Еронос-Ксай вручил Агазону свою печать. Теперь судьба беженцев всецело принадлежала верховному миссиру клана черной бороды.
— Я прошу тебя пропустить нас в долину Сангари. Мы должны предстать пред императором и доложить ему обо всем.
— Успеется это. — Агазон швырнул печать своему сыну и, не глядя на Ероноса, подозвал АкХана командира дозора. — Пропусти беженцев вглубь наших земель. Проследи, что бы у них была еда и вода. Никого из Холмогор не выпускать.
— Но, повелитель. — Взмолился Еронос-Ксай.
— Я сам решу, когда сообщить о вас императору, Ксай. — Не назвав его по имени, Агазон унизил его. Тем самым он показал свою власть, и Ероносу ничего не оставалось, как смириться. — Вы попросили кров и защиту. Вы это получите.
— Мы ваши пленники?
— Вы мои подданные. Ты сам вручил мне свою печать. Теперь ты мой вассал и обязан подчиняться моим приказам. — Проревел Агазон-Ксай. — Будете делать то, что я прикажу, или возвращайтесь обратно в свою долину.
Еронос побледнел после слов о долине и смиренно склонил голову.
Агазон взмахнул рукой, и вся его свита развернулась и направилась в столицу. Дорога лежала через крепость, в которой стоял гарнизон под управлением Дремот-Ксая. Агазон приказал ему выдвинуться к перевалам и устроить их блокаду, перекрыв все дороги, ведущие к ним. Никто не должен ни войти в Уссури, ни выйти из нее. Своему сыну Ураганосу он приказал отправиться в Тартарас северный и, взяв из него двадцать тысяч гвардейцев присоединиться к Дремоту. Сам же Агазон продолжил путь в столицу. В его алчной голове уже зрел план. Агазон справедливо полагал, что если император узнает о восстании, то приберет всю долину к своим рукам. Она слишком богата и желанна. Поэтому он решил опередить его. Армия клана была сильной, к тому же соседние кланы находились практически в полной зависимости от него. Южные соседи нуждались в чугуне для своих печей, в которых они обжигали кирпичи и керамику. А северные поставляли ему лес в обмен на топоры и пилы. Они были не столь сильны как чернобородые, но могли помочь ему, выставив на поле бое как минимум по десять тысяч воинов. Агазону подобная помощь не помешает и он даже готов поделиться с ними частью добычи из долины. Прибыв в столицу, Агазон поспешил в свой дворец. Менди уже подготовили зеркало и верховный миссир, не медля ни секунды, вызвал своих соседей. Зеркало разделилось на четыре части и в каждой возник образ верховного миссира.
— Приветствую вас, светлейшие. — Обратился к ним Агазон. Он не сидел, как обычно на троне, а стоял перед ним, сложа руки на животе. — Я полагаю до вас еще не дошли последние известия из долины Уссури?
— Нет, дружище. — Ответил верховный миссир одного из таежных кланов.
— Так вот. Клан белой бороды пал.
Волна охов и ахов пронеслась по отражениям. Ксаи с удивлением смотрели на Агазона, требуя объяснить его слова.
— В мои земли прибыли беженцы. Они, предавшись страху, бежали из долины, оставив все нажитое. Их горделивый правитель Гондор-Ксай погиб от руки человека-мага по имени Адонай.
Еще одна волна ахов прокатилась по зеркалу.
— Как волшебник? Этого не может быть.
— Может, мой друг, и уже произошло. — Агазон достал печать Ероноса и продемонстрировал ее Ксаям. — Это печать последнего высшего Ксая белой бороды оставшегося в живых. Теперь она принадлежит мне, а значит, по законам империи я являюсь регентом долины Уссури.
— Нужно сообщить императору! Немедленно!
— Уймись, любезный друг. — Успокоил Агазон разволновавшегося миссира. — Если император узнает об этом, то заберет всю долину себе. А как же мы? Неужели мы не достойны, владеть ею?
— С чего ты взял, что император уже не знает об избраннике?
— Если бы это было так, то в моих городах уже бы стояли имперские войска и эти надменные рыжебородые олухи готовились пировать в Дуртарасе. — Агазон всем своим видом пытался убедить своих друзей, что он полностью контролирует обстановку. — Я же считаю, что именно мы должны подавить восстание и завладеть долиной Уссури. Подумаешь, один человечек обучился нескольким магическим фокусам. И что с этого? Изнеженные белобородые гномы поджали свои хвосты и обратились в бегство. Я верховный миссир клана черной бороды. Моя гвардия сильнейшая в империи. Я и сам могу освободить долину, но я подумал о вас. О моих преданных друзьях. Долина обширна и богата. Вся она мне не нужна. Если вы поможете мне, то я поделюсь ее богатствами с вами.
Услышав о возможных наградах, гномы вспомнили о своей жадности. Она перевесила страх и перед императором, и перед избранником. Чувство быстрой и легкой наживы засвербело в желудке и Ксаи припали к зеркалам.
— Гремлинос. Ярмарка рабов. Огромный торговый город. Литерос. Цветочный и медовый край. Омниус. Единственный порт, который торгует с Крайним севером. Аквамориус. Жемчужина в короне Уссури. Все эти города я отдам вам друзья. — Агазон широко улыбнулся. — Они уже почти наши. Осталось просто протянуть руку и взять их.
