– Как ты добр, маленький Гай Юлий, – пробормотала она с глазами, заволакиваемыми сном.
– Я такой только с теми, кого люблю, – сказал он и повторил: – Только с теми, кого люблю. С тобой и с мамой, больше ни с кем. – Он нагнулся и поцеловал ее в губы.
Пока она спала – это длилось несколько часов, – он сидел рядом в кресле, наблюдая за ней и не давая сомкнуться своим налившимся свинцом векам. Он не мог оторвать от нее глаз, запоминая каждую секунду; никогда она не будет принадлежать ему так, как сейчас, во сне.
Ее пробуждение рассеяло очарование. Она запаниковала было, но успокоилась, когда он заверил ее, что состояние Гая Мария нисколько не изменилось.
– Ступай прими ванну, – сурово приказал он. – К твоему возвращению я приготовлю мед и хлеб. Гай Марий не знает, рядом ты или нет.
Почувствовав после сна и ванны голод, она съела и хлеб, и мед; Цезарь-младший полулежал в кресле и хмурился, пока она не встала.
– Я отведу тебя обратно, но войти не смогу, – сказал он.
– Конечно, тебе нельзя, ты же теперь фламин Юпитера. Как жаль, что эта должность тебе ненавистна!
– Не тревожься за меня, тетя Юлия, я найду решение.
Она сжала его лицо ладонями и поцеловала:
– Спасибо, Цезарь-младший, ты мне очень помог. Ты умеешь утешить.
– Только тебя, тетя Юлия, одну тебя. Я отдал бы за тебя жизнь. – Он улыбнулся. – Вероятно, не будет большим преувеличением сказать, что я уже сделал это.
Гай Марий умер в предрассветный час, когда проклевывается жизнь, лают собаки и кричат петухи. Это произошло на седьмой день его беспамятства, на тринадцатый день его седьмого консульства.
– Несчастливое число, – сказал великий понтифик Сцевола, ежась и потирая ладони.
Несчастливое для него, но счастливое для Рима, – такая мысль посетила всех.
– Надо устроить торжественные государственные похороны, – сказал Цинна с порога. В этот раз с ним пришли жена Анния и младшая дочь Циннилла, жена фламина Юпитера.
Но Юлия, с сухими глазами, совершенно спокойная, решительно помотала головой:
– Нет, Луций Цинна, никаких государственных похорон. У Гая Мария хватит денег, чтобы самому заплатить за собственные похороны. Рим не в том положении, чтобы спорить из-за финансов. Никаких торжеств, только семья. Это значит, что известие о кончине Гая Мария не должно просочиться из этого дома до завершения похорон. – Ее лицо исказила гримаса. – Есть способ избавиться от этих его ужасных рабов? – взмолилась она.
– Об этом позаботились уже шесть дней назад, – ответил Цинна, краснея от неумения скрыть смущение. – Квинт Серторий расплатился с ними на Марсовом поле и приказал покинуть Рим.
– Да, конечно, я и забыла! – всплеснула руками вдова. – Как добр Квинт Серторий, что решает наши проблемы! – Никто не мог догадаться, с иронией это говорится или нет. Она покосилась на Цезаря, своего брата. – Ты принес от весталок завещание Гая Мария, Гай Юлий?
– Оно у меня, – подтвердил он.
– Надо его прочесть. Прочтешь, Квинт Муций? – обратилась она к Сцеволе.
Завещание оказалось кратким и совсем свежим: похоже, Марий составил его, пока стоял со своей армией южнее Яникула. Основная часть его владений отходила Марию-младшему; Юлии оставался дозволенный максимум. Десятая часть передавалась приемному племяннику Марку Марию Гратидиану, – иначе говоря, тот разом превращался в очень богатого человека, ибо состояние Гая Мария было колоссальным. Цезарю-младшему Марий оставил своего раба-германца Бургунда в награду за то, что мальчик не пожалел своего детского времени, помогая старику снова научиться пользоваться левой стороной тела.
«Почему ты так поступил, Гай Марий? – мысленно недоумевал мальчик. – Не по той причине, которую привел! Не для прекращения ли моей карьеры в случае, если я смогу избавиться от тягот жречества? Не велено ли ему убить меня, если я начну государственную карьеру, коей ты не желаешь? Что ж, старик, еще два дня – и от тебя останется только пепел. Но я не сделаю того, чего требует осторожность, я не убью гиганта-кимвра. Он любил тебя так же, как некогда любил тебя я. Смерть – плохая награда за любовь, не важно, смерть это тела или смерть духа. Поэтому я не трону Бургунда, а сделаю так, чтобы он полюбил меня».
Фламин Юпитера повернулся к Луцию Декумию.
– Я здесь лишний, – молвил он. – Проводишь меня домой?
– Уходишь? Вот и славно! – обрадовался Цинна. – Отведи домой Цинниллу, хорошо? Хватит с нее!
Фламин Юпитера взглянул на свою семилетнюю фламинику.
– Идем, Циннилла, – сказал он со своей самой обворожительной улыбкой. – Повар печет тебе вкусные пирожки?
Под охраной Луция Декумия дети вышли на спуск Банкиров и спустились с холма к Римскому форуму. Солнце уже встало, но еще не поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи осветили сырую долину, в которой заключался весь смысл существования Рима.
