Митька удивленно вскинул голову.
– В Федерацию, хотите сказать?!
– Именно так, хотя эти цифры не афишируются. За последние пять лет в нашу страну эмигрировало около семнадцати миллионов человек из западного полушария, а европейский исход только в течение этого года принесет еще тридцать. Большую часть из них составляют люди, умеющие думать и анализировать ситуацию. Именно утечка образованного населения вкупе с некоторым количеством капитала и критическими технологиями заставили англосаксов пойти на конфронтацию с нами. Причина не в Корпорации и не в космосе, а именно в этом.
Митька патетически воскликнул:
– Так в чем же дело? Нужно лишь немножко подождать – и мир сам свалится в наши руки!
Лейтенант криво улыбнулся.
– Этого мы, к сожалению, не дождемся. Наша так называемая элита до сих пор ущербна по своей сути. Если англосаксы считают себя превыше всех и на этом высосанном из пальца основании грабят другие народы, то наши правители чувствуют себя вторым сортом и потому потрошат только своих. А уж когда на них кто-то прикрикнет… С подачи определенных финансовых кругов некоторые политические эксперты, основываясь на резком увеличении у нас иноязычного населения, уже обсуждают принципы вступления страны в британское содружество… Окно Овертона для Федерации начинает постепенно сдвигаться в сторону потери своей идентичности вслед за англосаксами. Надеюсь, вам не надо объяснять, что это такое?
Митька махнул рукой, показывая, что солнечный ветер еще не окончательно выветрил остатки знаний из его головы, и подвел итог.
– Поэтому военный переворот и реки крови ради эфемерной выгоды?
Лейтенант что-то поправил на своем комбинезоне, и у Митьки заложило уши. Глушилка явно была доработана, перекрывая радиоволны даже на чувствительных для человека диапазонах. Связь вычислителя с искином мгновенно прервалась.
– Почему эфемерной? И при чем тут военный переворот? Зря вы, Дмитрий, поверили фактам, упоминаемым господами офицерами в разговоре со мной. Я просто не стал их ни в чем разубеждать.
Митька вопросительно поднял брови и для начала решил прояснить некоторые словесные обороты, применяемые собеседником.
– Вы не первый раз называете их господами, Алексей Николаевич. Не соответствует уставу, да и режет слух, знаете ли.
– Так на товарищей они не тянут. У нас в стране, как и везде, впрочем, существует определенная прослойка офицеров из обеспеченных семей, которые идут на службу только для того, чтобы присосаться к денежным потокам, а зачастую и контролировать их. У них и круг общения… особый, так сказать. Не замечали?
– А вы, значит, из других?
Лейтенант скупо усмехнулся.
– Я, знаете ли, вышел из того слоя, который живет за чертой бедности, а он даже по официальной статистике составляет около шестидесяти процентов. Теперь я, конечно, в него не вхожу, хотя и довольствуюсь одной зарплатой, но мировоззрение мое никак от этого не изменилось.
Митька с интересом воззрился на лейтенанта.
– Уж не сторонник ли вы коммунистических идей, Алексей Николаевич?
Собеседник неопределенно пожал плечами.
– Не вижу в них ничего плохого, но мои личные убеждения никак не связаны с тем предложением, которое я собираюсь вам озвучить.
– Пусть так. Но прежде… кого вы представляете?
– Достаточно патриотичную часть населения, объединенную в несколько общественных организаций. Назовем их для лаконичности… Корпус. После ультиматума Федерации и прекращения деятельности ряда военных заведений большая часть преподавательского состава училищ, включая гражданский персонал, оказалась на улице и в значительной мере пополнила наши ряды. Да и корпорация «Освоение» оказалась под ударом, начав определенные сокращения перед акционированием… Таким образом, в Корпус влились несколько тысяч недовольных и обиженных на свою страну специалистов.
– В основном бывших офицеров?
Лейтенант хмыкнул.
– Хочется сказать банальность по поводу того, что офицеры бывшими не бывают, но да… большинство из них не состоит на действительной военной службе.
– А вы?
Колобков коротко поклонился.
– Ваш покорный слуга одно из немногих исключений. Тем не менее должен признать, что хотя симпатизирующих Корпусу офицеров много, мало кто из них готов поддержать его практическими действиями. История нашего государства хорошо выучила нас тому, что на крови счастья не построишь.
– То есть о военном перевороте и речи нет?
– Если вы о начальнике училища, то в записанной беседе звучали резкие мнения новоиспеченных отставников и не более того. Но да, полковник Федоренко тоже в Корпусе, и подозреваю, что разговор был слит специально. Проверяли, где течет, так сказать.
– Течет, судя по всему, везде… И что может Корпус?
