закатывать? Точно не знаю, но сдается мне, Гай Марий решил, что больше нам, собравшимся у него, не доведется встретиться в подобной обстановке. Он с печалью вспоминал тебя, твердил, что без тебя он сам не свой. С грустью говорил о себе, о Скавре, даже, что удивительно, о Марии-младшем. Что до меня, то его печаль передалась и мне. А ведь после смерти Юлиллы мы с ним все больше отдаляемся друг от друга. Я не вполне его понимаю. Думаю, впереди война, победить в которой нам будет очень трудно. Значит, нам с Гаем Марием предстоит действовать вместе, в прежнем нашем согласии. Единственный вывод, к какому меня подводит логика, – это что он боится за себя. Боится погибнуть в этой войне. Боится, что без его бесценной помощи всем нам придется несладко.
Верный нашей со Скавром сделке, я умолчу о надвигающейся войне. Но есть одна крайне любопытная подробность, о которой не сможет тебе поведать Скавр. На днях меня посетил Луций Кальпурний Пизон Цезонин, которому поручено снабжение наших новых легионов оружием и припасами. Он, часом, не женат на твоей дочери? Да, чем больше я об этом думаю, тем крепче моя уверенность, что так оно и есть. Словом, он рассказал интересную историю. Жаль, что Апеннины полностью отрезают нас от Италийской Галлии, особенно у Адриатики. Пора бы превратить Италийскую Галлию в нормальную провинцию и отправить туда наместника, как и в Заальпийскую Галлию. В военных целях мы назначили правителя для обеих Галлий, который будет находиться по нашу сторону Альп. Его зовут Гай Целий Кальд. Квестором при нем Квинт Серторий, лучшего человека на это место не сыскать. Эти Марии – прирожденные воины, ведь Серторий с материнской стороны тоже Марий. Да еще сабин.
Но я опять отвлекся. Пизон Цезонин поспешил на север заказывать для Рима оружие и доспехи и начал с обычных для этого мест – Популонии и Пизы. Там ему рассказали о новых литейных мастерских в городах на востоке Италийской Галлии, принадлежащих компании из Плаценции. Тогда он направился в Плаценцию – и ничего не нашел. То есть саму компанию нашел, но там с ним не пожелали говорить, проявив невероятную скрытность. Он подался дальше на восток, в Патавий и Аквилею, где обнаружил целую новую отрасль. Еще он узнал, что в этих городах делают оружие и снаряжение для италийских союзников по эксклюзивным контрактам сроком на целых десять лет! Цезонин не увидел в этом ничего подозрительного. Кузнецам предложили выгодные условия и быстро заплатили, вот они и взялись за дело. Но кузницы принадлежат им самим, а города заложены владельцем земель, которому принадлежит там все, кроме самих этих мастерских. И кто же этот землевладелец? Римский сенатор! Более того, кузнецы, похоже, думали, что куют оружие для Рима и что человек, заключивший с ними контракт, – praefectus fabrum! Пизон Цезонин надавил на них и потребовал описать загадочного заказчика. Оказалось, это не кто иной, как марс Квинт Поппедий Силон!
Скажи, как Силон узнал, куда обратиться, когда мы в Риме еще знать не знали об этих сталелитейных мастерских на востоке? Я набрел на удивительный ответ, но найти доказательства будет нелегко, поэтому я ничего не сказал Пизону Цезонину. Квинт Сервилий Цепион долгие годы жил вместе с Марком Ливием Друзом и отселился только после того, как его жена закрутила роман с Марком Катоном Салонианом. В тот год, когда я впервые нацелился на место претора, Цепион надолго уехал. В прежних своих письмах ты уверял меня, что золота Толозы в Смирне больше нет, что как раз тогда Цепион объявился в Смирне и забрал его, к большому огорчению тамошних банкиров. У Друза и Цепиона часто гостил Силон, бывший на короткой ноге с Друзом, который с Цепионом не больно-то ладил. Что, если Силон прослышал тогда, что Цепион вкладывает средства в сталелитейные города на востоке Италийской Галлии? Он мог опередить Рим и первым заказать там оружие и доспехи для своего племени.
Как я понимаю, римский сенатор-землевладелец – это Цепион, компания в Плаценции принадлежит ему. Но я сомневаюсь, что смогу это доказать, Публий Рутилий. Пизон Цезонин припугнул тамошних кузнецов, и больше ковать оружие и доспехи для италиков они не будут. Теперь они будут работать на нас.
Рим готовится к войне. Но в этой подготовке есть нечто зловещее, учитывая, кто будет противником. Воевать в Италии никому не улыбается, в том числе, думаю, и самому противнику. Как доносит моя разведка, Силон мог выступить против нас еще три месяца назад. Да, забыл сказать: я занят плетением собственной агентурной сети – только так, клянусь, можно добиться того, чтобы мы знали об их передвижениях больше, чем они о наших.
Между прочим, эту часть письма я пишу позже, чем предыдущую. Гонец Скавра задерживается.
Сейчас Этрурия и Умбрия за нас. Некоторые, конечно, ропщут, но у них не хватает сторонников, чтобы возобладать. Если бы не латифундии, нам пришлось бы несладко. Вездесущий Гай Марий набирает войска и успокаивает волнующихся; надо отдать должное и Цепиону – он развернул активную деятельность в Умбрии.
