Тем не менее упорное сопротивление частей 7-й танковой дивизии на западном берегу реки Ногат, протекавшей всего лишь в 6 километрах от городской окраины, было большим облегчением для обороны Эльбинга. Это позволило полковнику Шёпфферу темными ночами отправлять туда группы раненых, чтобы дать им еще один шанс, так как в самом городе они не могли больше рассчитывать ни на какую медицинскую помощь.
Способных самостоятельно передвигаться раненых собирали в группы численностью до тысячи человек. Затем такие группы в сопровождении когда пулеметного отделения, а когда и пулеметного взвода должны были следовать в направлении 7-й танковой дивизии. К всеобщей радости и к большому удивлению скептиков, все благополучно добрались до своих боевых товарищей в танковой дивизии.
Вплоть до 3 февраля 1945 года сохранялась телефонная связь с Данцигом. Очевидно, русские специально не нарушали ее, так как прослушивали переговоры, чтобы получить важную информацию о положении в осажденном городе.
По этой телефонной линии в крепость поступила телефонограмма рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, в которой тот передал приказ фюрера защитникам Эльбинга: «Немецкий город Эльбинг, являющийся мостом при движении с запада на восток, необходимо удержать любой ценой!»
30 января 1945 года снова прозвучал сигнал тревоги о танковой атаке противника. Это оказались два советских Т-34, которые с грохотом неслись по улицам города. Но к всеобщему удивлению, эти танки не стреляли. Командиры танков попытались связаться с защитниками города по радиотелефону, который был установлен в танках в Браунсберге. Когда это не удалось, они въехали в город без предупреждения.
Это оказались трофейные танки немецкого резервного соединения, состоявшего из 12 русских танков типа Т-34, которое должно было прорваться из Браунсберга (ныне польский Бранево) в Эльбинг, чтобы поддержать защитников города. Однако по пути 10 из 12 трофейных танков были подбиты русскими танкистами, когда они раскусили уловку, заметив нарисованные на танках черные кресты, которые выдали их как вражеские боевые машины.
Бои за пригород Мариенбург на западном берегу реки Эльбинг сопровождались большими потерями с обеих сторон. После ожесточенного уличного ночного боя 1 февраля 1945 года пришлось оставить этот пригород Эльбинга. Русские войска закрепились в домах этого пригорода. Теперь толстые кирпичные стены казарм стали передней линией обороны. В последующие дни русские ударные группы снова и снова бросались на штурм казарм. Вражеские танки огнем своих пушек пробивали бреши в стенах и подавляли обнаруженные пулеметные гнезда. 6 февраля немецкие защитники были вынуждены оставить казармы.
Теперь оборонительный рубеж проходил на севере вдоль улицы Грюнштрассе и шел до больницы Яна. Полковник Шёпффер разместил свой командный пункт в здании городской гимназии, которая находилась на улице Кёнигсбергерштрассе. Русские вели почти непрерывный огонь из сотен орудий всех калибров и из своих «катюш» по очагам сопротивления и без разбору по отдельным домам. Ведь Эльбинг был крепостью, вот с ним и обращались соответствующим образом.
В 12:30 этого 6 февраля 1945 года шум боя неожиданно стих, и через несколько минут вниз по Кёнигсбергер-штрассе к гимназии направился пожилой мужчина. Над головой он размахивал белым платком, его встретили у входа в гимназию и отвели к полковнику Шёпфферу. Парламентер передал полковнику требование русского командования сдать город.
В ответ полковник Шёпффер написал на бланке ультиматума только три слова и поставил свою подпись. Там были написаны следующие слова: «Принято к сведению». Старик вернулся тем же путем назад, чтобы передать русским ответ коменданта крепости.
Через час русские снова пошли в атаку, которую в этот раз сопровождали и поддерживали мощные танковые силы. Штурмовые группы ворвались на верфь «Шихау» и, сломив в короткой схватке сопротивление находившихся там моряков, которые ничего не могли противопоставить этой танковой лавине, овладели ею. Охранявшие верфь полицейские были оттеснены через морской вокзал к улице Цизенштрассе.
От верфи до командного пункта городской обороны в гимназии русским оставалось пройти всего лишь 600 метров. Кольцо обороны вокруг гимназии в своем самом широком месте насчитывало не более 1200 метров.
Когда противник, находившийся на улице Цизенштрассе в районе маленькой часовни у сигаретной фабрики, попытался осуществить прорыв, он был отражен боевой группой под командованием обер-лейтенанта из штаба коменданта крепости. При этом обер-лейтенант получил тяжелое ранение. Его отнесли в подвал гимназии и оказали первую медицинскую помощь. Этот подвал был переполнен ранеными, больными и гражданскими лицами, среди которых находилось много молодых женщин с детьми.
Отовсюду в этот подвал доносились громкие раскаты выстрелов танковых пушек. То и дело раздавался треск пулеметов, и звучали глухие разрывы.
На повозке, запряженной парой тяжеловозов, группу раненых перевезли в школу имени Генриха фон Плауэна, двадцать седьмого Великого магистра Тевтонского ордена, где был оборудован военный госпиталь.
