— Аналитик, — с уважением заметил Марте Мартин. — Видала, как мгновенно правильные выводы сделал?
— А то! — восхитилась Марта.
— Не пойму, чего вы такие весёлые, — буркнул Карсс и присел на корточки. — По-моему, всё хуже некуда. Корабля нет, еды нет, снаряжения нет, ничего нет. Дождь этот… И где мы вообще? Самое главное — ничего не понятно. Как мы тут оказались?!
— Спокуха, Карсс, — посоветовал Стихарь. — Ты просто не привык. Разбёремся, не впервой.
— К чему я не привык? Я вот сижу, мокну и думаю, не сошёл ли я с ума на самом деле, и всё это, — он повёл рукой, — мне только кажется в горячечном бреду? Падали в чёрную дыру, а где оказались?
— Ну-ну, — сказал Майер. — Это нам тоже знакомо. Правильно тебе, советник, Валера сказал: ты просто ещё не привык. А мы так давно живём. Ты не поверишь, но нас даже убивали, а потом воскрешали. И ничего.
— Сумасшедший дом, — проворчал Карсс и с силой потёр лицо обеими ладонями. — Точнее, сумасшедший мир.
— Ага, — согласился Дитц. — Зато не скучно.
— Кажется, товарищ лейтенант со Свемом возвращаются, — сказал Малышев.
— Я ничего не слышу, — повернул голову Мартин.
— Они, они, — подтвердила Нэла.
Через полминуты из дождя вынырнули две фигуры.
— Ну, как вы тут? — осведомился Велга.
Ему немедленно протянули бутылку и заверили, что всё нормально. Только холодновато и мокровато.
— Ага, — удовлетворённо заметил лейтенант, отхлёбывая. — Теперь вижу, что и правда всё нормально. Где нашли?
Стихарь показал, где.
— Ясно. Мы тоже кое-что нашли, — Велга протянул бутылку Свему. — Будешь?
— Нет, — покачал головой охотник. — Не хочу. Хватит с меня.
— Что вы нашли? — спросила Нэла.
— Где укрыться от дождя. Там, за этим живым холмом, какое-то заброшенное здание.
— А холм?
— Непонятно, — сказал Александр. — Совсем близко мы подходить не стали. Он и правда, вроде как живой. Но как это может быть, и кто это или что это… — Лейтенант обескуражено покачал головой. — Мне в голову пришла одна безумная мысль…
— О том, что это наш Клёнья, только теперь в таком вот виде? — спросил Дитц. — Я тоже об этом недавно подумал.
— Мысль чертовски интересная, — сказала Марта. — Но может, мы её потом обсудим, когда сверху лить не будет?
К зданию вела дорога, вымощенная грубым булыжным камнем, и больше всего оно напоминало дворец средней руки. Весьма средней.
Два крыла, три этажа и парадный вход в виде портика с шестью колоннами, поставленными словно с ног на голову (в своей верхней части они были заметно шире, чем в нижней). Хельмут Дитц вслух удивился данному обстоятельству, но Влад Борисов уверил его, что подобные колонны встречаются и на Земле. Например, в древних сооружениях острова Крит, где когда-то процветала и угасла знаменитая минойская цивилизация.
Располагался дворец недалеко от пресловутого живого холма — буквально в семи-восьми минутах ходьбы (метров семьсот, как определил с немецкой точностью Руди Майер). Песок под ногами здесь сменился каменистой почвой, покрытой редкими пучками жидковатой травы и невысокими деревьями неизвестной породы с туго, по спирали, перекрученными стволами.
К всеобщему облегчению оказалось, что здание действительно способно укрыть отряд от совсем уже надоевшего и доставшего чуть не до самых костей, дождя.
— Нехилый домик. — Нэла переступила порог (двери отсутствовали) и оглядела обширный, гулкий и высоченный — во все три этажа — холл. — Это чья-то богатая загородная резиденция. Ну, то есть, была богатая и вообще… была, — она втянула ноздрями воздух и нахмурилась. — Странно…
— Что? — спросил Дитц.
— Не пойму, — сказала фея. — Такое впечатление, что я то ли когда-то здесь бывала, то ли где-то всё это уже видела… И запах этот… вроде бы знакомый, а вспомнить не могу. Хотя следует признать, что память у нас, фей, не особо. Мы больше помним ощущения, а не точные образы.
— Запах? — переспросил Дитц и повел своим длинным породистым носом. — Я ничего особенного не чувствую. Свем, а ты? У тебя чутьё лучше нашего.
— Тут много чем пахнет, — уклончиво ответил Свем. — Камни, тряпки, дерево, — он принюхался, — ещё какой-то металл. Железо. Там. — Он показал рукой на дверной проём слева. — Но ни людей, ни зверей поблизости нет. Хотя это большой дом.
— Железо, говоришь? — заинтересовался Валерка. — Сейчас проверим. Курт, — позвал он Шнайдера. — Пошли, глянем?
— Пойдём.
Они вдвоём пересекли холл, заглянули в дверной проём, на который указывал Свем и почти тут же позвали остальных.
В зале с высокими французскими окнами — ни кусочка стекла в разломанных деревянных рамах и лужи воды у стен на полу, выложенном разноцветными каменными плитами — в пяти шагах от входа лежало оружие. То самое, которое им подарил на прощанье князь Дравен Твёрдый: мечи-акинаки с поясами и две сабли. С поясами же.
