– Видишь теперь разницу между нами и пожирателями людей? – послышался за спиной голос Самуэля.
– Нет, – покачал головой Йоран. – Не особо.
Никлис повернулся и, убрав меч обратно в ножны, внимательно оглядел поверженных воинов-хвитр. Один был мертв, второй – связан и находился без сознания.
– Зато я вижу, – сказал Никлис. – Они слабее нас.
Он заметил валявшийся в траве треснутый молот и, медленно подняв его, водрузил себе на плечо. Теперь все смогут увидеть его трофей.
– Господин кнехт? – услышал он внезапно чей-то звонкий голосок.
Никлис обернулся и увидел устремленный на него серьезный взгляд ярко-синих глаз. Ему еще никогда не приходилось видеть их так близко, но он тотчас же узнал их обладательницу. Это была дочь фогта, фрёкен Ловиса.
– У нас к вам просьба.
Ловиса стояла, держа в руке свой длинный рожок. Из-за ее спины выглядывал младший брат.
– Какая еще просьба? – Никлису не хотелось разговаривать с девушкой. Ему вообще никогда не нравилось болтать с девчонками. Но Ловиса решительно перешагнула через валявшуюся на земле сломанную стрелу и встала всего в паре шагов от Никлиса.
Он почуял исходящий от девушки аромат лаванды, и настроение у него совсем испортилось. От него самого, должно быть, несло, как от свиньи.
– Господин кнехт, нам нужен сопровождающий.
– Мы заняты, фрёкен, – буркнул Никлис.
Несмотря на чудесный аромат, девушка его ничуть не интересовала.
– Фрёкен Ловиса, – внезапно услышал он голос рядом, – куда вас нужно проводить?
Самуэль приблизился к ним быстрым шагом. От него воняло не меньше, чем от Никлиса, и тем не менее он согнулся в почтительном поклоне, словно настоящий рыцарь.
– Я – Самуэль Вострый, а это мои братья Никлис и Йоран. Приказывайте, мы ваши верные слуги.
– Господин кнехт, – обратилась к нему Ловиса, – мы с моим братом хотели бы подняться к моему отцу, господину Георгу… Не могли бы вы сопровождать нас по дороге на вершину горы?
Самуэль колебался.
– Сражение еще не закончилось, фрёкен.
И он покосился на поверженных хвитр. Но Ловиса стояла на своем:
– Мы слышали, что враги покинули стену… Это правда?
– Но их замок все еще стоит, – заметил Самуэль. – Он вот-вот падет, но битва еще не закончена. Мы охотно будем вашими провожатыми на этом опасном пути, не правда ли брат?
Никлис опустил голову.
– Мы не кнехты, – коротко ответил он.
– Но ведь вы могли бы сопровождать меня и моего брата? – спросила Ловиса. – Помочь нам подойти к замку настолько близко, насколько это возможно? Ведь вам бы тоже захотелось узнать… как чувствует себя ваш отец, верно?
Самуэль выпрямился.
– Мы пойдем с вами, фрёкен.
По полю битвы
Ловиса поправила свое платье и взглянула на южанина. Теперь она знала, как его зовут. Самуэль Вострый. Такой высокий и похож на рыцаря.
– Останешься здесь, Йоран! – велел он своему младшему брату. – Сторожи свиней. И пленника.
После чего братья Вострые зашагали впереди Ловисы и Ларса вверх по склону горы. По дороге они обходили каменные шары хвитр, которые еще совсем недавно катились вниз, круша все на своем пути, но были остановлены валунами или упали в ложбинки.
Ловиса отметила, что братья двигались совершенно по-разному. Самуэль Вострый выступал гордо и величаво, словно рыцарь. Никлис же переваливался как кнехт. В правой руке он держал короткий меч, а на левом плече нес молот хвитр.
У последнего откоса Самуэль остановился и прислушался. Ловиса тоже прислушалась, но ничего не услышала. Впереди на земле чернело еще больше разверстых отверстий, но изнутри не доносилось ни звука.
– Все спокойно, – сказал Самуэль. – Идемте дальше.
Склон в этом месте здорово просел под сапогами солдат, копытами лошадей и каменными шарами. Ловиса ощущала под ногами запекшиеся в валежнике лужи крови.
– Мы подойдем к замку с западной стороны, – негромко произнес Самуэль, – там, где стоят пушки.
Ловиса кивнула. Теперь она шла рядом с ним, держа Ларса за руку.
В молчании они пробирались вперед, то и дело осторожно приседая и озираясь по сторонам, потому что навстречу им стало попадаться все больше следов недавней битвы. Они видели сломанные шлемы и переломанные копья. И чем ближе к крепостной стене, тем больше видела Ловиса павших воинов.
В основном это были обгоревшие хвитры, но попадались и крестьяне-ополченцы. Над ними уже вились мухи.
Самуэль осторожно вел их, обходя мертвые тела. Потом снова остановился и прислушался. Звуки боя сюда уже не долетали, Ловиса слышала лишь слабый посвист ветра в пожухлой траве.
– Идемте, – махнул рукой Самуэль.
Они пробрались через обгорелую березовую рощицу и вышли на плато.
Там стояли пушки, но сейчас они молчали. Несколько канониров занимались тем, что чистили бронзовые жерла.
