— Ты хочешь сказать… — Влад Борисов нервно почесал щёку, — нет, не может такого быть. Я не биолог, конечно, но Клёнья — не белковый организм. Значит, алкоголь не может на него воздействовать. По-моему.
— Всегда одно и то же, — промолвил Велга. — Это называется — учите матчасть. Кто-нибудь из присутствующих знает, как устроен наш звездолёт вообще? Что он ест и пьёт, когда спит, чем болеет? Или мы отправились в дальний космос вот так вот, с кондачка?
— Ясное дело, с кондачка, — сказал Валерка. — Так ведь и выбора у нас особого не было. Хватай мешки — вокзал отходит!
— Сейчас не об этом думать надо, — сказал Дитц. — С кондачка, не с кондачка; что Клёнья ест, что пьёт и пьёт ли вообще… Потом с этими вопросами разберёмся. Если живые останемся. Вот и надо остаться живыми. Как там наш доблестный экипаж во главе с капитаном, придумал что-нибудь?
6
— А зачем вам Оскар? — спросила Маша.
— Мне он, вообще-то, не нужен, — сказала Аня. — Но теперь тоже интересно, где он.
— Вот-вот, — подтвердил Карл Хейниц. — Знание ведь откуда берётся? Сначала возникает вопрос. Потом человек начинает искать на него ответ. И в процессе данного поиска натыкается иногда на массу всяких интересных сведений, о которых раньше он ни сном, ни духом, что называется.
— Ага, — буркнула Маша, занятая просмотром какой-то информации на «доске объявлений». — Давай, давай, расскажи мне. О мотивациях познания, человеческом любопытстве и всём прочем. Но вопрос этот, про Оскара, и правда, интересный. Хотя бы тем, что ответа на него у меня нет.
— А у кого есть? — немедленно осведомился Хейниц.
— Ни у кого, — покачала головой Маша. — Никто не знает, где находится Оскар, когда его нет с нами. Кроме тех случаев, когда он сам об этом заранее сообщает или поддерживает связь.
— Как это может быть? — удивился Карл. — Мы же всегда знаем, где находится каждый из нас в любой момент времени. Это вопрос безопасности, насколько я понимаю. И нашей личной и, будем так говорить, общей.
— Ты прав, — сказала Маша. — Но Оскар этим правилам не подчиняется.
— По-моему, так быть не должно, — сказал ефрейтор. — Понятно, что он не человек, понятно, что он хранитель Пирамиды и всё такое, но… Непорядок это, вот что я скажу. А там, где непорядок, рано или поздно жди какого-нибудь серьезного сбоя в работе. Вплоть до беды и даже катастрофы.
— А чего его ждать, — пожала плечами Маша. — Эти сбои у Оскара и так постоянно происходят. Вы разве не знали?
Аня и Карл посмотрели друг на друга.
— О чем? — спросил Карл.
— О том, что Оскар время от времени как бы выключается? Мартин разве не рассказывал?
— Мне — нет, — сказала Аня.
— И я ни о чём подобном не слышал, — промолвил Карл.
— Ясно… С другой стороны и времени-то у Мартина не было всё вам рассказать…
И Маша поведала им о неожиданных исчезновениях Оскара, во время которых он, по его же словам, полностью выпадал из окружающей действительности и прекращал всякую деятельность, включая мысленную.
— … сам он считает своё такое состояние чем-то вроде маленькой смерти, — пояснила Маша. — Думает, что всё это преддверие смерти окончательной.
— Погоди, — сказала Аня. — Он что, умирать собрался?
— Ну… он так считает. Говорит, что раньше, ещё там каких-то две-три сотни лет назад, не говоря уж о тысяче, ничего подобного за собой не замечал. Говорит, что это, наверное, симптом. И это не лечится.
— Даже Пирамидой? — спросил Карл.
— Пирамида на много способна, — вздохнула Маша. — Но и она не всесильна. А всё, что когда-то родилось на свет тем или иным способом, когда-нибудь этот свет и покинет. В обязательном порядке. Закон природы, никуда не денешься.
— Значит, Оскар умирает? — не отставал любознательный ефрейтор.
— Да хрен его знает! — воскликнула Маша. — Говорю же — неизвестно. Одно точно: в некоторые дни он совершенно никому и никаким образом не доступен. И найти его нет возможности.
— Тогда откуда мы знаем, что он, и правда, выключается из жизни, как говорит? — осведомился спокойным голом Хейниц. — Если никто его, как ты утверждаешь, не видит? Сказать можно что угодно.
— Постой, — растерянно произнесла Маша. — Ты что же, считаешь, что Оскар нам лжёт?
— Я только говорю, что теоретически это не исключено.
Маша задумалась.
— Вот не было печали, — сказала она, наконец. — Теоретически, конечно, может быть и так. Но всякая ложь преследует какую-то цель. Если Оскар лжёт, то зачем? И где он находится, и чем занят на самом деле, когда вот так вот исчезает?
— Ага, — улыбнулся Карл, — теперь, значит, ты мне вопросы задаешь, на которые я ответить не могу.
— Но хоть что-то ты можешь сказать по этому поводу?
— Могу.
— Так говори, блин!
— Я думаю, что Оскара надо найти. И сразу всё станет ясно.
— И как же нам его найти? Циля Марковна не в курсе, мы уже выяснили. А Пирамида — это… Ты хорошо себе представляешь её размеры?
