Тем временем сработало одно из маломощных взрывных устройств, взрыв которого заставил мост содрогнуться, но не причинил ему видимого вреда. Взрыватель главного заряда не сработал из-за выхода из строя основного запального провода.
По радио тотчас проинформировали генерала Ходжеса о том, что удалось захватить неповрежденный мост через Рейн. Командующий 1-й американской армией приказал всей 9-й танковой дивизии немедленно переправиться на другой берег, чтобы захватить на восточном берегу Рейна как можно больший плацдарм. После этого он распорядился связать себя со штаб-квартирой 12-й группы армий в Намюре. Когда генерал Брэдли, который в этот момент как раз разговаривал с бригадным генералом Булем из главного командования союзных сил, подошел к аппарату, то он услышал голос Ходжеса.
«У нас есть мост. Под Ремагеном, Брэд!» – торжествующе воскликнул командующий 1-й американской армией.
«Как же это кстати, Кортни! – обрадовался Брэдли. – Мы немедленно бросаем туда все, что может двигаться».
Брэдли приказал связать себя с главнокомандующим, генералом Эйзенхауэром, который находился в Реймсе. В этот момент «Айк» разговаривал со своими командирами корпусов и дивизий воздушно-десантных войск, они как раз обсуждали возможность переброски через Рейн десанта, когда позвонил Брэдли и сообщил о такой удаче. Эйзенхауэр так вспоминал об этом:
«Я не мог поверить своим ушам. Мы оба, Брэдли и я, часто говорили о том, что нечто такое могло бы произойти при счастливом стечении обстоятельств, однако мы никогда не льстили себе напрасной надеждой. Я чуть ли не закричал в телефон: „Что у вас есть под рукой? Что вы можете немедленно отправить на другой берег?“
Брэдли сказал: „У меня более четырех дивизий, но я хотел сначала позвонить вам, чтобы узнать, отвечает ли это вашим планам, если я пошлю их за Рейн“.
Я ответил: „Послушайте, Брэд! Ведь, собственно говоря, мы рассчитывали на то, что многие дивизии будут скованы под Кёльном. Но теперь они свободны. Поэтому как можно быстрее перебросьте через реку минимум пять дивизий и, кроме того, все остальное, что там может понадобиться, чтобы можно было в любом случае удержать плацдарм“.
Когда Брэдли ответил, я по его голосу сразу понял, как он обрадовался: „Именно это я и собирался сделать, но потом мы тут задались вопросом, а согласуется ли это с вашими планами. Вот это я и хотел у вас выяснить“.
Это был один из тех редких моментов войны, когда я действительно от души радовался».
На немецкой стороне этот провал произвел эффект разорвавшейся бомбы. К несчастью, вблизи Ремагенского моста не было ни одной дивизии, которая смогла бы немедленным контрударом разгромить переправившегося на правый берег Рейна противника. Потребовалось 11 часов, прежде чем удалось перехватить 11-ю танковую дивизию, только что переправившуюся через Рейн под Кёльном, чтобы отразить удар на Кёльн, и перенаправить ее в район Ремагена.
На следующий день генерал-фельдмаршал Кессельринг получил указание из ставки фюрера немедленно прибыть туда. Когда фельдмаршал поинтересовался причиной вызова в ставку, ему был дан уклончивый ответ, что фюрер желает поговорить с ним.
К полудню 9 марта 1945 года генерал-фельдмаршал Кессельринг прибыл в Берлин. От генерал-фельдмаршала Кейтеля он узнал, что Гитлер решил назначить его главнокомандующим Западным фронтом вместо генерал-фельдмаршала фон Рундштедта. Замечание Кессельринга, что его присутствие необходимо на Итальянском театре военных действий, хотя и было услышано, но генерал-полковник Йодль, который также присутствовал при этом разговоре, заявил Кессельрингу, что фюрер не примет эту отговорку. Так оно и случилось, когда во второй половине дня 9 марта Альберт Кессельринг смог поговорить с Гитлером с глазу на глаз. Фюрер объяснил Кессельрингу, что падение Ремагена окончательно сделало неотвратимой смену командования на Западном театре военных действий. И предполагается назначить его, Кессельринга, новым главнокомандующим Западным фронтом.
От генерал-фельдмаршала Кессельринга мы узнаем подробности этого разговора: «Не упрекая фон Рундштедта ни в чем, Гитлер обосновал принимаемые меры тем, что только более молодому, энергичному и обладающему опытом борьбы с войсками западных держав генералу, который пользуется к тому же доверием фронта, возможно, еще удастся справиться с положением, сложившимся на Западе». (См.: Кессельринг А. Солдат до последнего дня.)
Гитлер изложил Кессельрингу общую обстановку и при этом подчеркнул, что судьба войны решается на Востоке и что крушение на Восточном фронте будет означать конец и поражение в войне. Он отметил, что слишком поздно осознал, что все его усилия на Западе в конце концов ни к чему не привели, а только ослабили Восточный фронт.
«В этой ситуации, – заявил Гитлер фельдмаршалу, – речь идет исключительно о том, чтобы выиграть время, пока не будет сформирована новая 12-я армия и пока мы не сможем в гораздо большем масштабе применять новые реактивные истребители и другое, совершенно новое оружие. Кроме того, скоро даст о себе знать гросс-адмирал Дёниц со своими новейшими подводными лодками, что принесет нам заметное облегчение».
