230-я ШАД выполнила в этот день последние 22 вылета в битве за Кубань, отчитавшись о потоплении 1 катера, уничтожении 1 полевого орудия и 1 тягача. «Противник разгромлен, уничтожен и частично пленен, – бравурно сообщал журнал боевых действий дивизии. – Отныне Тамань полностью советская». Кстати, чуть ли не в тот же день соединению Ивана Гетьмана было присвоено почетное наименование «Кубанская». На следующий день в полках прошли торжественные мероприятия и митинги, посвященные данному событию. Увы, в составе празднующих присутствовали далеко не все начинавшие эту операцию, и лишь немногие из тех, кто летал в небе над Кубанью еще в марте того года. Ведь только за месяц боев с 9 сентября по 9 октября 230-я ШАД потеряла 90 самолетов, в том числе 72 – Ил-2 и 18 – ЛаГГ-3! Общие же потери штурмовиков дивизии Гетьмана с начала битвы за Кубань достигли почти 200 самолетов. Для сравнения: действовавшая в течение осенней кампании бок о бок с ней 214-я ШАД потеряла 34 – Ил-2 (10 сбитыми, 3 пропавшими без вести и 21 поврежденными в ходе вынужденных посадок после полученных боевых повреждений) и 4 – ЛаГГ-3. 249-й ИАП в этот день также выполнил последние 12 вылетов в битве за Кубань (в 06.15–06.52, в 09.25–10.10 и в 12.00–12.47). Их целью была разведка острова коса Тузла.
Практически сразу после того, как части Северо-Кавказского фронта с опозданием на 7 месяцев вышли на восточный берег Керченского пролива, штаб СКФ выступил с инициативой немедленно готовиться к высадке десанта уже в Крыму. Во-первых, в конце сентября разведка получила данные, будто бы немцы готовятся к полной эвакуации полуострова и отводу всех находившихся на нем частей за Днепр. Во-вторых, штаб СКФ хотел «не дать противнику опомниться» и гнать его (учитывая, как до этого «гнали» по Таманскому полуострову, можно представить, как бы это происходило) до самого Перекопа, освободив Крым уже к декабрю 1943 г.
В общих чертах наскоро разработанный план предусматривал одновременную высадку десантов к северу от Керчи (56-я армия) и к югу от нее в районе Эльтигена и Камыш-Буруна (18-я армия). Всего в первом эшелоне Петров хотел высадить на побережье 14 дивизий, для чего нужно было одновременно использовать практически все оставшиеся у Черноморского флота малотоннажные суда. После высадки и захвата десантов 18-я армия с юга и 56-я армия с севера должны были быстро наступать на Владиславовку и Багерово, а затем на Феодосию, после захвата которой появлялась возможность доставлять подкрепления через этот крупный порт. Общую подготовку к операции предполагалось закончить уже к 20 октября, а начинать высадку, как только позволят погодные условия. «В условиях продолжающейся эвакуации Крыма, разбросанности сил противника создаются благоприятные условия для вторжения в Крым», – говорилось в журнале боевых действий фронта за 11 октября. Кстати, эти доводы были небезосновательными. Как впоследствии утверждал генерал Йенеке, в связи с продвижением советских войск к Перекопу и создавшейся угрозой изоляции 17-й армии в Крыму, фон Кляйст уже в октябре издал приказ об эвакуации полуострова. Но тот был сразу же отменен Гитлером. «В этом приказе предусматривался вывоз всех военнопленных, а также уничтожение всех предприятий и оборудования, – вспоминал Йенеке. – Несмотря на то, что свой приказ фон Клейст должен был по приказу ставки Гитлера отменить через 24 часа после его издания, однако, отдельными военнослужащими моей армии были произведены разрушения угольной шахты в Бишуе и сожжены склады в г. Керчи».
В итоге Сталин, которого в данном случае фактически одурачили, убедив в «полном разгроме противника», инициативу штаба генерал-полковника Петрова одобрил и санкционировал подготовку к операции. Она, разумеется, проходила в спешке, сама высадка десанта выглядела шаблонно и уже привычно для немцев. Кроме того, как это уже было на Малой земле, в дело снова вмешалась погода. В итоге в ночь на 1 ноября десант 18-й армии высадился в районе Эльтигена и захватил там небольшой плацдарм шириной 5 км, а части 56-й армии, которые должны были высаживаться в районе Керчи синхронно, переправились туда только через двое суток. Ну а потом практически повторилась ситуация с десантом в районе Новороссийска. После ожесточенных боев, продолжавшихся в течение месяца, немцы сбросили в море советские части с наиболее опасного плацдарма у Эльтигена, полностью ликвидировав его, а второй плацдарм надежно изолировали. В результате вместо стремительного броска к Перекопу и быстрого освобождения Крыма получилась вторая Малая земля. Впрочем, это уже совсем другая история…
Заключение
В отличие от битв за Одессу, Ленинград, Севастополь, Мурманск, Москву, Сталинград и др. битва за Кубань до сих пор не получила не только детального описания, но даже точной периодизации. В советской историографии ее как бы делили на две независимые части: зимне-весеннее наступление, являвшееся продолжением битвы за Кавказ и закончившееся взятием станицы Крымская 5 мая, и Новороссийско-Таманская наступательная операция 10 сентября – 9 октября 1943 г. Даже в известном, изданном в 1993 г. фундаментальном справочнике «Гриф секретности снят: Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование», в котором перечислены все крупные операции советских войск, битва за Кубань разделена на две части – Северо-Кавказская стратегическая наступательная операция (1 января – 4 февраля 1943 г.) и Новороссийско-Таманская стратегическая наступательная операция (10 сентября – 9 октября 1943 г.). В немногочисленных современных статьях на эту тему кульминацией первой фазы битвы считается взятие советскими войсками Крымской, после чего опять же следует сразу Новороссийский десант. Поэтому, что происходило на этом участке фронта с середины мая до середины сентября, вообще было непонятно, будто там вообще не было никаких боев. «Забыл» об этом периоде и бывший командующий 56-й армией Андрей Гречко, который достаточно подробно описал все операции вверенного ему подразделения и не менее подробно – «соседа» 18-й армии (этого требовала конъюнктура времен «застоя»). Но событиям между первой битвой за Киевское и Новороссийско-Таманской операцией он уделил буквально одну страницу, причем без указания дат.
