Вскоре в небе появилась новая тройка Ю-88 в сопровождении истребителей. Капитан Дрыгин атаковал один из бомбардировщиков и зажжен его правый мотор. По утверждению летчика (факт подтвердил Лиховид), «юнкерс» упал в районе Сиротского. Тем временем младший лейтенант Лиховид атаковал сзади-снизу случайно попавшийся Ме-109 и сбил его (на сей раз победу подтвердил ведомый – Дрыгин). Еще один Ю-88 после атаки младшего лейтенанта Вильямсона «с большими языками пламени и клубами черного дыма» стал, снижаясь, уходить на запад. Другой бомбардировщик атаковал капитан Новиков. Летчик доложил, что гнал его до Красного Пахаря, но сам был атакован «мессером» и атаку прекратил. Оба последних «юнкерса» посчитали подбитыми, но победы Вильямсону и Новикову все же не засчитали (сбитых Ju-88 в этот день у немцев не было, но 3 бомбардировщика из II./KG51 «Эдельвейс» вернулись на свой аэродром в Багерово с серьезными повреждениями в 20–40 %).
В 15.35–16.30 на прикрытие 37-й армии вылетали восемь Р-39 (летчики Покрышкин, Табаченко, Степанов, Чистов, Тетерин, Чесноков, Старчиков и Никитин) из 16-го ГИАП. Но их патрулирование прошло без боев. Затем в 17.55–18.55 в тот же район вылетала следующая десятка «аэрокобр» (пары Покрышкин – Степанов, Речкалов – Чистов, Крюков – Чесноков, Старчиков – Никитин и Малин – Торбеев). Но и это задание прошло без каких-либо воздушных боев.
Советские штурмовики и бомбардировщики также поддерживали свои части в течение всего дня. В 14.25–15.35 восемнадцать Ил-2 из 210-го ШАП в сопровождении четырнадцати ЛаГГ-3 и трех Ла-5 из 249-го ИАП нанесли удар по западной окраине Киевского. Эскорт шел на высоте 1100 м. В районе цели истребители вступили в бой с большой группой Ме-109Г, во время которого, согласно докладам наших летчиков, капитан Семовских и лейтенант Косарев подбили по одному истребителю, которые со снижением ушли на свою территорию. В то же время был сбит Ла-5 лейтенанта Плотникова, который пропал без вести.
В 18.10–18.58 двенадцать Ил-2 из 210-го ШАП совершили вылет на штурмовку немецких войск в районе высоты 121,0. Группу сопровождали одиннадцать ЛаГГ-3 (летчики Судариков, Кистаев, Карпизенко, Онопченко, Тарасов, Крючков, Кулагин, Бережной, Подалюк, Мосягин и Могильницкий) и один Ла-5 (Слупский). В районе цели эскорт провел безрезультатный бой с шестью Ме-109Г.
В общей сложности только 230-я ШАД выполнила 214 вылетов, из которых 163 пришлись на Ил-2, и 51 – на сопровождавшие их ЛаГГ-3 из 979-го ИАП. Летчики отчитались об 11 уничтоженных танках, 22 орудиях, 29 автомашинах, 4 минометах и 2 повозках. При этом потери дивизии составили 3 самолета. Ил-2 младшего лейтенанта Минкина и сержанта Закулина из 805-го ШАП был сбит прямым попаданием зенитного снаряда и упал в районе Красного. ЛаГГ-3 младшего лейтенанта Давыдова был сбит бортстрелками бомбардировщика Хе-111. Горящий самолет совершил аварийную посадку в 2 км южнее Благодарного. Но самой экзотической (и одной из наиболее необычных за всю войну) стала потеря Ил-2 лейтенанта Балябина и сержанта Хорошилова из 805-го ШАП. В районе цели на бреющем полете он был сбит… бомбой, сброшенной с Ju-87!
Для 214-й ШАД, полки которой также участвовали в вечерних налетах, день прошел более благополучно. Выполнив суммарно 184 вылета (78 пришлось на 190-й ШАП, 51 – на 618-й и 55 – на 502-й), дивизия не понесла никаких потерь. Вообще же, для советской штурмовой авиации на Кубани этот день стал рекордным – около 400 вылетов Ил-2.
В 18.10 на прикрытие войск 37-й армии отправилось еще 8 «аэрокобр» (бортовые № 31, 37, 32, 11, 26, 27, 20 и 23) из 298-го ИАП, которые пилотировали летчики Вишневецкий, Орлов, Комельков, Бабенов, Муравьев, Иванов, Новиков и Лиховид. В 18.40 в районе Киевского появилась группа из восемь Хе-111, которая шла на высоте 7000 м без истребительного эскорта. Несмотря на казалось бы благоприятные условия, только пара в составе капитана Вишневецкого и лейтенанта Комелькова успела набрать нужную высоту и атаковать правый крайний бомбардировщик. По утверждению летчиков, тот с дымом вошел в штопор. Но ни проследить за дальнейшим штопорированием, ни атаковать остальные «хейнкели» наши летчики не смогли, так как были перехвачены внезапно появившимися Bf-109 и полностью связаны боем, который закончился безрезультатными перестрелками. Несмотря на определенные сомнения и отсутствие каких либо подтверждений, Вишневецкому и Комелькову были записаны по ½ сбитого Хе-111.