– Многое. Не стану скрывать, что без определенного финансирования даже его минимальная деятельность была бы под вопросом, но ультиматум нам помог и в этом. Были резко сокращены военные заказы, что вылилось в увольнение персонала оборонных заводов и, как итог, в забастовки и даже беспорядки в некоторых моногородах. В результате всего этого ряд корпораций понес серьезные убытки… Конечно, через некоторое время ситуация слегка выправилась, но решение не складывать все яйца в одну корзину было ими уже принято. А учитывая то, что часть сырьевых месторождений в это время были перераспределены в пользу англосаксонских компаний, позиция наших спонсоров еще более ужесточилась. Мы получили не только денежные вливания, но и некоторые гарантии политического представительства в парламенте страны и правительстве. Как оказалось, правящая партия не прочь с помощью нас отодвинуть в сторону своих радикальных либеральных оппонентов, для этого ей достаточно не препятствовать нам на выборах.
– И для чего вам я? Насколько понимаю, государство гарантировало мировому сообществу, что военные силы Федерации, даже опосредованно, не придут мне на помощь.
– Обещания были даны лишь Китаю, но он Весту продал.
– Отступив в жестком противостоянии с противником, которого в свое время почти подмял под себя? Вам не кажется это странным? Англосаксы хоть и артачились, но последние десятилетия строго соблюдали некую иерархию подчинения по отношению к Поднебесной империи, по крайней мере в политических решениях. Да и столь легкое расставание Китая со стратегическим месторождением…
– Философия этой страны работает категориями десятилетий, и отход в тень в намечаемом глобальном противостоянии не является для нее каким-то поражением. Предполагаю, что уже упомянутые обещания с нашей стороны были ими затребованы как раз для того, чтобы столкнуть лбами нас и англосаксов… Кстати, до Корпуса доходили слухи, что последним мы тоже что-то говорили по поводу невмешательства, но это было сделано кулуарно, и нарушение подобных слов никак не повлияет на авторитет нашей страны. Возможно, из-за этого сорвутся определенные договоренности, но нас в данной ситуации это волнует меньше всего – мы не у власти. Более того, Корпус и не собирается каким-либо образом привлекать к защите Весты силы Федерации.
Митька растянул губы в безукоризненно фальшивой улыбке.
– И каким образом вы собираетесь остановить Директорию в лице одной из ее компаний?
Колобок ответил зеркально:
– Не «мы», а «вы». Главное, что принимается в расчет в различных судебных прениях, это формальное наличие добывающей фирмы, действующей в момент выставления заявки на месторождение, и ее фактическое присутствие на нем все это время. Более того, если частная военная компания зарегистрирована на одного из собственников предприятия, то вместе они воспринимаются как корпорация, и данный факт не воспринимается как вмешательство в спор двух хозяйствующих субъектов третьего лица. Так что именно вам, Дмитрий, и карты в руки, а мы поможем юридически и организационно.
– В судах?
– Не только. В Корпусе много грамотных специалистов и есть связи, позволяющие договориться о прямых поставках военного оборудования, хотя в силу дефицита времени этим вряд ли можно воспользоваться. Пока же нам необходимо сконцентрироваться на том, чтобы англосаксы не смогли в ближайшие месяцы запустить разработку месторождений Весты. Можно, например, подорвать шахты и обвинить компанию Директории в диверсии, после чего судебным решением ввести временный мораторий на добычу сырья. Не буду скрывать, корпорации, финансирующие Корпус, попробуют на этом заработать, цена на готовые кристаллы выросла в последнее время на сорок процентов…
– Меня больше заботит наша судьба. Если мы подорвем шахты…
– Суд на вашу сторону в итоге вряд ли встанет, но в этом случае мы можем всколыхнуть общественное мнение и добиться запрета преследования вас как пиратов. Основная выгода для вас в этом противостоянии – окрепнуть финансово и организационно.
– Алексей Николаевич, не раскроете причины предлагаемой помощи? Зачем это Корпусу?
– Помимо того, что мы патриоты и альтруисты? Критические технологии и стратегическое сырье, которые в противном случае попадут в руки англосаксов. Наши спонсоры в этом не заинтересованы, мы тоже.
– А вы уверены, что я соглашусь? Если учитывать, что вы отдали приказ об атаке грузовика…
– Это была ошибка. Я прибыл только оценить положение вещей, но в ситуации, когда на орбите присутствует лишь несколько человек, было бы непростительной глупостью не взять все в свои руки. Никто не собирался вас уничтожать, Дмитрий, поэтому, собственно, меня и послали сюда, однако церемониться с вами я не стал бы. Важнее было подорвать шахты ракетами и заминировать остатки базы, хотя бы на полгода притормозив доступ Директории к кристаллам.
– Почему именно полгода?
Колобков пожал плечами.
– Этого я не знаю. В таких делах исполнителя не посвящают в подробности. Возможно, дешевое сырье сможет каким-либо образом повлиять на внедрение прорывных технологий или накопленная вычислительная мощность выступит решающим фактором в каком-то противостоянии… Знаю лишь, что сумма отступных Китаю англосаксами была просто запредельная. Сто шестьдесят миллиардов энергокредитов фактически за право иметь юридические зацепки для овладения данным месторождением.