Капитан первого ранга Хартман, один из выдающихся немецких офицеров, был – как и многие другие до и после него – введен в заблуждение высокопарными речами Гиммлера. Даже гауляйтер Форстер, который тоже присутствовал на том совещании в Мариенбурге, заметил по поводу обещаний Гиммлера:
«Гиммлер нагло обманул нас. На большой карте он так убедительно манипулировал танковыми армиями, чтобы у нас сложилось впечатление, что вскоре положение действительно должно измениться.
Задним числом выяснилось, что эти танковые армии существовали только на бумаге». (См.: Леезер Х.Документы изгнания немцев из Восточной и Центральной Европы. Т. 1.)
Когда в понедельник 21 января 1945 года в Эльбинге появился заместитель руководителя сельскохозяйственного управления региона Данциг – Западная Пруссия, главный правительственный советник доктор Кох, чтобы обсудить с обер-бургомистром города вопрос снабжения плацдарма «Эльбинг» в течение ближайших двух месяцев, возникло определенное чувство уверенности. Кто будет вести разговор о такой длительной обороне города, если он сам не убежден в том, что фронт выстоит? Выяснилось, что состояние снабжения Эльбинга было вполне удовлетворительным, требовалось только поставить в город еще несколько тонн соли.
Руководство гау в Данциге, так утверждал главный правительственный советник доктор Кох, не дало разрешения на эвакуацию жителей Эльбинга.
Во вторник 23 января обер-бургомистру Эльбинга позвонили из управления округа и сообщили, что только что им звонил гауляйтер Форстер, который указал на то, что положение стабилизировалось. По его словам, Эльбингу ничего не угрожало, и поэтому необходимость в эвакуации жителей отпала. Два часа спустя это подтвердил и майор Альтерман, начальник оперативного отдела в штабе военного коменданта Эльбинга.
Однако обозы с беженцами, как и прежде, продолжали двигаться нескончаемым потоком через Эльбинг, и армейские колонны все чаще пропускали их вперед. Во второй половине дня один из членов городского совета сообщил обер-бургомистру, что русские ворвались уже в соседний городок Прейсиш-Холланд, который находился всего лишь в каких-то 20 километрах от Эльбинга. Эту новость члену городского совета Эльбинга сообщил по телефону его хороший знакомый, руководитель мотошколы НСКК (Национал-социалистического механизированного корпуса), находившейся в городке Прейсиш-Холланд.
На запрос обер-бургомистра у начальника оперативного отдела военного коменданта Эльбинга, майора Альтермана, последовало заверение, что это не соответствует действительности. Альтерман сообщил, что около полудня военный комендант отправил пешим маршем в Прейсиш-Холланд запасной батальон и тот благополучно добрался до места.
Во время этого разговора с майором Альтерманом доктор Леезер неожиданно услышал в трубке голос полковника Шёпффера, военного коменданта города. Тот сказал взволнованным голосом, обращаясь к майору Альтерману: «Послушайте, Альтерман, только что сообщили о русских танках в деревне Померендорф!»
Обер-бургомистр доктор Леезер положил телефонную трубку на рычаг. Деревня Померендорф находилась всего лишь в 8 (!) километрах от Эльбинга.
В 17:00 в Эльбинге прозвучали первые выстрелы из пушек русских танков. Группа русских танков отделилась от основной массы передового отряда и прогрохотала, непрерывно стреляя из пушек и пулеметов, по улицам Эльбинга. Из окна своего кабинета доктор Леезер видел, как русские танки проносились мимо ратуши. Некоторые из них делали короткую остановку для ведения огня и стреляли по домам.
Полковник Шёпффер тотчас вызвал отряд истребителей танков, которые попытались противостоять стальным монстрам Советов. И в Эльбинге зазвучали резкие хлопки выстрелов из фаустпатронов, этой так называемой «противотанковой пушки маленького обер-ефрейтора». От этих метких выстрелов, произведенных с близкого расстояния, танки противника разлетались на куски.
После этого первого вторжения в Эльбинг русских войск неразбериха, царившая в городе, переросла в настоящий хаос. Ведь все еще ходили трамваи, в кинотеатрах показывали фильмы, и все казалось таким «мирным». И вдруг такое! Русские танки свалились как снег на голову.
Все убежища были переполнены. Началось беспорядочное, неудержимое бегство из Эльбинга еще до того момента, как руководство округа приказало ввести третий уровень эвакуации. Это означало: эвакуация всех жителей города! Все учреждения должны были тоже как можно быстрее эвакуироваться. Обер-бургомистр распорядился вывезти из города всех служащих, чиновников и членов городского совета, которые оставались в ратуше, на грузовике пожарной охраны.
Ближе к полуночи обер-бургомистру позвонил крайсляйтер. Тот сообщил доктору Леезеру, что гауляйтер только что поставил его в известность о том, что каждый руководитель учреждения, покинувший Эльбинг, будет расстрелян. Обер-бургомистр попытался тотчас связаться по телефону с руководителями городских учреждений, но все его попытки оказались тщетными, так как после введения третьего уровня эвакуации те, конечно, уже давно покинули город.
