Даркуса затрясло от ярости.
– Хватит! – Лукреция Каттэр повернулась к Даркусу спиной.
– Нет, вы меня выслушаете! – твёрдо сказал Даркус. – Знаете, за что настоящая битва? За то, чтобы показать людям, какие жуки на самом деле полезные, нужные и красивые, и не только жуки, вообще все насекомые. Если бы люди вышли из дома и поздоровались с насекомыми у себя в саду, зная, как они помогают всем растениям, тогда они бы их не боялись и не убивали пестицидами! А вы, – он ткнул в спину Лукреции гарпунным ружьём, – вы даёте людям причину бояться их и уничтожать! Настоящий бой за жуков – это не захватить мир, а помочь людям понять и оценить их. Превратиться самой в жука и поубивать миллионы людей – это ничего не изменит. Люди ответят ударом на удар. Вы принесёте только войну и разрушение. Сначала драться, а потом уже думать – как раз человеческий инстинкт, а вы именно так и поступили. Совсем ничего не значит, если у вас шесть конечностей, надкрылья и фасеточные глаза, ведёте вы себя как человек! Худший человек! ВЫ НИКОГДА НЕ ПЕРЕСТАНЕТЕ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ!
Бартоломью Катл с гордостью смотрел на Даркуса:
– Он прав!
– Нет! Неправда! – Лукреция Каттэр стремительно обернулась.
– Сын! – крикнул папа.
В тот же миг Лукреция выбила у Даркуса из рук гарпунное ружьё, а самого его подняла в воздух, обхватив средней парой рук.
– Папа! – закричал Даркус, чувствуя, как когти на руках Лукреции Каттэр царапают ему живот.
Острый коготь коснулся его горла.
Бакстер взлетел и ринулся на Лукрецию, метя ей в глаз. Но жук был слишком слаб. Лукреция жестом руки легко сбила его на пол, словно отмахнулась от мухи.
– Бакстер!
– Люси, поставь его!
– Сейчас и посмотрим, насколько ты, Барти, на самом деле предан проекту «Фабр»! – рявкнула Лукреция.
– Люси, Даркус ни при чём. Отпусти его, и я… я…
Даркус видел в папином взгляде растерянность и страх.
– Что – ты? – Лукреция с усмешкой смотрела на Бартоломью сверху вниз. – Что ты готов сделать в обмен на жизнь своего сына? А?
– Люси, перестань!
– Например, войти в окукливатель?
– Папа! Не надо!
У Даркуса сердце готово было вырваться из груди. Этого папа и боялся. «Если бы она тебя забрала, то смогла бы заставить меня сделать всё, что угодно…» – вспомнились слова отца.
– Люси, я…
Плечи Бартоломью поникли, и Даркус увидел, что он сдался. Лукреция Каттэр тоже это поняла. Она злобно расхохоталась. Даркус лягнул её, не замечая рвущие кожу острые когти.
– У меня всё уже готово, – сказала Лукреция, не обращая внимания на дёргание Даркуса. – Я подумала, что тебе понравится смешать свою кровь с генами жука-голиафа. С него ведь и начался наш прекрасный проект.
Барти вскинул голову, явно потрясённый.
– Прометей у тебя?
– Конечно. А как ты думаешь, откуда я взяла твою ДНК? – Лукреция ехидно улыбнулась. – Эсме отдала его мне.
– Эсме? Моя жена? – упавшим голосом переспросил папа.
– Да, Бартоломью. Когда вы с этим старым дурнем Эпльярдом решили закрыть проект «Фабр», не все согласились с тем, что годы труда выбросят, словно ненужный хлам. Эсме, как и я, верила, что нужно действовать, чтобы изменить пагубный путь, на который вступило человечество. Путь к саморазрушению. Она охотно отдала мне Прометея и копии кое-каких материалов твоих исследований.
– Мама вам помогала? – Даркус не верил своим ушам.
Бартоломью покачал головой:
– Нет. Она бы никогда такого не сделала!
– Твоя мама была настоящим бойцом за экологию, – сказала Лукреция Каттэр. – Куда до неё твоему отцу! Она хотела, чтобы работа над проектом «Фабр» продолжалась, но нет – Эпльярд и Катл объявили, что мы вступили на опасную дорогу, и на этом финансирование прекратилось. Тогда я решила продолжать работу над проектом своими силами и открыла Дом моды, чтобы заработать денег. Эсме помогала мне как могла.
– Ложь! – прорычал Барти.
– Да ну? – Лукреция рассмеялась. – А как ты объяснишь вот это?
Она выдвинула ящичек лабораторного стола и достала оттуда мёртвого жука-голиафа на булавке, протыкающей его спинку и брюшко.
Бартоломью ахнул.
– Видишь теперь! А скоро ты узнаешь, каково это – быть таким, как он. – Лукреция махнула человеческой рукой в сторону комнаты с окукливателем. – Иди! Залезай внутрь!
– Папа, не надо! – закричал Даркус, из последних сил барахтаясь в железной хватке Лукреции.
Папа грустно посмотрел на него.
– Я люблю тебя, сын, – сказал он. Повернулся и пошёл сквозь металлическую дверь в комнату за стеклом, а там поднялся по ступенькам к окукливателю.
– Не-е-ет! – закричал Даркус.
Лукреция Каттэр ткнула пальцем в кнопку на панели управления. Дверь скользнула на место, закрываясь. Даркус принялся пинать Лукрецию ногами. Она крепче сдавила его шею, чуть не задушив, а потом отшвырнула в угол. От удара о стену из Даркуса выбило весь воздух. Он упал, неловко подставив руку. Запястье хрустнуло, и Даркус закричал от боли и отчаяния.