В силу всего перечисленного само понятие битвы за Кубань оставалось как бы размытым, непонятно, кто какие цели преследовал и почему немецкий плацдарм просуществовал столь длительное по военным меркам время.
То же самое и с потерями. Согласно тому же справочнику, во время первой из упомянутых операций войска Южного и Северо-Кавказского фронтов потеряли почти 70 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, еще 85 тыс. составили санитарные потери. Правда, большая часть из них пришлась на Южный фронт, наступавший на Ростов. Во время же Новороссийско-Таманской операции потери СКФ и Черноморского флота якобы составили 14,5 тыс. убитыми и 51 тыс. ранеными. А вот общие потери Северо-Кавказского фронта (2-го формирования) с января по октябрь 1943 г., согласно тому же справочнику, насчитывали 509 тыс. человек, в том числе 129 тыс. убитыми и пропавшими без вести и 380 тыс. ранеными, заболевшими и обмороженными. Получается, что основная часть потерь пришлась не на «стратегические операции», а на некие бои второстепенного значения?
Отметим, что реальные потери Красной армии на Кубани были значительно выше. По немецким данным, за 8 месяцев боев только количество пленных и перебежчиков составляло 114 373 человека, еще 41 271 человек подсчитано убитыми. В последнем случае речь идет только о тех, чьи трупы после беспрерывных неудачных атак остались лежать на вражеской территории и были похоронены специальными командами (в основном из наших же военнопленных). Но даже если брать официальные советские данные за основу, потери противника оказались примерно в 10 раз меньше! С февраля по октябрь 17-я немецкая армия потеряла 59 563 человека, в том числе 10 008 убитыми, 36 225 ранеными и 3562 пропавшими без вести. Румынские дивизии на Кубани потеряли еще 1598 человек убитыми, 7264 ранеными и 806 без вести пропавшими. В общем, если говорить о сухопутной части битвы, то утверждать о каком-либо «успехе» советских войск (а тем более о «разгроме» противника) однозначно не приходится.
Согласно общепринятому «канону», в результате воздушной битвы за Кубань советская авиация «достигла поставленной перед ней цели», «значительно подорвала боевую мощь люфтваффе на всем советско-германском фронте» и «завоевала господство в воздухе». В качестве доказательств обычно приводятся такие «факты», что будто бы к «концу битвы», рамки которой, как уже говорилось, были искусственно сокращены до взятия Крымской, «удары фашистской авиации ослабли», «немцы перестали массово применять пикировщики Ю-87», «вынуждены были перебросить свои двухмоторные бомбардировщики на север» и т. п. В действительности все эти утверждения не подтверждаются реальными фактами. Более того, именно массированные налеты люфтваффе во многих случаях оказали решающее влияние на ход боевых действий и позволили 17-й армии слабыми силами удержать фронт. Что полностью и убедительно подтверждается введенными в оборот советскими же документами.
Стратегия главкома ВВС КА маршала Александра Новикова, которая всегда основывалась на простом удвоении или утроении сил авиации на нужном участке фронта, в данном случае оказала определенное влияние на ход воздушной войны, но переломить ее в нашу пользу и, главное, способствовать успехам наземных войск не смогла. Более того, концентрация истребительных полков на узком участке фронта кардинально не повлияла на ситуацию и привела лишь к ожесточенным для обеих сторон воздушным боям. Но при этом ни одной из поставленных задач советским ВВС решить так и не удалось. Все атаки войск Северо-Кавказского фронта были отбиты с огромными для наступающих потерями. Немцы сохранили за собой Кубанский плацдарм еще на пять месяцев и ушли с него только в результате тщательно спланированной и организованной эвакуации, а не впопыхах и бросив всю свою тяжелую технику и вооружение (как, например, это произошло годом позже при эвакуации Крыма). Из всех поставленных Ставкой боевых задач для СКФ на весну – лето 1943 г. успешно была решена только одна –