– Нет, ты полюбуйся! Голов опять нет! Чего я не знаю, Луций Декумий, – задумчиво продолжил фламин Юпитера, ступая на первую плиту на краю комиция, – это чем изгоняют смерть из места, где кто-то умер: обычной щеткой или какой-то особенной? – Он попятился и схватил жену за руку. – Боюсь, не все так просто! Придется найти книги и покопаться в них. Не хотелось бы ошибиться даже немного, когда речь идет о моем благодетеле Гае Марии! Пусть я не сделаю ничего другого, но от Гая Мария я должен избавить всех нас до конца.
Луций Декумий имел слабость к пророчествам – не потому, что был прозорлив, а просто из любви к этому делу.
– Ты сильно превзойдешь величием Гая Мария, – сказал он.
– Знаю, – сказал Цезарь-младший. – Знаю, Луций Декумий. Знаю!
От автора
События романа «Первый Человек в Риме», открывшего эту серию, происходили в мало знакомом читателю мире. Однако, чтобы чрезмерно не увеличивать объем, мне пришлось опускать многие подробности, ограничиваясь лишь теми, которые необходимы для развития сюжета и раскрытия характеров героев.
По возможности я старалась избегать анахронизмов, но – что тут поделаешь – иногда устаревшее слово или оборот – единственный способ передать колорит эпохи, люди и события которой отделены от нас двумя тысячами лет. Хочу уверить моих читателей, что каждое из этих слов появилось в книге по зрелом размышлении. И величайшие из ученых, исследующих этот период, вынуждены прибегать к анахронизмам в отсутствие адекватной замены в современном лексиконе.
Словарь-глоссарий, прилагаемый к этой книге, переработан. В частности, добавлены статьи о людях и событиях, упомянутых в первой книге и уже ставших частью истории ко времени действия второй (например, битва при Аравсионе, Сатурнин, золото Толозы).
Портреты некоторых главных героев повторены. А также добавлено несколько новых. Портреты Гая Мария, Луция Корнелия Суллы, Помпея и царя Митридата скопированы с аутентичных изображений. Образцами для прочих послужили портретные бюсты времен Республики, относительно которых достоверно не известно, кого они изображают. Мы не располагаем сведениями о существовании портретных изображений деятелей эпохи Республики в юные годы, и потому на рисунке мне пришлось «омолодить» Помпея-младшего. Его знаменитый бюст запечатлел мужчину за пятьдесят с лицом, изборожденным морщинами. Я позволила себе эту вольность, поскольку Плутарх уверяет, что Помпей-младший был настолько красив, что походил на Александра Великого, – но в это непросто поверить, глядя на дошедший до нас потрет зрелого мужчины! Долой груз последних тридцати лет – и перед нами весьма привлекательный юноша.
Карты также несколько изменились. Поскольку я пишу свои романы последовательно, мне представилась прекрасная возможность учесть опыт, накопленный в процессе работы над первым, и внести некоторые поправки.
Несколько слов относительно библиографии. Для тех, кто писал мне, желая получить экземпляр, – не отчаивайтесь! Она готовится, если уже не вышла в свет. Задержка объясняется тем, что за два года я написала два романа – каждый состоял более чем из 400 000 слов и требовал неоднократной правки. Поэтому у меня вовсе не оставалось свободного времени, а составление научной библиографии – дело долгое и кропотливое. Надеюсь, теперь оно сделано.
В заключение я хочу искренне поблагодарить несколько человек. Моего научного редактора доктора Аланну Ноббз из Университета Маквери (Сидней, Австралия), а также редактора мисс Шилу Хидден. Спасибо моему литературному агенту Фреду Мейсону, моим издателям Кэролин Рейди и Адриану Закхейму, моему мужу Рику Робинсону, а также Кэй Пендлетон, Рис Ховелл, Джо Ноббзу и всем сотрудникам издательства.
Список консулов
99 г. до н. э. (655 г. от основания Рима)
Марк Антоний Оратор (цензор 97 г.)
Авл Постумий Альбин
98 г. до н. э. (656 г. от основания Рима)
Квинт Цецилий Метелл Непот
Тит Дидий
97 г. до н. э. (657 г. от основания Рима)
Гней Корнелий Лентул
Публий Лициний Красс (цензор 89 г.)
96 г. до н. э. (658 г. от основания Рима)
Гней Домиций Агенобарб (великий понтифик, цензор 92 г.)
Гай Кассий Лонгин
95 г. до н. э. (659 г. от основания Рима)
Луций Лициний Красс Оратор (цензор 92 г.)
Квинт Муций Сцевола (великий понтифик 89 г.)
94 г. до н. э. (660 г. от основания Рима)
Гай Целий Кальд
Луций Домиций Агенобарб
93 г. до н. э. (661 г. от основания Рима)
Гай Валерий Флакк
Марк Геренний
92 г. до н. э. (662 г. от основания Рима)
Гай Клавдий Пульхр
Марк Перперна (цензор 86 г.)
91 г. до н. э. (663 г. от основания Рима)
Секст Юлий Цезарь
Луций Марций Филипп (цензор 86 г.)
90 г. до н. э. (664 г. от основания Рима)
Луций Юлий Цезарь (цензор 89 г.)
Публий Рутилий Луп
89 г. до н. э. (665 г. от основания Рима)