Когда он предложил доложить о ней хозяину, она отказалась и попросила отвести ее к Корнелии Сулле, чтобы увидеть свою дочь наедине, никого не беспокоя.
– Матушка, что случилось? – беспечно спросила Корнелия Сулла, заходя в комнату. Она осеклась на полуслове при виде страшного лица Элии и повторила свой вопрос теперь уже совершенно другим тоном:
– В чем дело, мама? Что с тобой?
– Он развелся со мной, – глухо ответила Элия. – Он сказал, что в его доме мне нет места, поэтому я не осмелилась пойти за ним. Он не шутил.
– Мама! Почему? Когда? Где?
– Только что, на улице.
Корнелия Сулла бессильно опустилась рядом с мачехой, единственной матерью, которая у нее когда-либо была: Юлилла была слишком слабой, слишком нежной и куда больше тянулась к чаше с вином, чем к собственным детям. О ней у Корнелии Суллы остались только смутные воспоминания. Конечно, год или два ими занималась бабка Марция, но Марция не хотела возвращаться к материнству и сурово, без любви правила детской. Поэтому, когда Элия стала с ними жить, брат и сестра быстро привязались к ней и полюбили как мать.
Корнелия Сулла взяла холодную руку Элии и задумалась о той бездне, которая ей открылась, когда она узнала своего отца. О резкой смене настроения, о той жесткости, которая вдруг прорывалась, словно лава из вулкана, о холодности, не оставлявшей надежды на то, что у него есть сердце, как у прочих людей.
– Он чудовище! – процедила Корнелия сквозь зубы.
– Нет, – устало ответила Элия, – всего лишь мужчина, который никогда не был счастлив. Он не знает, кто он такой, и не знает, что ему нужно. Может статься, в глубине души он и подозревает правду, но не осмеливается или не хочет принять ее. Я всегда чувствовала, что однажды он со мной разведется. Но все же я надеялась, что он даст мне знак… я пойму его намерение по поведению, по чему-то… Видишь ли, со мной было покончено еще до того, как что-то могло начаться. Со временем я стала надеяться… а, не важно. Если подумать, я продержалась гораздо дольше, чем рассчитывала.
– Поплачь, мама! Станет легче.
Ответом на это был невеселый смех.
– О нет. Я уже отплакала свое, когда наш мальчик умер. Он умер вместе с ним.
– Он ничего тебе не даст, мама, я его знаю! Он так скуп.
– Да, это мне известно.
– Но у тебя хотя бы есть приданое.
– Я отдала ему все, что было. Уже очень давно.
Корнелия Сулла с достоинством поднялась:
– Матушка, ты будешь жить с нами. Я не покину тебя. Квинт Помпей согласится.
– Нет, Корнелия. Две женщины в одном доме – это на одну больше, чем надо, тем более вторая уже и без того есть. Твоя свекровь – очень милая женщина. И она тебя любит. Но она не скажет тебе спасибо, если ты приведешь в дом еще и меня.
– Но что ты будешь делать? – вскричала молодая женщина.
– Я переночую в твоей комнате и завтра подумаю, что буду делать, – спокойно ответила Элия. – Не говори ничего своему свекру. Он окажется в очень неловком положении. Если потребуется, извести мужа. Я должна написать Луцию Корнелию записку, сообщить о том, где я нахожусь. Сможет ли кто-нибудь отнести ее прямо сейчас?
– Конечно, мама. – Дочь любого другого мужчины могла бы добавить, что утром он может передумать, но только не дочь Суллы. Она хорошо знала своего отца.
С рассветом пришел ответ от Суллы. Элия бесстрашно сломала печать.
– Что? – напряженно спросила Корнелия Сулла.
– «Я развожусь с тобой по причине твоего бесплодия».
– Мама, это так несправедливо! Он же женился на тебе именно потому, что ты была бесплодна!
– Корнелия, ты знаешь, он очень умен. – В голосе Элии звучало восхищение. – Раз он решил развестись со мной на этом основании, по закону мне не полагается возмещения. Я не могу потребовать свое приданое, не могу хлопотать о назначении содержания. Я была замужем за ним двенадцать лет. Когда я выходила за него, я все еще была в детородном возрасте. Но детей у меня не было ни с первым мужем, ни с ним. Никакой суд меня не поддержит.
– Тогда ты должна жить со мной, – решительно заявила Корнелия. – Прошлой ночью я рассказала обо всем Квинту Помпею. Он думает, мы все прекрасно уживемся. Если бы ты не была так добра со всеми нами, возможно, он стал бы возражать. Я знаю, все выйдет отлично!
– Бедный твой муж! – с улыбкой ответила Элия. – Что ж еще он мог сказать? Что еще сказать его бедному отцу, когда он обо всем узнает? Они оба хорошие люди и щедрые. Но я знаю, что делать дальше, и это самое лучшее в моих обстоятельствах.
– Мама! Только не…
Элии удалось рассмеяться:
– Нет, конечно, так я не поступлю, Корнелия! Это преследовало бы тебя до конца твоей жизни! А я хочу, чтобы у тебя, моя девочка, была чудесная жизнь. – Она села прямее, и лицо ее стало собранным. – Я отправляюсь к твоей бабушке, Марции, в Кумы.
– К бабушке? Нет, она же такая… сухая!