Задание, которое Гитлер дал генерал-фельдмаршалу Кессельрингу в конце этой беседы с глазу на глаз, гласило: «Держаться! – Держаться любой ценой!»
Сначала генерал-фельдмаршал должен был командовать Западным фронтом анонимно, так как его фамилия должна была продолжать упоминаться относительно боев в Италии.
Из Берлина генерал-фельдмаршал Кессельринг сразу же отправился в штаб главнокомандующего Западным фронтом в Цигенберге. Там начальник штаба Западного фронта, генерал кавалерии Вестфаль, проинформировал его о сложившемся положении. В разговоре с Гитлером генерал-фельдмаршал Кессельринг настоял на том, чтобы генерал Вестфаль, его прежний начальник штаба в Италии, и теперь остался под его командованием начальником штаба Западного фронта. Гитлер как раз собирался сменить этого неудобного генерала.
Вестфаль мог назвать генерал-фельдмаршалу все 55 дивизий, задействованных на Западном фронте, и рассказать, в каком они находились состоянии, так как он лично познакомился со всеми дивизиями во время многочисленных выездов на фронт. Он без прикрас описал новому главнокомандующему сложившуюся обстановку: «После начала советского зимнего наступления главнокомандующий Западным фронтом был вынужден передать на Восточный фронт 10 танковых дивизий, 6 пехотных дивизий, 10 артиллерийских корпусов и 8 минометных бригад. Пехотные дивизии не имеют даже 50 процентов от своего штатного состава, а все танковые дивизии ощущают острую нехватку боевых машин».
Когда генерал Вестфаль заметил, что генерал-фельдмаршал немного смущенно и недоверчиво улыбается, он спросил его, неужели тот не доверяет его донесению об обстановке. Кессельринг ответил: «Нет, просто фюрер говорил мне совершенно другое».
Вестфаль остановился в своем докладе на состоянии, в котором находились отдельные дивизии, и заявил, что будет просить о своей немедленной отставке, если его главнокомандующий ему не верит. Он подчеркнул, что будет рад оставить эту должность, чтобы иметь возможность принять командование любым соединением действующей армии.
«Об этом не может быть и речи!» – возразил Кессельринг.
Однако он все еще не верил своему начальнику штаба. Только несколько дней спустя, во время своих поездок в войска и после посещения отдельных дивизий он был вынужден пересмотреть свое предубеждение по отношению к фактам. (См.: Куровски Ф. Завещание – Зигфрид Вестфаль в качестве начальника штаба трех фельдмаршалов.)
Во время одной из таких поездок на фронт в район плацдарма западных союзников под Ремагеном генерал-фельдмаршал Кессельринг встретился с генерал-фельдмаршалом Моделем, командующим группой армий «Б». Когда Кессельринг начал упрекать своего визави, Модель в резкой форме отверг все упреки. К тому же было не очень умно, что Кессельринг упомянул фамилии Кейтеля и Йодля, так как Модель вспылил и ледяным тоном заявил: «Об этих людях я не хочу ничего больше знать и не желаю ничего больше слышать!»
Однако вернемся к нашему мосту в Ремагене. Как могло такое произойти, что он попал в руки неприятеля? Что случилось с подрывными зарядами, почему не все из них сработали? Кто был виноват в этой катастрофе, позволившей противнику создать обширный плацдарм на восточном берегу Рейна, ставший удобной исходной позицией для дальнейшего продвижения в глубь Германии?
Немецкая сторона под Ремагеном
Еще вечером 6 марта 1945 года казалось, что у американских вооруженных сил не было ни малейшего шанса завладеть хоть каким-нибудь мостом через Рейн до того, как он рухнет в реку.
В это время 67-й армейский корпус под командованием генерала Хицфельда занимал позиции в 60 километрах западнее Ремагена. Хицфельд, в распоряжении которого находилось всего лишь две измотанные в ходе непрерывных боев дивизии, должен был атаковать американцев, которые собирались наступать от Ойскирхена в направлении Бонна и мобильные разведывательные соединения которых уже приближались к Райнбаху и Ремагену.
Командование группы армий «Б», так же как и Верховное главнокомандование вооруженных сил (ОКВ), придерживалось мнения, что именно там противник будет наносить свой главный удар по Бонну и что вражеские силы, действующие в районе западнее Ремагена, могут представлять собой лишь фланговое прикрытие этого главного удара с юга.
Генерал Хицфельд прекрасно понимал, что с имевшимися у него дивизиями он не в состоянии провести контрудар. Он считал, что его более важная задача заключается в том, чтобы создать новый фронт западнее Ремагена. Наибольшая опасность для него самого и его корпуса исходила не от американского главного удара, а от мобильных танковых частей противника, которые могли внезапным стремительным ударом захватить мост в Ремагене.
Этот мост Людендорфа имел длину 325 метров. Он возвышался на четырех каменных опорах, так называемых быках, прямо у базальтовой скалы Эрпелер-Ляй на восточном берегу Рейна, сквозь которую должны были проезжать поезда, двигавшиеся с