Когда все эти протесты, направленные в Главное командование сухопутных войск (ОКХ) и даже в Верховное главнокомандование вооруженных сил (ОКВ), не возымели действия, в конце марта генерал Лаш попросил нового командующего группой армий «Север», генерал-полковника Вайса, освободить его от этой должности. Но командующий группой армий «Север» никак не мог согласиться с этим.
Тем временем тридцать советских дивизий сосредоточились вокруг Кёнигсберга и четырех немецких дивизий, измотанных в тяжелых боях. Соотношение в танках было 100 к 1[39]. Красная армия подтянула к городу мощные артиллерийские соединения. Сосредоточенные здесь главным образом тяжелые орудия должны были до тех пор обстреливать крепость, пока та не «созреет» для штурма.
Благодаря нескольким разведывательным вылазкам ударных отрядов, в ходе которых были захвачены пленные, командование крепости узнало, что штурм Кёнигсберга должен произойти в период с 5 по 7 апреля 1945 года.
Эта ожидаемая атака началась 6 апреля 1945 года. Тридцать советских стрелковых дивизий при поддержке двух воздушных армий (4-й и 15-й) и артиллерии, насчитывавшей тысячи стволов, включая и реактивные установки залпового огня, обрушили смертоносный огонь на Кёнигсберг. Этим массированным ураганным огнем были нарушены все линии связи.
После этого несколько стрелковых дивизий при поддержке танковых соединений атаковали пригород Кёнигсберга Шарлоттенбург, где держала оборону 548-я народно-гренадерская дивизия. Противник сумел глубоко вклиниться и в переднюю линию обороны на участке 1143-го гренадерского полка 561-й народно-гренадерской дивизии. После ввода в действие всех имевшихся резервов генерал Лаш потребовал у командования армии немедленно вернуть в город 5-ю танковую дивизию, которая первоначально входила в состав сил, оборонявших Кёнигсберг. Она должна была сосредоточенной огневой мощью своих танков вернуть потерянные позиции. 7 апреля Красная армия продолжила свои атаки. Было расширено достигнутое накануне вклинение в районе пригородов Амалиенау и Юдиттен. Как раз в тот момент, когда начальник оперативного отдела коменданта крепости связался с 5-й танковой дивизией, произошло новое вклинение русских войск, теперь на участке 1-й пехотной дивизии, которая слева примыкала к 561-й народно-гренадерской дивизии. Уже почти достигнутое соглашение о подчинении 5-й танковой дивизии коменданту крепости снова было отменено. В связи с изменившейся обстановкой теперь она должна была действовать на участке 561-й народно-гренадерской дивизии и 1-й пехотной дивизии и уничтожить прорвавшегося там противника.
На юге Кёнигсберга соединениям Красной армии удалось прорваться на участке обороны 69-й пехотной дивизии и дойти до устья реки Прегель. Теперь генерал Лаш ходатайствовал о прорыве всего гарнизона крепости на запад. Но командование армии отклонило и это ходатайство.
Вечером 7 апреля на юге Кёнигсберга передняя линия обороны проходила на рубеже улица Рейхсштрассе – Центральный железнодорожный вокзал – Хаберсбергер-штрассе – Фридлендерштрассе и доходила до улицы Альте-Визеншанце.
Чтобы не позволить соединениям противника перейти через Прегель на участке обороны 69-й пехотной дивизии, генерал Лаш приказал перебросить в этот район подразделения 61-й пехотной дивизии. Однако они прибыли слишком поздно. До вечера 7 апреля 1945 года здесь оставался свободным очень узкий коридор, который вел на запад.
Рано утром 8 апреля русские штурмовые отряды переправились с юга через Прегель. Таким образом, кольцо окружения вокруг Кёнигсберга снова сомкнулось. В течение 8 апреля 61-я пехотная дивизия отошла в город.
Заместитель гауляйтера Восточной Пруссии, Гроссхерр, который все еще оставался в Кёнигсберге, ходатайствовал перед гауляйтером Кохом, находившимся на авиабазе Нойтиф и готовым в любой момент отправиться на запад, о выделении необходимых военных сил для прорыва из города-крепости на запад. «Фиговым листком» этого бегства гауляйтера, сначала на авиабазу Нойтиф, явилась его так называемая «забота» о спасении гражданского населения, о котором он совершенно не беспокоился, когда еще было время для его эвакуации.
Генерал Лаш предложил гауляйтеру Коху осуществить прорыв всеми имевшимися у него силами, так как это казалось ему самым верным средством сохранения войск, которые можно было бы использовать для обороны нового рубежа, оторвавшись от противника. Но и командование армии, к которому он обратился, решило: «Город-крепость Кёнигсберг необходимо удерживать до конца».
Только ударные отряды и группы получили разрешение прорываться с важной документацией и устанавливать связь с 561-й народно-гренадерской дивизией, занимавшей позиции западнее Кёнигсберга. Эта дивизия должна была во взаимодействии с 5-й танковой дивизией атаковать с запада, чтобы облегчить прорыв таких ударных отрядов. Для этого армия издала дополнительный приказ: «В ходе такого контрудара 5-я танковая дивизия не должна пересекать окраину населенного пункта Юдиттен».