– Что ты говоришь, девочка! Я прожила с ней три месяца прошлым летом и чудесно провела время. Теперь она часто пишет мне, жалуется на одиночество. В шестьдесят семь она боится, что все ее покинут. Ужасная судьба – умереть в окружении рабов. Секст Юлий нечасто навещал ее, но когда он умер, она прочувствовала это всем сердцем. Не думаю, что Гай Юлий бывал у нее за последние пять лет, и она не ладит с Аврелией и Клавдией. С внуками тоже.
– Именно это я и имею в виду, мама. Она такая капризная, ей так тяжело угодить. Я знаю, о чем говорю: она присматривала за нами до того, как ты вошла в наш дом!
– Мы с ней и правда хорошо ладим. Всегда ладили. Мы дружили задолго до того, как я вышла за твоего отца. Именно она посоветовала твоему отцу обратить внимание на меня. Сказала, я буду ему хорошей женой. Поэтому она должна мне услугу. Если я буду жить с ней, мне будут рады, мне будет чем себя занять, и это меня никак не обяжет. Как только я приду в себя после развода, я поеду к ней. Думаю, мне понравится и жизнь в Кумах, и ее общество, – твердо ответила Элия.
Это превосходное решение, которое с такой легкостью избавляло всех от неудобств, было с искренней благодарностью принято консулом Помпеем Руфом и его семьей. Хотя ни один член этой семьи не отказал бы Элии, попроси она навсегда остаться с ними, теперь они могли не кривя душой назвать ее дорогой гостьей и предложить оставаться под их кровом столько, сколько она пожелает.
– Я не понимаю Луция Корнелия! – объявил консул Помпей Руф Элии днем позже. – Когда мы увиделись, я заговорил об этом разводе, хоть бы затем, чтобы он знал, где ты нашла приют. А он – он повернулся ко мне с таким лицом! Я просто сник! Слово даю, сник. Ужасно! Я думал, что знаю его. Беда в том, что мне придется мириться с ним ради нашего совместного консульства. Мы дали слово тем, кто голосовал за нас, что между нами не будет разногласий, и я не могу отступиться от этого обещания.
– Конечно не можешь, – тепло сказала Элия. – Квинт Помпей, я и не собиралась настраивать тебя против Луция Корнелия! То, что происходит между мужем и женой, очень личное, чужим не понять, что случилось, когда брак заканчивается без очевидных причин. Причины есть всегда, и обычно весомые. Кто знает? Может быть, Луций Корнелий действительно хочет еще детей. Его единственный сын умер, у него нет наследника. И у него и впрямь не так уж много денег, так что я понимаю, зачем ему мое приданое. Со мной все будет хорошо. Если ты отправишь это письмо в Кумы и позволишь дождаться ответа от Марции, мы очень скоро узнаем, к чему мне готовиться.
Квинт Помпей уставился в землю, лицо его пылало.
– Луций Корнелий прислал твои вещи и одежду, Элия. Мне очень жаль.
– Что ж, это хорошие новости! – сказала Элия, сохраняя спокойствие. – Я уж было подумала, что он их выкинул.
– Весь Рим судачит об этом.
Она посмотрела на него:
– О чем?
– Об этом разводе. О его жестокости к тебе. Людям это не понравилось. – Квинт Помпей Руф откашлялся. – Так получилось, что ты одна из самых уважаемых женщин Рима. Тебя любят. Новость разошлась повсюду. Стали известны и подробности о том, что он оставил тебя без средств. На Форуме этим утром его освистали.
– Бедный Луций Корнелий, – с грустью сказала она. – Ему это не понравилось.
– Если так, он хорошо это скрыл. Он просто ушел как ни в чем не бывало. – Квинт Помпей вздохнул. – Почему, Элия? Почему? – Он покачал головой. – После стольких лет… Это бессмысленно! Если ему нужен был еще один сын, почему он не развелся с тобой после смерти юного Суллы? Прошло уже три года.
Ответ на вопрос Помпея Руфа Элия получила еще до того, как пришло письмо от Марции с приглашением приехать в Кумы.
На этот раз новость принес младший Квинт Помпей, который едва мог говорить от волнения.
– В чем дело? – спросила Элия.
Корнелия Сулла молчала.
– Луций Корнелий! Он женился – на вдове Скавра!
Корнелия Сулла не удивилась.
– В таком случае, мама, он сможет вернуть тебе твое приданое, – сказала она тихо. – Она богата, как Крез.
Молодой Помпей Руф принял чашу с водой, осушил ее и заговорил более связно:
– Это случилось сегодня поздно утром. Никто не знал, кроме Квинта Метелла Пия и Мамерка Лепида Ливиана. Думаю, они-то должны были знать все! Квинт Метелл Пий – ее кузен, а Мамерк Лепид Ливиан – душеприказчик Марка Эмилия Скавра.
– Ее имя! Не могу вспомнить! – задумчиво произнесла Элия.
– Цецилия Метелла Далматика. Но все зовут ее просто Далматикой, как мне сказали. Говорят, много лет назад – вскоре после смерти Сатурнина – она была так влюблена в Луция Корнелия, что выставила себя – и Марка Эмилия Скавра – на посмешище. Луций Корнелий в ее сторону и не смотрел. Муж сделал из нее затворницу, и с тех пор ее никто не видел.
– Да, я хорошо помню этот случай, – сказала Элия. – Я просто забыла, как ее зовут. Луций Корнелий никогда это со мной не обсуждал. Он очень старался, чтобы Марк Эмилий Скавр поверил, что он не давал ей ни малейшего повода и соблюдал приличия. – Элия вздохнула. – Конечно, ничего не помогло. Марк Эмилий Скавр сделал так, что он проиграл преторские выборы.