Штаб 20-го армейского корпуса во главе с генералом Шпехтом осуществлял командную власть в Данциге. Генерал-майор Шпехт, который, будучи полковником и командиром 55-го пехотного полка, еще 16 января 1942 года получил дубовые листья к Рыцарскому кресту Железного креста, слыл энергичным командиром, обладавшим богатым опытом ведения войны в России. В начале марта 1945 года он перенес свой штаб из казармы у Белой башни в Данциге в здание польского военно-морского училища в городке Адлерсхорст. Оттуда он исполнял свои обязанности вплоть до 18 марта 1945 года. Генерал Шпехт выразил резкий протест против вывода из Данцига танкового полка «Фельдхеррнхалле», однако он не мог своей властью отменить переброску этого полка на территорию рейха.
Когда Шпехт получил приказы превратить Данциг и Готенхафен в города-крепости, он указал на то, что для этого не было никаких условий. Вместо этого он предложил отвести войска, стоявшие на Висле, и во взаимодействии с войсками, действовавшими в Восточной Пруссии, удерживать дельту рек Висла и Ногат (правый рукав Вислы в дельте) и лежащие восточнее территории, прибегнув к затоплению обширных низин, как это успешно применялось на Западном фронте. Все его предложения были отвергнуты, а из ставки фюрера еще раз напомнили, что Готенхафен и Данциг следует «удерживать до последнего патрона».
Вокруг Данцига были вырыты противотанковые рвы и установлены противотанковые заграждения.
Когда противник приблизился к дельте Вислы и Ногата, население расположенных в этом районе населенных пунктов уже было в основном эвакуировано. В лютую зимнюю стужу и метели обозы беженцев из этого района потянулись на запад вслед за такими же обозами из Восточной Пруссии, часть которых уже добралась до Германии.
Однако те обозы беженцев, которые двинулись в путь из районов Нойтайх и Тигенхоф, успели дойти только до района озера Мариензе, где они застряли на несколько недель, пока прорвавшиеся танковые соединения русских не оттеснили их в Данциг. Оттуда измученные люди хотели попытаться вырваться из этого ада морским путем.
17 марта генерал пехоты Шпехт распорядился провести перепись людей, находившихся в этот момент в Данциге. По оценке гауляйтера Данцига, на плацдарме Готенхафен (Гдыня) – Данциг (Гданьск) скопилось от 600 000 до 1 000 000 человек, как жителей этих городов, так и беженцев.
На сборных пунктах раненых в Данциге в начале этого решающего месяца находилось около 16 000 раненых. Кроме того, почти 4000 раненых лежали в небольших лазаретах этих двух «городов-крепостей». Из Восточной Пруссии и Курляндии по морю ежедневно поступало еще 1000 раненых, а из Западной Пруссии (Поморья, западнее Гданьска) каждый день привозили еще около 800 раненых.
Ежедневно часть этих раненых эвакуировалась по морю вместе с беженцами. Однако новые поступления раненых намного превышали отток, так что с каждым днем общее число раненых в Данциге только росло.
На острове Хольм и в порту Данцига можно было наблюдать такие полные драматизма сцены, которые прежде ни один человек не мог бы даже себе представить. На пронизывающем холодном ветру плотные колонны беженцев медленно брели к причалам порта Тройл. Там стояли корабли, предназначенные для эвакуации беженцев. Когда колонны останавливались, измученные люди опускались на свои чемоданы и рюкзаки и покорно ждали, пока колонна двинется дальше. Многие волокли за собой на веревках, словно санки, мешки, в которых были сложены их пожитки.
Когда 22 марта 1945 года русские вышли к морю в районе деревни Гросс-Катц, расположенной между городами Адлерсхорст и Сопот, двойной плацдарм Готенхафен (Гдыня) – Данциг (Гданьск) был рассечен на две части. Теперь каждая «крепость» вела свой последний бой независимо друг от друга.
Предвидя такое развитие событий, уже 18 марта генерал Шпехт перенес свой командный пункт в бункер на оконечности косы Хель. Вскоре вслед за ним туда перебрался и штаб 2-й армии. Генерал-полковник Вайс был вынужден передать командование армией генералу танковых войск Дитриху фон Заукену.
24 марта 1945 года маршал Рокоссовский приказал разбросать над Данцигом огромное количество листовок. В этих листовках говорилось:
«Маршал Советского Союза Рокоссовский гарнизонам Данцига и Гдингена.
Генералы, офицеры и солдаты 2-й немецкой армии!
Вчера, 23 марта, мои войска взяли Сопот.
Тем самым окруженная группировка войск оказалась рассечена на две части. Гарнизоны Данцига и Гдыни отделены друг от друга. Наша артиллерия обстреливает порты Данцига и Гдыни и подъезды к ним. Железное кольцо моих войск сжимается вокруг вас все теснее и теснее.
При таких обстоятельствах ваше сопротивление становится бессмысленным и приведет лишь к вашей гибели и к гибели сотен тысяч женщин, детей и стариков.
