— А, «Двадцать тысяч лье под водой», — кивнул Дитц. —