И в данном случае победа с большой долей вероятности подтверждается. Примерно в указанное время над Кубанью был поврежден истребителями Не-111 «1G+NL» из 3-й эскадрильи KG27 «Бёльке». «Цель: позиции войск в районе Крымской (Кубань), – писал в рапорте пилот этого бомбардировщика Херберт Шрётер. – Благодаря ожесточенной атаке русских истребителей левый двигатель He-111 был поврежден. Обратный полет проходил на одном двигателе и закончился безупречной посадкой в Мелитополе. Это был мой 4-й боевой вылет». «После перебазирования в Мелитополь 24 мая нам стало значительно удобнее летать на Кубанский плацдарм, – вспоминал уже Ханс Райф из той же эскадрильи. – Снова и снова мы летали к Крымской, где шли тяжелые оборонительные бои. Даже наши молодые экипажи не остались без “внимания”. Во время двух первых операций 26 мая зенитным снарядом был поврежден левый двигатель самолета одного из наших новичков, в результате самолет вынужден был садиться на одном моторе в незнакомой местности. Во время второго вылета два истребителя добились трех попаданий в левый двигатель машины другого юного экипажа, в результате его пришлось заглушить посреди Азовского моря. Пилот плавно довел машину до дома. Мы прикрывали наших “подстреленных” товарищей в обоих случаях до тех пор, пока они не были в безопасности».
Правда, кроме этого подбитого «хейнкеля» немцы потеряли на Кубани еще три бомбардировщика. Не-111 Н-11 W. Nr. 110048 «G1+CD» из St.III./KG55 «Грайф» пропал без вести вместе с экипажем, еще два He-111H-6 W. Nr. 7120 и He-111 H-16 W. Nr. 160427 из 5./KG55 были подбиты, но упали на немецкой территории. Из состава первого экипажа были ранены все 5 летчиков, из состава второго ранения получили двое.
«Небо было безоблачным, и стояла идеальная летная погода, – вспоминал К. Баум из III./KG27 “Бёльке”. – В такие дни мы всегда были “на ходу”. Так и на этот раз. Мы, т. е. группа из 9 He-111 имели задачу бомбить скопление танков противника в южной части фронта. Наш экипаж летел в конце группы, на особенно уязвимой позиции, так как вражеские истребители всегда нападали на замыкающие машины. Незадолго до цели бортрадист, который имел лучший обзор воздушного пространства в своем сидячем положении под стеклянным фонарем, воскликнул: “Внимание! Вражеские истребители сверху справа!” Вскоре к нам приблизились русские истребители МиГ-15[79]. Однако наши сопровождающие истребители Bf-109, хотя и были в меньшинстве, атаковали русских. Между истребителями развернулся воздушный бой, в результате которого 2 вражеских истребителя были сбиты.
Но один русский истребитель все равно нацелился на нашу, летящую в конце строя машину. Снова и снова он атаковал нас, и пули его бортовой пушки пробивали тонкую металлическую обшивку нашей машины, но, к счастью, не попали в жизненно важные части. Это была ситуация, когда я должен был вступить в действие в качестве бортового стрелка. И я стрелял и стрелял при каждом нападении истребителя, и это стало поединком между ним и мной.
Во время последней атаки истребителя у меня заело питание в моем MG. Я был настолько парализован, что, несмотря на мое интенсивное обучение, не смог быстро устранить проблему. И поэтому я ожидал “милостивого выстрела” моего противника при его следующей атаке. Но случилось невероятное: истребитель вышел на позицию атаки, подходил все ближе и ближе, так что мы почти столкнулись, прошел мимо моего заднего окна, где я стоял с моим MG, уменьшил скорость и не выстрелил! Я все еще помню голову летчика, покрытую кожаным шлемофоном, которая пролетела мимо нашей машины на расстоянии 15 метров с небольшой скоростью и с поднятым кулаком (или рукой, я был так взволнован, что не могу вспомнить это задним числом), приветствовал (или угрожал?), а затем отвалил. Что побудило его действовать так? Он угрожал или приветствовал? Возможно, я попал в его самолет, что сделало его неспособным снова атаковать нас?» Скорее всего, у опытного и уверенного в себе (судя по действиям) советского летчика попросту закончились боеприпасы или отказало вооружение. Поэтому он и решил помахать немецкому экипажу кулаком: мол, в следующий раз я вам покажу! А таранить «хейнкель» над немецкой территорией и тем самым пожертвовать собой (была велика вероятность если не погибнуть, то, как минимум, попасть в плен) у этого товарища желания не возникло.
В этот день 298-й ИАП выполнил 56 боевых вылетов и доложил о 9 сбитых самолетах. При этом Орлов, Комельков, Новиков, Лиховид и Вишневецкий выполнили по 4 вылета, а Вильямсон, Бочаров, Климанов, Семенишин, Крещук, Луканцев, Дрыгин, Шапошников и Бабенов – по 3. Собственные потери полка составили 1 сбитая и 2 серьезно поврежденных «аэрокобры».
Всего 4-я воздушная армия выполнила в этот день 1627 самолето-вылетов, что стало рекордом битвы за Кубань. Летчики заявили о 68 сбитых самолетах (в том числе 45 – Ме-109). Помимо 298-го ИАП после длительного перерыва отличились летчики 45-го ГИАП, также воевавшие на «аэрокобрах». Борис Глинка сбил Ме-109 в районе Киевского, его брат Дмитрий Глинка – два ФВ-190 и Хш-123 в том же районе, Николай Кудря – Ме-109 в районе Адагума, Николай Лавицкий – два Ме-109 в районе Киевского, а Василий Шаренко – Ю-88 западнее Крымской. Много побед одержали и летчики 291-го ИАП. Леонид Васильев сбил 2 Ме-109, Михаил Куценко – ФВ-190 (это была 10-я личная победа летчика, причем все на Кубани), Александр Лавренов – ФВ-190 (тоже 10-я личная победа и также все одержаны на Кубани), Василий Конобаев – Ме-109 (это была его 9-я личная победа), а Виктор Савин – два Ме-109 (9-я и 10-я личные победы летчика).