Это означало, что 5-й танковой дивизии запрещалось возвращаться назад в Кёнигсберг.
Чтобы такая попытка прорыва имела, по крайней мере, минимальные шансы на успех, генерал Лаш приказал, чтобы в группу прорыва были включены: штаб 61-й пехотной дивизии во главе с генерал-лейтенантом Шперлем со всеми ненужными для обороны Кёнигсберга батальонами, частями 548-й народно-гренадерской дивизии под командованием генерал-лейтенанта Зудау и артиллерийскими частями 367-й пехотной дивизии.
Этот прорыв начался с многочасовым опозданием в 2 часа ночи 9 апреля 1945 года и очень быстро застопорился, так как не удалось преодолеть плотное кольцо окружения вражеских войск, осадивших город. В завязавшейся ожесточенной схватке погиб генерал-лейтенант Зудау, генерал-лейтенант Шперль был ранен, а заместитель гауляйтера Гроссхерр, который вместе со своим сопровождением храбро сражался в первых рядах прорывавшихся войск, тоже встретил смерть на поле боя. Все воинские части, сумевшие оторваться от наседавшего противника, вернулись назад в Кёнигсберг. Стало очевидно, что осуществить прорыв лишь частью сил невозможно. Если уж и предпринимать прорыв, то только всеми имеющимися в наличии силами, и начинать его не рано утром, а еще до полуночи, чтобы воспользоваться преимуществом знания местности в темноте.
9 апреля пришел конец и самому городу-крепости Кёнигсбергу. Уже не существовало главной линии обороны, где можно было бы отражать атаки противника. Генерал Лаш принял горькое решение капитулировать[40]. В 17:30 в радиограмме, направленной в Главное командование сухопутных войск (ОКХ), он сообщил о прекращении битвы за Кёнигсберг. В официальном акте о капитуляции советское командование обещало позаботиться о гражданском населении и прежде всего о раненых и обеспечить их всей необходимой помощью. Сдавшимся в плен немецким солдатам гарантировалось достойное обращение.
Правда, после подписания акта о капитуляции и разоружении немецких солдат все произошло как раз наоборот. После добытой в тяжелом сражении победы Красная армия – как это часто практиковалось в Средние века – отдала город на 48 часов на разграбление своим солдатам.
В советской сводке Информбюро от 10 апреля 1945 года сообщалось: «Войска 3-го Белорусского фронта 9 апреля 1945 года овладели городом-крепостью Кёнигсберг».
Генерал Лаш был заочно приговорен к смерти специальным военным судом, учрежденным Гитлером. Но он предпочел вместе со своими солдатами сдаться в плен и разделить их судьбу. Он вернулся в Германию из СССР только в 1955 году.
Восточная Пруссия – март 1945
Город-крепость Кёнигсберг 06.04.1945
После падения Кёнигсберга конец Восточной Пруссии являлся вопросом лишь нескольких дней или в лучшем случае одной-двух недель. Командующий 4-й армией, генерал Мюллер, был смещен со своего поста и отправлен в отставку. Его преемником в Восточной Пруссии стал генерал танковых войск Дитрих фон Заукен, командовавший до этого 2-й армией, оттесненной на косу Хель (ныне Межея-Хельска) и в устье Вислы. Теперь он стал новым и последним командующим в Восточной Пруссии, который должен был командовать соединениями на полуострове Замланд. Эти соединения получили высокопарное обозначение «Армия Восточной Пруссии».
Осталось лишь рассказать, что стало с гауляйтером Кохом, который постоянно призывал к сопротивлению и хотел обеспечить надежную оборону города-крепости Кёнигсберг и добиться его деблокирования.
Уже несколько часов гауляйтер Кох знал, что Кёнигсберг пал. Это известие ему передали по радиотелеграфу его доверенные люди. Он сидел на авиабазе Нойтиф на косе в относительной безопасности и поспешил доложить в Берлин Верховному главнокомандованию вооруженных сил (ОКВ), что генерал Лаш предатель и саботажник. Два дня спустя Верховное главнокомандование вооруженных сил заявило:
«После многодневных яростных атак противника город-крепость Кёнигсберг был сдан большевикам комендантом крепости, генералом пехоты Лашем. Из-за трусливой сдачи крепости генерал Лаш был приговорен военным судом к смерти через повешение (заочно. – Ред.). Его родственники также понесли ответственность».
Напрасно выступал в защиту генерала Лаша его непосредственный начальник, генерал пехоты Фридрих Вильгельм Мюллер, один из высших офицеров сухопутных войск, отмеченный множеством наград.
Гауляйтер Померании Шведе-Кобург и гауляйтер Данцига – Западной Пруссии Альберт Форстер попытались скрыться. Один воспользовался быстроходным катером, другой захватил пароход «Адлер». Эрих Кох прибыл в город Засниц на ледоколе «Восточная Пруссия» и привез с собой весь свой штаб, насчитывавший около 100 человек, включая личную охрану, состоявшую из эсэсовцев, и повара из Швейцарии. Все они прибыли в гражданской одежде и с фальшивыми документами и сразу же ушли в подполье. Форстер тоже сумел скрыться, и только спустя годы после войны он был схвачен в Гамбурге.