Жадность и алчность затмила разум Ксаев. Перечисленные города были достойным вознаграждением. Владеть ими, мечтали многие. Глаза Ксаев загорелись ярким, жадным огнем. Они были полностью под властью хитрого верховного миссира.
— Я собираю гвардию и выступаю к перевалам. От вас я жду не меньше, чем по десять тысяч воинов. — Агазон прервался и окинул Ксаев грозным взглядом. — Если кто не придет, винить не буду, но если кто доложит императору, уничтожу.
Глаза Агазона не давали Ксаям сомневаться в его решительности. В итоге все четверо согласились выступить на долину. Через месяц у подножия перевалов должно было собраться сто тысячное воинство. Агазон был очень доволен. При помощи своих вассальных миссиров он сможет сократить свои потери, а главные города долины — Дуртарас и Теранос, достанутся ему.
В ожидании прибытия в столицу полков союзных кланов, Агазон-Ксай со своими военачальниками изучал карты долины Уссури. В очередной раз они склонились над картой Дуртараса в поисках уязвимых мест его крепостных стен. Дверь распахнулась, и в зал вбежал запыхавшийся Ураганос-Ксай. Он, не проронив ни слова, подбежал к бочонку и наполнил кружку сидором. Осушив ее, он вновь налил себе кружку и только после этого подошел к столу.
— Делите шкуру неубитого медведя? — Прорычал юный принц. — Не рановато?
— Что случилось, мой возлюбленный сын?
— Нас разбили. Полностью. — Ураганос допил сидор и приказал наполнить его опять. — Мы решились атаковать перевалы. Люди устроили на них мощные укрепления. Больше половины моих воинов полегли на них, так и не сумев, добраться до вершины.
— Они умней, чем я думал. — Агазон зачесал бороду и, убрав карту Дуртараса, положил поверх нее карту перевалов. — Они опередили нас. Это усложняет кампанию, но не отменяет ее.
— Отец, со всех окрестных деревень сбежали рабы. Приграничные земли разорены.
Слова сына заставили верховного миссира нахмуриться. Его лицо стало чернее бороды. В зале царила полная тишина. Никто не осмеливался перебивать рассказ Ураганоса. Ксаи не могли поверить в то, что люди-маги проникли в их земли. Они освободили множество рабов, и теперь они влились в ряды свободной армии.
— Ну что ж. — Дослушав сына, произнес Агазон. — это все печально, но вполне закономерно. Люди перехитрили нас. Но больше мы им такого не позволим. Ураганос, отправляйся в белую резервацию. Вооружи их и приведи к перевалам. Ты Рондон-Ксай отправляйся в северный Тартарас. Одной пехотой на перевалах не обойтись. Поднимай в воздух летунов. Мы же дождемся союзников и выступим к перевалам сразу же по их прибытию.
Совет на этом закончился и Ураганос, не отдыхая, поскакал в резервацию белобородых гномов. С ним как всегда были его верные телохранители АкХаны. Из арсеналов столицы принц взял оружие и доспехи для белобородых беженцев. Они вступят в ряды его армии и поднимут над собой флаги клана черной бороды, в противном случае будут казнены. Ураганос был полон решимости. Его злило поражение на перевалах. Только победа поможет ему смыть этот позор и вернуть уважение к самому себе.
***
Солнце клонилось к закату, наполняя долину Сангари вечерней прохладой. Стены Гадеса окрасились в лиловый цвет в лучах заката, и казалось ни что в этом мире, не может нарушить безмятежность и умиротворенность этой величественной земли. Из-за холма появилась одинокая лошадь. Она медленно брела к стенам города. Караульные заметили лежащего на ее спине всадника. Он держался из последних сил. Гном приподнял голову и, увидев огни столицы, обессиленный рухнул с лошади. АкХан начальник караула отправил к нему три колесницы. Гномы подняли с земли белобородого путника и, возложив на колесницу, отправились за стены города. Осмотрев гнома, АкХан отправил его в ближайший храм Менди. Он был сильно истощен. Его губы обветрились от пустынных ветров, шерсть забилась пылью и грязью. Гном скакал дни и ночи напролет, не останавливаясь на отдых. Менди перенесли гнома в храм. Всю ночь они пытались излечить его, но все их попытки были тщетны. Гном никак не приходил в себя. Он был в полусознании и постоянно бредил. Он говорил о каком-то предательстве, долине Уссури и Холмогорах. Но Менди не придавали его словам большого значения. Только когда из уст вестника вырвалось слово — избранник, они остановились. Гном повторил его еще раз. Монахи вопросительно посмотрели на владыку, и тот приказал им переложить гнома на носилки. Рабы подхватили их, и владыка поспешил во дворец Ахтамар-Ксая. Его занесли в зал приемов и положили на полу возле ног императора. Гном продолжал бредить, но его обрывочные фразы разобрать было трудно. Ахтамар склонился перед ним на одно колено и положил левую руку на грудь вестника. Белобородый БенСур глубоко и часто задышал. Он начал беспорядочно осматриваться, а когда увидел лицо императора, закричал.
— Повелитель. Гондор-Ксай погиб. Повелитель.
— Успокойся. — Спокойно ответил Ахтамар и возложил правую руку на лоб БенСура.
Гном успокоился и вытянул руку, прося воды. Зар-Ксай поднес ему кубок с сидором. Смочив пересохшее горло, вестник продолжил.