Я призываю вас:
1. Немедленно прекратить сопротивление и с белыми флагами в руках сдаваться в плен: по одному, группами, взводами, ротами, батальонами и полками.
2. Всем, кто сдастся в плен, я гарантирую жизнь и сохранение личного имущества.
Все офицеры и солдаты, не пожелавшие сложить оружие, будут уничтожены во время предстоящего штурма.
На вас ляжет вся ответственность за жертвы среди гражданского населения.
Командующий войсками 2-го Белорусского фронта маршал Советского Союза К. Рокоссовский.
24 марта 1945 года».
Ответ на это требование пришел из ставки фюрера, так как генерал Шпехт переслал это предложение капитулировать прямо в штаб Гитлера. Ответ гласил:
«Решительно защищать каждый квадратный метр земли плацдарма Данциг – Готенхафен».
Тем самым Данцигу был вынесен смертельный приговор. Красная армия начала конечную фазу борьбы за этот город со смертоносного ураганного огня из подтянутых сюда орудий всех калибров. После этой артиллерийской подготовки армады двухмоторных бомбардировщиков атаковали город. Их бомбы посыпались вниз на узкие улочки Данцига, разрушая все вокруг. За ними последовали зажигательные бомбы. Из руин Данцига вверх взметнулись языки пламени. Такие бомбардировки повторялись несколько раз. Целыми днями над городом висела непроницаемая стена из огня и дыма.
Стоявшие в порту два парохода с боеприпасами попали под артиллерийский обстрел и загорелись. Находившиеся у них на борту боеприпасы начали со страшным грохотом взрываться. Портовый канал Данцига был заблокирован в результате затопления большого судна после того, как все способные двигаться суда и корабли уже покинули порт.
26 марта были заблокированы и все портовые сооружения в порту Готенхафена, после того как были затоплены несколько судов и в результате взрывов выведены из строя портовые сооружения.
То, что Данциг вообще смог так долго продержаться, было заслугой зенитных артиллерийских батарей, действовавших здесь и в районе Готенхафена.
88-мм зенитки расстреливали скопления русских танков, прежде чем те успевали подойти на расстояние выстрела своих пушек.
Один из попавших в плен русских офицеров из 1-го гвардейского танкового корпуса рассказал на допросе офицеру для поручений, ротмистру Фридриху фон Вильперту, что его 17-я танковая бригада, выступившая из района Хайдероде, первоначально имела в своем составе 35 танков и что каждый батальон, в котором до начала боя насчитывалось от 10 до 12 боевых машин, теперь мог бросить в бой не более двух танков. А 16-я танковая бригада Советов была уничтожена полностью.
Когда первые русские штурмовые отряды ворвались в город, из находившихся в Данциге подразделений 4-й танковой дивизии была сформирована рота истребителей танков. Вооруженные фаустпатронами, пулеметами и автоматами, бойцы этой роты должны были оказывать помощь пехоте при отражении танковых атак противника.
Несколько таких групп истребителей танков были доставлены на грузовиках к указанным позициям пехоты у автострад, переходящих в городские улицы. Мимо них уже поспешно отходили в Данциг боевые группы и отдельные подразделения.
Наступила полночь, когда бойцы этих групп услышали первые звуки приближающихся к городу русских колонн. До них доносился лязг гусениц и скрип колес. И вот, наконец, показались силуэты первых русских Т-34. Истребители танков со своими фаустпатронами подобрались поближе к колонне стальных колоссов.
Хорошенько прицелившись, они нажали на спуск. Огненные струи вырвались из стволов назад, и реактивные мины полетели навстречу вражеским танкам. Прошло две-три томительные секунды, затем послышались резкие удары металла о металл. Через несколько секунд вражеские танки уже были объяты пламенем. В ночи загрохотали взрывы, когда в пораженных танках взорвались боеприпасы.
Ночную танковую атаку противника остановила маленькая группа отважных истребителей танков. Советские танки начали отходить назад. Тогда противник снова обрушил на город артиллерийский и минометный огонь. Через несколько часов пришлось оставить передовые позиции. Взвод истребителей танков занял оставленные позиции. Но когда к полудню 26 марта стало ясно, что слева и справа от него уже не осталось ни одного немецкого солдата, взвод был вынужден тоже отойти.
В самом городе бойцы занимали позиции позади баррикад или среди руин. Из слуховых окон домов истребители танков вели огонь по вражеским боевым машинам, которые осторожно прощупывали обстановку в городе. Один за другим танки взлетали на воздух, и сначала русские не могли даже понять, откуда велся по ним огонь. Во время следующего введения в действие такой группы истребителей танков, которая укрылась за баррикадой, взрывом крупнокалиберного снаряда была уничтожена большая часть группы.
Весь Данциг пылал. Мосты рушились, и последние отряды защитников города отошли через рукав Вислы в предместье Данцига Хойбуде.
Во время отступления они видели, что знаменитые городские ворота Крантор, изготовленные из цельного куска дерева, были объяты пламенем и что многие другие достопримечательности города превратились в руины.