А сверху всю эту аккуратную кучу венчал боевой лук Свема Одиночки, его охотничье копьё и колчан со стрелами.
8
За все годы своей не слишком длинной, но весьма насыщенной двадцатишестилетней жизни в плен Женя Аничкин не попадал ни разу. И в роли заложника тоже никогда не был. Да и с чего бы? В армии он хоть и служил в разведке, но от горячих точек судьба его уберегла. И к тому времени когда она же столкнула его с Мартином Станкевичем и Стражей Внезеркалья (она же Стража Реальности), молодой журналист, разумеется, обладал кое-каким опытом нахождения в экстремальных ситуациях, но чтобы так… И дело было даже не в страхе за собственную жизнь, хотя страх этот и копошился где-то на дне его души, стараясь вскарабкаться повыше и заявить о себе во весь голос. За друзей было страшно — тех, кто в Пирамиде и тех, кто за её пределами. За сержанта Сергея Вешняка, лежащего без сознания с разбитой головой и скрученными за спиной руками. За стоящее во всех смыслах дело, в которое они ввязались и которое теперь, из-за допущенной им, Аничкиным, беспечности легко могло перейти под контроль этих долбанных киркхуркхов, доставших уже по самое не могу.
«А как ты хотел? — думал он, поглядывая на двоих пятиглазых охранников с парализаторами в руках, расположившихся напротив. — Они солдаты. Настоящие. С учётом того, что сейчас творится на их планете, владение Пирамидой для них — спасение. Шанс не просто выжить, а возродить цивилизацию. А мы им мешаем. И плевать, что в какой-то момент мы оказались сильнее. Они сделали вид, что сдались, что побеждены и ничего более не ожидают, кроме как милости от победителей. Сжальтесь над нами, несчастными, мы больше не будем. Не дайте только умереть и отправьте домой при первой возможности. Мы уберемся и забудем сюда дорогу навеки. Да вы и сами закроете для нас эту дорогу навсегда, если захотите. И правильно сделаете. Всё-всё, мы уже тихие, хорошие, вежливые и совершенно безобидные. Вот тебе и безобидные… Всё продумали, хладнокровно рассчитали, точно нанесли удар. И никаких тебе плазменных винтовок и даже самодельных луков и копий. Хорошего обломка скалы, сброшенного при помощи элементарных рычагов в нужное время и в нужном месте хватило, чтобы высокотехнологичный боевой робот, один вид которого, казалось бы, должен был наводить на киркхуркхов панический ужас (они ведь уже сталкивались с такими в бою и бой этот был проигран по всем статьям!), превратился в бесполезный кусок железа, а дальше всё было уже гораздо проще…»
Женька снова вспомнил, как расслабленно сидел в кресле пилота, и через видеокамеры робота (телеметрия шла на экран внешнего обзора) следил за погрузкой киркхуркхов, и всё шло по плану — спокойно, размеренно, без эксцессов и задержек.
Как раз грузился последний десяток, когда катер содрогнулся, экран пошёл рябью, а он, Рембо недоделанный, действуя совершенно инстинктивно, схватил плазменную винтовку и выскочил из кабины, готовый стрелять в любого…
Даже по сторонам не посмотрел, мудило, не оценил предварительно ситуацию, как учили когда-то в армии, и как он сам сто раз видел в кинобоевиках.
Вот и поплатился.
Его уже ждали, на то и был расчет, и расчёт этот блестяще оправдался. Двое прижались к корпусу катера по обеим сторонам от люка, а потом… Элементарная подсечка, сбили с ног, прижали к земле двое, выломали из рук винтовку, скрутили…
В общем, взяли реванш, что и говорить. По полной. Еще не так давно он сам, используя эффект неожиданности и действуя фактически из засады, оглушил и доставил киркхуркха Рийма Туура в Пирамиду в качестве языка. Помнится, порадовался, что так легко у него это получилось. И даже гордился втайне своей ловкостью — вот, мол, на голову ниже и физически слабее, а свалил пятиглазого, как ребёнка.
Ну что, где теперь твоя гордость?
Теперь самого тебя эти пятиглазые вместе с товарищем твоим на твоём же атмосферном катере, способном облететь всю планету на одной заправке и таким лёгким в управлении, что с ним, пожалуй, и пятиклассник справится, а не то, что подготовленный киркхуркх-десантник, везут в качестве заложника в ту же Пирамиду.
Где, конечно же, никто ни сном, ни духом о том, что случилось. Чего ж не привезти? Сам-то катер — вот уж повезло, так повезло — от удара обломка скалы практически не пострадал (несколько вмятин на корпусе не в счёт). Обратный маршрут — в памяти компьютера, не заблудишься.
Особенно, если уточнить предварительно все детали у человека по имени Евгений Аничкин. Весьма убедительно и наглядно пригрозив при этом, что в случае отказа последнего дать информацию, а также в случае дачи информации ложной, и так уже разбитая голова человека по имени Сергей Вешняк лишится сначала ушей, а затем, очень может быть, и глаз.
Женька снова представил себе, что могут предпринять семьдесят пять киркхуркхов, получив доступ в Пирамиду, и почувствовал, как сердце охватывает сосущая, обессиливающая тоска.
Плохо дело.
Дело очень плохо.
И виноват во всём случившемся только он. Потому что никто его насильно киркхуркхов навестить не гнал. Да, это был плановый визит, всё верно. Но, если бы он его отложил, скажем, до возвращения Мартина и остальных, ничего бы не случилось.