Сам Эсквилинский форум, конечно же, был безжалостно очищен. Там, где шумела торговля, теперь рядами молчаливо стояли солдаты. Облаченный в доспехи Сулла поставил своего мула со стороны vexillum — знамени консульского Второго легиона. Через час ожидания непонятное гудение начало заглушать крики и шум, поднимающиеся с улиц, ведущих на площадь. Шум нарастал по мере приближения его источника, пока не стало очевидным, что это вопли людской толпы, жаждущей схватки.
Они прорывались на Эсквилинский форум из зева каждого проулка и прохода: передовая часть из «телохранителей» Сульпиция плюс рабы и вольноотпущенники, собранные Гаем Марием и его сыном, подгоняемые главным образом усилиями Луция Декумия и других квартальных начальников. Здесь, на площади, они внезапно остановились при виде шеренг римских легионеров, стоявших одна за другой, – серебряные штандарты сверкали, горнисты и барабанщики стояли группой рядом с командиром, совершенно спокойно, казалось, ожидая его приказов.
– Горнист, играй. Мечи обнажить, щиты выставить перед собой, – велел Сулла ровным голосом.
Раздался резкий звук позывного. За ним немедленно последовал тихий скрежет тысячи мечей, вытаскиваемых из ножен, а затем глухой стук щитов.
– Барабанщики, дробь! Держите позицию и ждите атаки, – произнес Сулла. Голос его долетал и до ушей необузданной толпы защитников.
Зазвучала барабанная дробь. Глухой раскатистый звук продолжался не смолкая, выводя из равновесия толпу, смотрящую в лицо солдатам, действуя ей на нервы намного сильнее, чем воинственные крики.
Затем толпа разделилась. Вперед вышел Гай Марий. В руке его был меч, на голове – шлем. Алый плащ военачальника ниспадал с его плеч. Рядом с ним стоял Сульпиций, а позади – Марий-младший.
– В атаку! – взревел Марий и издал пронзительный возглас.
Его люди попытались подчиниться приказу, но не смогли набрать скорость на этом ограниченном пространстве и хотя бы сдвинуть с места переднюю линию воинов Суллы, которые презрительно отбились от них одними щитами и заставили отступить, даже не подняв мечей.
– Горнист, позывной к бою, – скомандовал Сулла и, наклонившись в седле, сам подхватил серебряного орла Второго легиона.
Чудовищным усилием воли, для того только, чтобы угодить своему командиру, – ибо теперь, когда момент настал, было ясно, что никто не хочет проливать кровь, – солдаты Суллы подняли мечи и пошли в ответную атаку.
Никакая тактика и никакое маневрирование не представлялись возможными. Эсквилинский форум превратился в плотную массу дубасящих друг друга людей. Через несколько минут Первая когорта пробила себе путь к Субуранскому спуску и улице Сабуки. Вторая когорта проделала то же, и вслед за ними другие когорты стройными колоннами устремились в Эсквилинские ворота, профессионально тесня разношерстный сброд Гая Мария и Сульпиция. Сулла на своем муле – единственный здесь сидящий достаточно высоко, чтобы смотреть поверх голов сражающихся, – двинулся вперед, пытаясь понять, какие действия предпринять ему самому, если вообще стоит сейчас что-нибудь предпринимать. Он увидел, что на каждой улице и в каждом переулке из домов летели всевозможные снаряды, жители швыряли все, что могли: глиняные горшки, поленья, табуретки, кирпичи. «Кое-кто, – подумал Сулла, который сам когда-то жил в такой инсуле, – искренне возмущен вторжением в их город». А некоторые просто не могли устоять перед соблазном поучаствовать в массовой драке.
– Найди мне горящие факелы, – велел он аквилиферу, который нес орла легиона.
Факелы появились очень быстро.
– Пусть звучит каждый горн, каждый барабан во всю мощь, – дал команду Сулла.
В этой тесноте, на замкнутом пространстве с нависающими над ним инсулами, звуки были оглушительными. На несколько ценных мгновений все замерли, так что Сулла смог обратиться к горожанам.
– Если будет брошен еще хотя бы один предмет, я подожгу город! – что есть мочи закричал он, взял факел и с силой запустил его высоко в воздух. Факел попал точно в одно из окон. За ним последовали другие факелы, еще и еще. Головы в окнах исчезли, бомбардировка прекратилась.
Удовлетворенный, он снова сосредоточил внимание на сражении, уверенный в том, что из окон больше ничего не полетит. Обитатели инсул наконец поняли, что это был не цирк, что все это серьезно. Драка – одно дело, а пожар – совсем другое. Пожара боялись больше, чем войны.
Он призвал свободную когорту и послал ее по улице Сабуки, приказав свернуть направо, на Трезвую улицу, и затем еще раз направо, на Субуранский спуск, с тем чтобы ударить с тыла.
Это и стало поворотным моментом. Не приученная к дисциплине чернь сникла, остановилась, затем запаниковала, бросив Мария, который кричал, что любой раб, продолжающий сражаться, получит свободу, и Сульпиция, отнюдь не труса. Они еще вели арьергардный бой вместе с Марием-младшим во внутренней части Эсквилинского форума. Но скоро Марий, Сульпиций и Марий-младший также повернули и бросились бежать вниз по спуску Пуллия. Разгоряченные воины Суллы преследовали их во главе с Суллой, держащим серебряного орла.