— Чего ж не представлять, — сказал Хейниц. — Два километра шестьсот восемнадцать метров над уровнем озера. И ещё на кубическом основании стоит. В общем и целом больше двадцати кубических километров объёма. Это если вместе с основанием. Даже не знаю, с чем сравнить.
— С хорошей горой, — предложила Аня. — Только полой. Но ничего даже близко похожего и сооружённого руками человеческими мы нигде не встречали, это верно. И всё равно странно, что ЦМП не в курсе. Он ведь всем тут управляет, верно? Буквально на молекулярном уровне, как мы уже выяснили неоднократно. А возможно даже и на атомарном. Это ведь так?
— Да, — подтвердила Маша. — У нас это называется нанотехнологии. Модная тема в нынешней России. Да и во всём мире тоже. Тут, в Пирамиде, всё на этих самых нанотехнологиях построено. Чистая фантастика, короче. Что же касается Цили Марковны… Понимаете, мы же все тут компьютерщики так себе. На уровне продвинутого пользователя в лучшем случае. К тому же и ЦМП не простой комп, а вовсе даже созданный вымершими представителями иной цивилизации. Мы давно знаем, что нам здесь хороший сисадмин нужен, чтобы во всех возможностях Цили Марковны разобраться. И даже не просто хороший, а гениальный. С парой-тройкой гениальных же программистов, ясное дело.
— И не только они здесь нужны, — сказала Аня. — Я давно думаю. Что такое десяток или даже два десятка человек, не считая киркхуркхов, на такую громаду? Смешно. То есть, смешно до такой степени, что впору плакать.
— Нехватка личного состава и хронический кадровый голод, — объявил Карл. — Знакомая история. Но мы ушли в сторону. А я тем временем вот о чём подумал. Если Циля Марковна Оскара не может найти, то, может, ты, Аня, своими методами попробуешь? Ты ж у нас колдунья, как-никак.
— А я пробовала уже, — усмехнулась Аня. — Сразу, как только речь об этом зашла, и стала пробовать.
— И… что?
— Глухо. Как в подбитом танке. Я даже не могу определить, в Пирамиде он или нет. Полный ноль. Такое впечатление, что такого существа, как Оскар, и вовсе нет на свете. И никогда не было. Или он так искусно маскируется, что я бессильна. Впрочем, можно ещё попробовать. Есть методы. Но для этого мне надо уединиться и, как следует, сосредоточиться.
— Так уединись, — сказала Маша. — Кто мешает? Может, тебе Олю дать в помощь? Она тоже ведь колдунья в некотором роде. Щупач. Разбудить её?
— Пока не надо. Сначала сама попробую. Потом уж, если не получится или пойму, что без неё не обойтись, может, и сама разбужу. Всё, пошла я к себе. Счастливой вахты.
— Счастливого поиска.
— Удачи, Ань, — Карл помахал рукой. — Извини, что напряг. Но мне кажется, что это важно.
— Правильно сделал, не за что извиняться. Мне и самой интересно.
Толкая перед собой коляску со спящей Лизкой (Локоток тут же соскочил на пол и засеменил рядом), Аня покинула машинный зал. Маша и Карл проводили её глазами.
— Ничего, если я пока здесь, в кресле, вздремну? — спросил ефрейтор. — Чтобы не бегать туда-сюда, если что.
— А ты не храпишь?
— Вроде нет, — смущённо улыбнулся Карл.
— Тогда спи, — разрешила Маша и улыбнулась в ответ. — Если что, разбужу.
Ей определённо нравился этот пытливый и скромный немецкий парень. С другой стороны, ей и ещё один немец из этой удивительной, прибывшей в Пирамиду, словно к себе домой, команды сразу понравился — долговязый обер-лейтенант с бледно-голубыми холодными глазами настоящего арийца и тонкой усмешкой опытного сердцееда. Хельмут Дитц. Но он сейчас далеко — в тысячах световых лет отсюда. Вместе с Мартином, Никитой, Мартой и остальными. Влада и Свема вытаскивать полетели. А этот, веснушчатый, здесь… Так, отставить греховные мысли, подруга. Ты на вахте, между прочим, и, к тому же, оставлена здесь за старшую. Изволь соответствовать.
Маша вздохнула и покосилась на Курта Хейница. Ефрейтор уже спал на спине, превратив кресло в кровать, и надвинув на глаза свою военную немецкую кепку. Очередная вахта началась.
Атмосферный катер, найденный сравнительно недавно в недрах Пирамиды одновременно с боевыми роботами и кучей иных игрушек для взрослых, вмещал, как показала практика, семьдесят пять имперских десантников— киркхуркхов вместе со снаряжением (за исключением огнестрельного, лучевого и парализующего оружия).
— Интересно, сколько из них захочет покинуть остров и вернуться на родину, — подумал вслух Женька и выключил двигатель. — Уверен, что не меньше половины. Их здесь сейчас сто тридцать четыре…. Отставить. Сто двадцать четыре. Десять отправились с Владом и Свемом. Значит, шестьдесят семь — семьдесят. Влезут легко.
— А если все захотят? — осведомился Вешняк. — Два рейса сделаем?
— Придётся.
Сначала из грузопассажирского отсека, воспользовавшись верхним люком, на фюзеляж катера, с ловкостью, достойной какого-нибудь лесного зверя-хищника, выбрался боевой робот и, словно предупреждая неведомого противника о том, что раздумывать и сомневаться перед тем, как открыть огонь, он не станет, повёл из стороны в сторону плазменной пушкой и крупнокалиберным пулемётом.