– Купол техобслуживания? – Бартоломью Катл с удивлением осмотрелся. – Мне сюда совсем не надо! Наверное, придётся признать – я всё-таки заблудился.
– Вот как! – воскликнул, скривившись, доктор Ленка.
– Хенрик, а ты-то что делаешь в техническом куполе? Разве ты не должен сейчас быть в лаборатории, вместе с другими учёными готовить генный материал жука для окукливателя? Там уже вот-вот начнут… А-а, нет, я забыл… – Бартоломью Катл шагнул вперёд, почти вплотную приблизив лицо к лицу доктора Ленки. – Ты предатель, поэтому тебе поручили уборку туалетов!
Ленка не ответил, глядя на Бартоломью горящими от ненависти глазами.
– Тебе никто не рассказал про сегодняшний эксперимент, верно? – прошептал Бартоломью.
Молчание.
– Я так и думал. – Бартоломью отступил на шаг. – Знаешь, если у девчонки окукливание пройдёт нормально, Люси обещала, что я буду следующим.
– Следующим?
Бартоломью Катл кивнул.
– О да! Люси – королева жуков, а я буду её консортом. – Он улыбнулся. – Мы вместе будем править миром.
– Ха! – Доктор Ленка старался рассмеяться, но в горле у него пересохло, и получился только хрип.
Ленка попятился.
Новак, не веря своим ушам, таращилась на Бартоломью.
– Правда, я ещё не выбрал, какой именно ген хотел бы ввести в свою ДНК. – Папа Даркуса задумчиво постукивал себя по губам. – Думал о жуке-геркулесе. Они такие сильные! По-моему, Люси хотела бы видеть рядом с собой сильного жука, ты как считаешь?
Доктор Ленка зашагал прочь. Хлопнула дверь.
– Ах, ах! – пробормотал папа Даркуса. – Кажется, я его расстроил.
Новак почудилось, что на его бесстрастном лице мелькнула улыбка.
– Так, Спенсер, а теперь нам пора везти Новак в медкабинет – проверить жизненные показатели. Прежде чем запустить её в окукливатель, необходимо измерить давление, частоту сердечного ритма, температуру и так далее. Я понимаю, нас уже ждут… Ну ничего, подождут ещё немного. Нельзя допустить, чтобы какой-нибудь вирус нарушил процесс метаморфоза.
– Да, сэр, – ответил Спенсер и развернул каталку. – Нам сюда.
Новак никак не могла понять, что происходит. Окукливатель в лаборатории, в куполе «Аркадия», а её почему-то везут из одного малого купола в другой.
В медкабинете папа Даркуса отстегнул ремни, привязывающие Новак к каталке, и бережно усадил её на больничную койку. Долго и тщательно измерял её рост, вес, пульс. Постучал молоточком по коленкам, проверяя рефлексы. Обстоятельно записал результаты. Велел Новак пропрыгать через всю комнату на одной ножке, потом пройти по прямой. Она всё старалась заглянуть ему или Спенсеру в глаза, что-нибудь угадать по их выражению, но те были слишком заняты проверкой её здоровья и не замечали этих взглядов. Её попросили высунуть язык и мазнули по нему ваткой. Спенсер осмотрел ей горло и уши. Бартоломью Катл попросил развернуть усики-антенны и затем измерил их.
– Кто-нибудь проводил полное исследование твоего организма после первого окукливания? – спросил Бартоломью.
Новак покачала головой.
– По-моему, они только хотели узнать, умру я или нет, больше им ничего не было интересно.
– Жаль, жаль. Ты позволишь взглянуть на твои новые глаза?
Новак отшатнулась: ещё никто не видел её жучиные глаза.
– Нет? Ну хорошо, не волнуйся. – Он указал шариковой ручкой на запястье Новак. – Боюсь, украшения придётся снять. Металл может помешать процессу окукливания.
– Ох! – Новак прикрыла браслет ладонью.
– Хочешь – дай его мне, – предложил Спенсер. – Пусть побудет у меня, а когда всё закончится, я тебе его верну.
Новак вспомнила, как Хепбёрн обрадовалась встрече со Спенсером, и, кивнув, отдала ему браслет.
– Отлично! Я думаю, это всё. – Бартоломью Катл не спеша перечитал свои записи. – Нужно ещё раз как следует проверить.
Новак посмотрела на Спенсера. До неё вдруг дошло, что папа Даркуса нарочно тянет время.
– Э-э, простите! – сказала она. – Можно мне в туалет?
– Да, конечно! – Бартоломью Катл как будто обрадовался. – Нельзя идти в окукливатель с наполненным мочевым пузырём. Знаешь, ты вообще… гм… не торопись. Кишечник также следует очистить. Сделай всё, что нужно.
Новак поморщилась, но кивнула. Спенсер проводил её до дверей туалета и тактично встал чуть в стороне.
Новак села на крышку унитаза. Ей ничего не было нужно, просто если требуется выиграть время, так она тоже поможет. Папа Даркуса велел внимательно слушать всё, что он будет говорить. Новак мысленно повторила весь его разговор с доктором Ленкой, но смысла так и не поняла. Бартоломью Катл явно старался разозлить Ленку, но какая ей от этого польза, Новак не представляла.
Выждав подольше, Новак спустила воду в унитазе, медленно и тщательно вымыла руки и основательно их вытерла. Наконец она вышла из уборной.
– Готово? – бодро спросил Спенсер.
Новак в ответ кивнула, и он отвёл девочку в кабинет, где её ждал Бартоломью Катл.
– Забирайся снова на каталку, Новак, пожалуйста, – попросил он.
Новак послушалась. На этот раз пристёгивать её не стали.