Обер-бургомистр доктор Леезер остался в Эльбинге с главным советником городского управления Бергсом и членами городского управления Моотсом, Квандтом и Шрётером.
Поскольку в течение двух следующих дней передовые отряды русских танковых частей больше вблизи города не появлялись, удалось задействовать для эвакуации жителей пассажирские и товарные поезда, стоявшие на вокзале Эльбинга. Железнодорожная ветка, проложенная по берегу залива, и пассажирские пароходы, стоявшие в порту Эльбинга, тоже были использованы для эвакуации горожан. Наконец, после неоднократных обращений, прибыла колонна грузовиков из Данцига.
Но когда в четверг 25 января Красной армии удалось перерезать железнодорожную линию Эльбинг – Мариенбург, все снова замерло. В течение ночи вражеские соединения продвинулись до автострады Эльбинг – Данциг, перерезав ее.
Ближе к вечеру 25 января командование военно-морских сил сообщило, что стоявшие в порту Эльбинга недостроенные, но находящиеся уже на плаву торпедные катера будут отбуксированы в порт Данцига и что на них можно было бы эвакуировать около 2000 жителей города.
Вечером на набережной и причалах реки Эльбинг собралось около 3000 горожан. К сожалению, торпедные катера смогли забрать только около 400 человек.
Когда остальные в ожидании чуда все еще оставались на набережной, русская артиллерия открыла по городу интенсивный огонь. Наряду с орудиями всех калибров в артобстреле принимали участие и так называемые «сталинские органы» («катюши»), реактивные установки залпового огня, чьи ракеты начали падать на территории порта и вызвали большие потери среди ожидавших мирных граждан.
Наконец, в ночь на 26 января город подвергся массированному артиллерийскому обстрелу, вызвавшему многочисленные пожары. Отважные пожарные и их добровольные помощники бросились тушить полыхавшие дома. Но потом, когда снаряды попали в здание городской электростанции, прекратилась подача электроэнергии. Пожары распространялись все больше и больше, и через 48 часов Эльбинг полыхал со всех концов. Часть центра города выгорела дотла.
В воскресенье 28 января 1945 года этот вражеский артиллерийский обстрел начал стихать. Полковник Шёпффер, который получил сообщение, что к Эльбингу движется 4-я армия, чтобы деблокировать его, и что 7-я танковая дивизия наступает с запада, пытаясь прорвать кольцо окружения, посчитал, что уже пробил час освобождения города.
Военный комендант города подъехал на своем командирском автомобиле к ратуше и попросил обер-бургомистра доктора Леезера поехать вместе с ним на западную окраину города, чтобы приветствовать передовой отряд освободителей.
Вместе с несколькими другими господами из городского управления они выехали по шоссе на запад. На окраине Грубенхагена они натолкнулись на передовой отряд 7-й танковой дивизии. С воодушевлением и одновременно с огромным облегчением они приветствовали это подразделение как освободителей Эльбинга.
Когда они решили проехать на командный пункт одного из полков 7-й танковой дивизии и, миновав Грубенхаген, ехали в направлении виадука, сооруженного над автострадой, русская артиллерия неожиданно открыла огонь по их колонне из лагеря Ванзау. Они были вынуждены повернуть назад и, переехав по мосту через реку Ногат (рукав Вислы в ее дельте. – Ред.), снова вернулись в Эльбинг. Тем временем артиллерийский обстрел еще больше усилился. Автобусный завод «Бюссинг» уже пылал ярким пламенем.
Наконец, вслед за газораспределительной станцией и за электростанцией вышло из строя и центральное водоснабжение. Воду можно было брать только из нескольких колодцев, имевшихся в черте города. В основном для получения воды горожане использовали снег.
Поскольку с выходом из строя центрального водоснабжения прекратила работу и канализация, во всем городе стояла невыносимая вонь, и возникла опасность эпидемий. А поскольку гражданские врачи уже покинули город и на весь Эльбинг остался только один врач из службы противовоздушной обороны, доктор Чирнер, который в истинном смысле слова буквально жертвовал собой, то оказание необходимой помощи раненым и больным превратилось в большую проблему. К тому же и все аптеки были закрыты. Здесь на помощь добровольно пришла польская аптекарша, которая выдала важнейшие медикаменты, хранившиеся теперь в ратуше.
В течение двух дней, 26 и 27 января, солдаты Красной армии заняли Грубенхаген. По сообщению одной женщины, и здесь имели место бесчинства и эксцессы, вплоть до изнасилований.
4-й немецкой армии так и не удалось дойти до Эльбинга и деблокировать город. Немногие из оставшихся танков 7-й танковой дивизии все еще сражались на окраинах Эльбинга и уничтожали своим огнем русские боевые машины, которые осторожно прощупывали обстановку. Правда, эта дивизия была разделена на несколько небольших боевых групп, которые сражались в разных местах города и не могли действовать в полном составе.