Отцы-законодатели впали в привычное смятение, когда моя разведка доложила, что у италиков есть уже двадцать вооруженных и обученных легионов. У меня имеются доказательства, так что придется им поверить. А у нас легионов всего шесть! К счастью, есть оружие и снаряжение еще для десяти благодаря тем бережливым людям, которых мы отправляем на поля отгремевших битв для сбора всего, что было у наших и у вражеских павших. Приходится кстати и снаряжение пленных. Все это хранится под навесами в Капуе. Но кто знает, сумеем ли мы вовремя собрать и обучить новые войска?
Должен сказать тебе о принятом в конце февраля решении сената примерно наказать Аскул-Пиценский, как это было сделано в Нуманции. Значит, к центральному театру военных действий добавится северный. Командовать на севере будет Помпей Страбон. Ему указана цель – Аскул – и приказано изготовиться идти на этот город в мае. Сейчас еще ранняя весна, а все потому, что наш неторопливый великий понтифик добавил в этом году двадцать дней в конце февраля, поэтому вторая часть моего письма все еще помечена мартом. Между прочим, сейчас пишу я один – Скавр говорит, что у него нет времени. Как будто у меня оно есть! Нет, Публий Рутилий, писать тебе мне не в тягость. В прошлом твои письма много раз были для меня отрадой на чужбине. Теперь я отдаю тебе долг.
Луп как командующий не снисходит ни до чего, что считает ниже своего достоинства. Поэтому, когда было решено, что он и Луций Цезарь поделят между собой четыре легиона ветеранов Тита Дидия и возьмут себе еще по легиону, не бывавшему в бою, он не пожелал покинуть Карсиолы (там он разместил свою ставку), чтобы забрать из Капуи причитающуюся ему половину войск. Вместо себя он отправил Помпея Страбона. Луп недолюбливает Помпея Страбона – а кому тот по душе?
Но Помпей Страбон не остался в долгу. Забрав два легиона ветеранов и один легион новобранцев, он прибыл с ними в Рим. Луп приказывал ему отвести новобранцев в Пицен, а ветеранов – к нему, Лупу, в Карсиолы. Но он такое учудил, что Скавр хохотал добрую неделю. Новый легион он поручил Гаю Перперне и отправил его Лупу в Карсиолы, сам же двинулся с двумя легионами ветеранов по Фламиниевой дороге! Более того, когда Катул Цезарь прибыл в Капую, чтобы принять там командование, то оказалось, что Помпей Страбон забрал со складов оружия и снаряжения аж на четыре легиона! Скавр до сих пор хохочет, а мне не до смеха. Что тут поделаешь? Ничего! Помпей Страбон себе на уме. В нем слишком много от галла – и это не смешно.
Поняв, что его обвели вокруг пальца, Луп потребовал у Луция Цезаря один из двух его ветеранских легионов. Луций Цезарь, естественно, ответил отказом, присовокупив, что раз Луп не контролирует собственных легатов, то лучше ему не жаловаться старшему консулу на обиду. Увы, Луп теперь наседает на Мария и на Цепиона, требуя, чтобы те с удвоенным усердием занимались вербовкой и обучением новобранцев. А сам сидит в Карсиолах и дуется.
Целий и Серторий в Италийской Галлии сворачивают горы, поставляя оружие, снаряжение и войска. Все кузницы на римской территории по всему миру раскалены сейчас добела. Полагаю, то, что Цепионовы городки потрудились на благо италиков, не так уж важно. Раньше мы все равно не придумали бы, чем их загрузить, а теперь они трудятся на нас, и это все, о чем можно мечтать.
До мая мы должны любым способом выставить шестнадцать легионов. То есть добавить к имеющимся шести еще десять. И мы это сделаем! В чем Рим недосягаем, так это в умении напрячься при неблагоприятных условиях! Отовсюду стекаются добровольцы всех классов. Племена с латинскими правами доказывают нам свою преданность. Из-за спешки никто не пытается отделять латинских добровольцев от римских, поэтому мы поневоле миримся с равенством. Из чего следует, что на этой войне не будет ауксилариев. Все легионы будут считаться римскими.
Мы с Луцием Юлием Цезарем отбываем в начале апреля, через неделю, в Кампанию. Квинт Лутаций Катул Цезарь уже принял командование в Капуе. Думаю, он справится, и очень рад, что ему не придется вести воинов в бой. Наш легион из неопытных новобранцев будет разделен на две части по пять когорт в каждой. Мы с Луцием Цезарем считаем, что необходимо будет поставить гарнизоны в Ноле и в Эсернии. Нашим войскам незачем стремиться к лаврам, а с этой задачей они вполне справятся. Эсерния, как мы знаем, – настоящий аванпост на вражеской территории, и она, как известно, сохраняет нам верность. Младшие легаты Сципион Азиаген и Луций Ацилий (оба никудышные) отведут в Эсернию пять когорт. Другие пять когорт отведет в Нолу претор Луций Постумий, надежный воин. Мне он нравится. Ты скажешь, это потому, что он не из Альбинов?
Пока что это все, дорогой Публий Рутилий. В мою дверь уже стучится гонец Скавра. Будет возможность – напишу еще. Боюсь, тебе больше придется полагаться на письма женщин. Юлия обещала писать часто.