Ловиса оглядывалась в поисках отца, но видела только солдат. Они расположились широким кольцом, из которого торчали копья и луки, и сторожили группу воинов-хвитр, которые сидели связанными на земле, опустив головы.
Над горой Салаяк закружили вороны, готовые приступить к своей кровавой трапезе. А чуть дальше по склону Ловиса заприметила мордочку горной лисицы, с любопытством выглядывающей из расщелины.
И тут вдалеке она различила знакомый силуэт.
– Отец!
Господин Георг переводил дух возле обрушенной стены в окружении таких же усталых и измученных солдат.
– Отец! – звонко закричала Ловиса, и на этот раз ее крик достиг ушей фогта.
Георг Борш обернулся с поднятым щитом и мячом наизготовку. Его взгляд был мрачен и суров – настоящий взгляд воина. И выглядел он как воин. На доспехах – вмятины, а прежде чистая кожаная куртка вся перемазана землей и черной запекшейся кровью.
– Ловиса… – выдохнул он.
Фогт опустил меч и направился к дочери. От его взгляда не укрылся молот хвитр, который нес на плече Никлис, и он коротко кивнул братьям Вострым.
– Приветствую вас, воины, – сказал он и затем обратился к Ловисе. – Дочь моя, ты не должна находиться здесь… Не следует тебе этого видеть…
Но Ловиса, не слушая его укоров, приблизилась к нему. Самуэль следовал за ней попятам.
– Вы не ранены, отец?
Фогт устало кивнул ей.
– Мы победили, – сказал он. – Сражение почти закончено.
– Почти? Почему почти?
– Судя по донесениям следопытов, замок наш. Рыцари и кнехты сейчас рыщут по проходам и коридорам в поисках короля хвитр. Но есть…
Фогт внезапно замолчал, потому что над замком раздался дикий пронзительный вопль, который больно резанул по ушам. На самой верхней башне, уворачиваясь от града летящих в нее стрел, кричала разъяренная крылатая хвитра.
– Что это, отец? – спросила Ловиса, с опаской глядя на замок.
– Боевой клич крылатых хвитр, – ответил фогт. – Королевские гвардейцы, чей голос является их главным оружием. И они единственные отказываются сдаться.
Боевой клич хвитры
Ристин и Кари плечом к плечу, словно единое целое, бросаются вперед, расправив крылья и готовые сражаться до конца.
Кари исторгает из себя оглушительный боевой клич прямо в лицо меченосцам, и Ристин вторит ей. Крылатые хвитры до предела напрягают голосовые связки, и звуковая волна сокрушительной силы устремляется по узкому коридору прямо на людей.
Двое передних солдат, роняя факелы, падают на спины, прямо на своих товарищей. По каменному полу сыпятся искры. Тянет дымом.
Крылатые хвитры продолжают выводить свои рулады на оглушающе-пронзительной ноте, и атака врага захлебывается. Люди пятятся, зажимая ладонями уши.
Ристин делает новый вдох. Хоть бы какая-нибудь подмога, но поблизости нет никого из хвитр.
«Мы все равно победим!» – думает она. Совсем скоро они с Кари окончательно повергнут своих врагов. Она уже представляет, как они пробьются обратно в тронный зал с принцем Дхором на руках и побегут по подземным туннелям…
Но в это мгновение Ристин видит, как некто стройный и светловолосый выныривает из дыма. Это меченосец, но почему-то без меча. Вместо него он сжимает в руке крошечный кинжал. Ристин едва успевает его заметить, как кинжал проносится мимо нее и исчезает где-то за спиной.
Песня Кари внезапно смолкает. Она что-то тихо шипит и падает. Ристин бросается к ней и падает рядом на каменный пол.
– Кари!
Хвитра молчит. Из горла верной подруги торчит кинжал. Он пронзил ее шею насквозь, и там, где острие вышло наружу, начинает дымиться кожа.
Ристин осторожно вытаскивает кинжал за деревянную рукоять и пытается помочь подруге. Но Кари остается лежать. Тяжело раненая, с неподвижными крылами. Собравшись с последними силами, она поднимает голову и в последний раз смотрит в глаза Ристин.
– Спаси принца! – шепчет она. – Спаси его!
И тут изо рта Кари, пузырясь, выплескивается темная кровь, и ее голова обессилено падет на пол.
– Нет! Кари! Нет!
Но сейчас не время, чтобы петь песнь Скорби.
Сейчас время драться.
И Ристин поднимается с колен и, глубоко вздохнув, широко открывает рот. Жуткий крик полный безысходности и тоски бьет в лица нападающих и опрокидывает их навзничь.
Светловолосый успевает раньше всех упасть на пол, но остальные солдаты в полной мере испытали на себе смертоносную силу крика хвитры. Одним-единственным боевым кличем она убила четырех меченосцев.
Ристин хватает принца в охапку и поднимает его с пола. И, не переставая петь, начинает медленно продвигаться вперед. Ищет двери, мимо которых они с Кари промчались всего десять минут назад.
Наконец она находит вход в покои и ныряет туда вместе с принцем.
В опасной близости от ее головы пролетает стрела. Следом еще одна, но Ристин успевает пригнуться. Стрелы ударяются о стену и выбивают в ней глубокие щербины.
Совсем скоро путь Ристин завершится. И принца тоже.
Куда же им теперь деваться? Комната, в которой они оказались, по размеру меньше, чем спальня Дхора, но с таким же роскошным убранством.