– Ты, наверное, очень гордишься, что можешь сегодня помочь своей маме с экспериментом, – сказал Бартоломью Катл. – Многие люди ничего бы не пожалели, лишь бы взять на себя такую важную часть её работы.
Новак озадаченно посмотрела на Спенсера. Его лицо светилось надеждой, и страх, метавшийся в груди Новак, немного утих. Раз Хепбёрн доверяет Спенсеру, то и она тоже будет.
22Сильфиды
– Я его долго не удержу! – услышала Новак вопль Моулинга. – Дверь заприте! ЗАПИРАЙТЕ СКОРЕЙ!
Новак хотела сесть, но Бартоломью Катл рукой мягко прижал её к каталке, давая понять, что ей не следует дёргаться. Они неспешным шагом двигались по периметру купола «Аркадия» и в конце концов приблизились к лаборатории.
Папа Даркуса первым шагнул в дверь, за ним – Спенсер, а каталка осталась в коридоре. Новак смотрела в потолок и старалась понять, из-за чего шум и крики.
– Что, чёрт побери, здесь творится?
Новак так и подскочила, заслышав недовольный голос маман. Лукреция Каттэр пронеслась мимо со скоростью паука-охотника[11]. Новак помотала головой – не знаю, мол, – и маман ворвалась в лабораторию. Новак тихонько сползла с каталки и подкралась к двери.
– Это всё Ленка! Он… он… забрался в окукливатель! Он… – Спенсер стоял перед Лукрецией Каттэр, глядя в пол.
– Где все? – Маман повела головой из стороны в сторону, осматривая помещение фасеточными глазами.
– Доктор Вихров ранен. – Бартоломью склонился над кем-то из научных сотрудников. – Нужно срочно перенести его в медкабинет.
Новак ахнула, увидев на стеклянной стене, отделяющей лабораторию от камеры окукливания, алые брызги. Кровь!
– А что с лаборантами?
– По-моему, они разбежались, – ответил Бартоломью.
– Как это – разбежались?! – вскрикнула Лукреция.
Тут вперёд, поклонившись, выступила Лин-Лин.
– Мы с Моулингом услышали, как доктор Вихров зовёт на помощь, – доложила она. – Когда мы прибыли, доктор Ленка был вон там. – Она указала на стеклянную стену. – Он напал на доктора Вихрова. Моулинг отшвырнул доктора Ленку, а я вытащила доктора Вихрова в лабораторию. Мы вместе сдерживали доктора Ленку и загнали его в камеру окукливания. Доктор Вихров последним усилием запер дверь и потерял сознание. Во время драки лаборанты убежали.
– Люси, доктор Вихров истекает кровью! – напряжённо проговорил Бартоломью. – Необходимо остановить кровотечение.
– Известно, гены какого жука доктор Вихров использовал для окукливания? – Лукреция Каттэр, не слушая, подошла к столу и пробежалась пальцами по клавиатуре компьютера. – С каким жуком Хенрик Ленка объединил свою ДНК?
Папа Даркуса заметил Новак:
– Новак, вези сюда каталку!
Он замахал ей, и она увидела, что руки у него в крови.
Она поскорее втащила каталку в лабораторию.
– Новак, – властным шёпотом произнёс папа Даркуса, – потяни за рукоятку и опусти носилки к самому полу.
Новак не двигалась: она не могла отвести взгляд от доктора Вихрова. Всё вокруг было залито кровью, на шее и на лбу у него виднелись глубокие раны, а левого уха вообще не было.
– Новак, послушай меня! Доктору Вихрову необходима помощь. Опусти носилки пониже, тогда я смогу его уложить на каталку.
Папа Даркуса сорвал с себя лабораторный халат, оторвал от него рукава и, скомкав их, пытался зажать раны Вихрова.
– Он умер? – спросила Новак.
– Нет. – Бартоломью посмотрел ей в глаза. – Он поправится, если мы как можно быстрее доставим его в медкабинет. Ты мне поможешь?
Она кивнула и бросилась выполнять распоряжение. Опустила носилки, а потом помогла папе Даркуса бережно переложить на них доктора Вихрова.
– Ох! – Спенсер держал в руке шприц с наклеенным ярлычком. – Silphidae! Видимо, были использованы гены жука из семейства сильфид!
– Жук-мертвоед! – хмыкнула Лукреция. – Как интересно! Что ж, это объясняет неисправимое стремление Хенрика питаться мясом. Жаль, доктор Вихров не подумал об этом, прежде чем согласился провести окукливание.
Бартоломью Катл, потянув за рычаг, поднял носилки на высоту пояса и аккуратно подсунул под голову доктора Вихрова свой изорванный лабораторный халат.
– Я отвезу его в медкабинет, – сказал он Лукреции.
– Нет. – Маман указала на Моулинга. – Он отвезёт.
– Но Вихрову срочно требуется медицинская помощь! – возразил папа Даркуса. – Иначе он может умереть.
– Меня это не волнует, – отрезала Лукреция. – Доктор Вихров мне больше не нужен.
– Но…
– Я сказала: нет! – Лукреция выпрямилась в полный рост.
Наступила тишина. Моулинг повёз каталку прочь.
– Поможешь мне выяснить, во что превратился Хенрик?
– Он всё ещё там, – сказала Лин-Лин. – В окукливателе.
Новак уставилась сквозь стекло на белый кокон, в который её когда-то затолкали. Она запомнила, как преодолела три ступеньки и как захлопнулась дверца, а она свернулась в комочек на дне капсулы, трясясь от страха. После герметизации стало слышно журчание – внешняя полость капсулы заполнялась какой-то жидкостью. Новак не помнила, как вышла из окукливателя. Она очнулась в кровати, чувствуя себя чужой в собственном теле.