У храма Теллус в Каринах, где проходила граница района и имелось некое пространство, Марий предпринял попытку остановить свое разношерстное войско и вновь сомкнуть ряды. Но это были не профессиональные воины, многие лили слезы, отбрасывали мечи и дубинки и бежали в сторону Капитолия. Даже в тесноте городских улиц солдаты дрались лучше.
Когда оба Мария и Сульпиций внезапно исчезли, битва окончилась. Сулла направил своего мула к огромному общественному выгону на болотах рядом с Каринами, где Священная дорога пересекалась с дорогой Триумфаторов. Там он остановился и велел горнистам и барабанщикам собрать легион под свои знамена. Несколько солдат были пойманы на мародерстве и поставлены перед Суллой центурионами.
– Вас всех предупреждали. Ни одна репа с поля не должна пропасть, – сказал он им. – Римские легионеры не грабят Рим.
Виновные были казнены на месте. В назидание остальным.
– Послать за Квинтом Помпеем и Луцием Лукуллом, – велел он после того, как солдаты получили приказ разойтись.
Ни Помпею Руфу, ни Лукуллу, в общем, не пришлось ничего делать и определенно не пришлось сражаться.
– Очень хорошо, – сказал им Сулла. – Я старший консул, ответственность целиком и полностью лежит на мне. Если только мои солдаты участвовали в боевых действиях, значит вся вина за это моя.
«Он может быть таким справедливым, – подумал Лукулл, глядя в изумлении на Суллу, – и, однако, он вторгся в Рим. Сложный человек. Нет, это не совсем точное слово. Сулла – человек настроений, таких сильных перепадов, что никто не может предугадать, как он себя поведет. За исключением, – подозревал Лукулл, – самого Суллы».
– Луций Лициний, поставь семь когорт Первого легиона по обеим сторонам реки, чтобы за Тибром все было тихо. А три когорты отправь стеречь зернохранилища на Авентине и Этрусской улице. Третий легион будет охранять все уязвимые точки вдоль реки. Поставь по одной когорте у Римских ворот, у Портовых ворот, на Овечьем поле, на Рыбном рынке, у Капенских ворот, у Большого цирка, на Бычьем форуме, на Овощном рынке, в Велабре, у цирка Фламиния, ну и конечно на Марсовом поле. Да, десять мест для десяти когорт. – Он повернулся к младшему консулу. – Квинт Помпей, держи Четвертый с внешней стороны Коллинских ворот и позаботься, чтобы они продолжали следить за передвижением войск по Соляной дороге. Приведи мой легион с крепостного вала и расставь его когорты между северными и восточными холмами – Квириналом, Виминалом, Эсквилином. Две когорты размести в Субуре.
– Нам нужны солдаты на Римском форуме и Капитолии?
Сулла решительно покачал головой:
– Определенно нет, Луций Лициний. Я не стану подражать Сатурнину и Сульпицию. Второй легион может стоять внизу, у подножия Капитолийского холма и вокруг Форума, но так, чтобы их было не видно ни с одного из этих мест. Я хочу, чтобы народ чувствовал себя в безопасности, когда я созову собрание.
– Ты останешься здесь? – спросил Помпей Руф.
– Да. Луций Лициний, еще есть одно дело для тебя. Вели глашатаям пройти по улицам города и объявить, что любой предмет, брошенный из окна, будет расценен как военный акт против законных консулов и такая инсула будет немедленно сожжена. Пошли еще одну партию глашатаев вслед за первой, чтобы созвали всенародное собрание на Форуме во втором часу дня. – Сулла сделал паузу, раздумывая, все ли распоряжения он отдал, решил, что это все, и добавил: – Как только все будет готово, оба доложите мне лично.
Перед Суллой возник примипил Второго легиона Марк Канулей. Выглядел он довольным.
«Отличный знак, – с облегчением подумал Сулла. – Это значит, мои воины по-прежнему мои».
– Удалось обнаружить их следы, Марк Канулей? – спросил он.
Центурион повертел головой. Огромный поперечный плюмаж ярко-рыжего конского волоса на его шлеме качался, словно опахало.
– Нет, Луций Корнелий. Публия Сульпиция видели переплывающим Тибр на лодке. Это может означать, что он направился в какой-нибудь порт Этрурии. Гай Марий с сыном, должно быть, где-то на пути в Остию. Городской претор Марк Юний Брут также бежал.
– Глупцы! – удивленно воскликнул Лукулл. – Если они действительно считали, что закон на их стороне, им следовало оставаться в Риме. Ведь они знают, что шансы их выше, если они будут дискутировать, защищая свою позицию на Форуме!
– Ты совершенно прав, Луций Лициний, – сказал Сулла, довольный, что его легат повел разговор таким образом. – Запаниковали, я думаю, – продолжал он. – Если бы каждый из них остановился и поразмыслил хорошенько над дальнейшими действиями, они поняли бы, что мудрее было бы остаться в Риме. Но мне всегда везет, знаешь. К счастью для меня, они предпочли покинуть город.
«Везение! Везение тут ни при чем, – мысленно сказал он себе. – Оба они, и Марий, и Сульпиций, знали, что если они останутся, то мне придется тайно убить их. Только так я смогу избежать полемики с ними на Форуме. Позволить себе спорить с ними я не могу. Они народные герои, не я. И все-таки их бегство – обоюдоострый меч. С одной стороны, мне не придется искать безупречного способа убить их. Но с другой – я должен буду навлечь на себя позор, вызвать всеобщее чувство ненависти за то, что послужил причиной их изгнания».