В течение двух суток русская артиллерия и танковые части непрерывно обстреливали Эльбинг. В подвалах школы имени Генриха фон Плауэна скопилось более 2000 раненых. Им могла быть оказана лишь первая медицинская помощь, питания на всех не хватало. Медикаменты закончились, кроме неприкосновенного запаса для самых тяжелых случаев.
Между ранеными сидели на корточках и лежали гражданские, которые бежали сюда от артобстрела. В единственном процедурном кабинете этого госпиталя без отдыха трудились четыре военных врача, а сюда подносили все новых и новых тяжелораненых бойцов, которым нужно было оказать немедленную помощь, чтобы они не умерли.
Батареи «сталинских органов» («катюши»), которые после отклонения предложения о сдаче города противник подтянул к Эльбингу, вели залповый огонь по городу. При очередном залпе с каждой установки 16 ракет с воем устремлялись на дома в центре города и поджигали их.
В приказе от 8 февраля полковник Шёпффер сообщил о предстоящей попытке прорыва. С Эльбингом было покончено. Военный госпиталь с тяжелоранеными бойцами приходилось оставлять русским, если хотели спасти еще хоть кого-нибудь. Когда поздно вечером 9 февраля 1945 года начался прорыв, все двинулись по разведанному пути через дворы и задворки к пивоварне «Энглишбруннен», вытянувшись в длинную шеренгу, в середине которой шагали раненые, способные самостоятельно передвигаться. Там их ожидали саперы, которые соорудили из большой баржи паром и перевозили всех прибывающих на западный берег Эльбинга. Всех перевозили по очереди, и к 5 часам утра все 2000 человек, раненые и здоровые, оказались на другом берегу.
На этом первый этап прорыва завершился, теперь предстояло внезапной атакой выбить русских из раскинувшейся перед ними деревни, вытянувшейся с запада на восток.
Когда находившиеся в этой деревне солдаты 7-й немецкой танковой дивизии услышали крики «Ура!», то сразу решили, что здесь атакуют русские. Немецкая артиллерия открыла огонь по бегущим солдатам. Пока это недоразумение разрешилось, несколько сот немецких солдат нашли свою смерть под огнем своей же артиллерии.
А в тот момент, когда гражданские жители Эльбинга, следовавшие по пятам за солдатами, побежали к спасительной деревне, занятой немцами, русская артиллерия, разбуженная огнем немецких орудий, в свою очередь открыла интенсивный огонь. Снаряды, выпущенные из русских орудий, начали рваться в плотной толпе бегущих жителей Эльбинга. Тем не менее почти тысяче человек удалось вырваться на свободу из окруженного города.
С этого момента русские держали участок, где происходил прорыв, под таким плотным артиллерийским огнем, что никому больше не удалось спастись.
Утром 10 февраля 1945 года русские ворвались в Эльбинг. Оборонительный огонь окончательно смолк.
Прибытие 511-го тяжелого танкового батальона
После того как 22 января 1945 года танковым соединениям Красной армии удалось осуществить прорыв под Эльбингом и вскоре выйти к городку Толкемит (ныне Толькмицко) (взят 26 января), в результате чего Восточная Пруссия оказалась отрезанной, 25 января 1945 года произошло переименование немецких групп армий. Группа армий «А» стала группой армий «Центр», группа армий «Центр» получила новое обозначение – группа армий «Север», а бывшая группа армий «Север» была переименована в группу армий «Курляндия».
Со своей теперешней группой армий «Север» генерал-полковник Райнхардт должен был в ближайшие дни справиться с несколькими кризисными ситуациями. Ввиду катастрофического положения, сложившегося в этом районе, генерал-полковнику Гейнцу Гудериану, которому с 21 июля 1944 года было поручено исполнять обязанности начальника Генерального штаба сухопутных войск, удалось склонить Гитлера к решению снять с позиций на плацдарме в районе города Мемель (Клайпеда) 28-й армейский корпус, который входил в состав 3-й танковой армии, и ввести его в действие в Восточной Пруссии.
502-й тяжелый танковый батальон, который тем временем был переименован в 511-й тяжелый танковый батальон, получил приказ в качестве первого подразделения 28-го армейского корпуса прибыть в Восточную Пруссию.
24 января 1945 года первые десять «Тигров» прибыли на железнодорожном пароме «Дойчланд» на рейд порта Пиллау (ныне Балтийск). Более мелкие суда и однотипный с паромом «Дойчланд» железнодорожный паром «Пройсен-Засниц» перевезли остатки 511-го батальона.
Небольшая боевая группа под командованием лейтенанта Нинштедта выступила маршем в направлении оборонительного рубежа на реке Дейма непосредственно после выгрузки. Город Лабиау (ныне Полесск), через который проследовала боевая группа Нинштедта, горел ярким пламенем. 2-я рота под командованием лейтенанта Ринке была разгружена на маленькой железнодорожной станции в пригороде Лабиау. На следующее утро, 25 января 1945 года, в лютый холод она предприняла свою первую атаку на северо-восток. Нескольким «Тиграм» вместе с подразделениями 240-го разведывательного батальона 58-й пехотной дивизии удалось установить связь с фронтом. Отставший от роты «Тигр» под командованием унтер-офицера Карпането обнаружил в тылу своей роты вражеское та