– Папа!..
– Ничтожество! – прорычала Лукреция Каттэр. – Наслаждайся последними мгновениями своей жизни! Как только твой папочка у тебя на глазах превратится в жука, я прикажу ему убить тебя!
Торжествуя, она нажала одну за другой ещё несколько кнопок. В капсуле вспыхнул свет. От окукливателя донёсся странный воющий звук.
– Ты не тронешь ни его, ни его папу! – крикнул кто-то.
Даркус поднял голову. В комнату, перекувырнувшись в прыжке, влетела Новак. Усики у неё на макушке стояли дыбом. Сверкая чёрными фасеточными глазами, она обрушила на мать шквал ударов.
Лукреция Каттэр от неожиданности растерялась, и Новак сбила её с ног. Лёжа на спине и слабо дрыгая жучиными ногами, Лукреция на миг показалась даже смешной, но тут же оттолкнулась от пола человеческими руками и, перебирая всеми шестью конечностями, бросилась на дочь. Новак с придушенным криком, словно в каком-нибудь фильме о кун-фу, подпрыгнула и нанесла матери удар ногой в челюсть. Голова Лукреции Каттэр запрокинулась.
– Новак, где Жерар? – спросил Даркус.
– С твоим дядей, – ответила Новак. – Он ранен.
Тут прибежала Лин-Лин и взглянула на Новак и Даркуса. На лице не дрогнул ни один мускул.
Лукреция Каттэр, лёжа на полу, прорычала:
– Лин-Лин! Взять её!
Даркус пришёл в ужас. Новак не справится с двумя противницами сразу! Но лицо телохранительницы оставалось бесстрастным. Она не двинулась с места.
Даркус подполз к панели управления, приподнялся, опираясь на здоровую руку, пока Лин-Лин не успела его остановить, и нажал те же самые кнопки, которых касалась Лукреция Каттэр. Свет в окукливателе погас, зловещий вой затих. Даркус осел на пол и тут увидел Бакстера: жук лежал под столом на спине, задрав кверху все пять ног. Даркус сгрёб жука в ладони.
– Нужно вытащить оттуда папу, – сказал он Бакстеру. – Только как?
Лукреция подняла надкрылья и развернула прозрачные крылья. Окончательно оправившись от удара, она взмыла в воздух.
Новак развернулась и легко взбежала по стене на высоту трёх метров, выполнила кувырок назад и обеими когтистыми ногами ударила по голове Лукреции Каттэр. Та завизжала.
– Я тебя на куски разорву! – завопила Лукреция, бросаясь на дочь.
Новак прошлась колесом, спасаясь от атаки. Лукреция была сильнее и намного выше ростом, но она уступала дочери в ловкости.
Даркус оглянулся. Лин-Лин всё ещё стояла неподвижно, не сводя глаз с Новак, – может быть, ждала, когда девочка встанет на пол. Нужно было как-то помочь Новак. Даркус вытащил из кармана пульт.
– Бертольд, понизь кислород в лаборатории! Слышишь? Скорее понизь содержание кислорода!
– Слышу, Даркус. Уже делаю. Ты как?
Даркус не ответил – было не до того. Он внимательно наблюдал за поединком Лукреции и Новак.
– Даркус, жуки выбегают из «Биома». Их целое море!
– Жуки? Да, точно! Бертольд, у тебя там есть селектор? Есть в «Биоме» система громкой связи?
– Есть! Сейчас тебя подключу, – ответил Бертольд.
Даркус попытался встать – и не смог. Нога горела огнём. Перебитая правая кисть бессильно повисла. Боль в запястье была такая сильная, что казалось, он вот-вот отключится. Мальчику едва хватало сил следить за движениями Новак, а она плясала вокруг своей матери, словно эльф, при всякой возможности нанося удары, пинаясь и царапаясь. Нужно ей помочь! Даркус откинул голову назад, здоровой рукой поднёс ко рту пульт и несколько раз прищёлкнул языком, снова и снова повторяя звук в определённом ритме.
Папа сидит запертый в окукливателе, а как дверь открыть – неизвестно. Дядя Макс ранен, с ним Жерар. Лин-Лин почему-то застыла статуей, а Лукреция Каттэр скоро совсем измотает Новак. Друзьям нужна помощь!
Даркус прищёлкивал ещё раз и ещё, и помощь пришла. Словно огромная волна, целое море беспозвоночных, сверкающее всеми цветами радуги, хлынуло в комнату. Миллионы жуков! Нарывники и бомбардиры, усачи и божьи коровки, светлячки и хрущи, цветочные жуки и жуки-лягушки, голиафы и жуки-олени, титаны и долгоносики, грибовики и веероусые, жуки-скакуны и жуки-арлекины, чернотелки и древоточцы… Лукреция Каттэр, увидев их, улыбнулась. Это были её собственные жуки.
Припав к полу, она потёрла хитиновой ногой о надкрылья, издавая кошмарный звук, словно гвоздём скребут по стеклу. Жуки замерли. Лукреция указала им на Даркуса.
– Нет! – крикнул Даркус. – Послушайте меня! – Он поднял Бакстера повыше. – Она держала вас в рабстве, а я хочу отпустить на свободу! Бакстер, скажи им!
Бакстер громко зашипел, бешено размахивая усиками.
– НЕТ! – прокричала Лукреция. – Я создала вас! Вы принадлежите мне! Вы будете делать то, что я вам прикажу!
Даркус запрокинул голову и горлом издал пронзительный скрипучий звук. Волна жуков, перебирая лапками, ринулась вперёд и накрыла Лукрецию Каттэр, сметя её благодаря численному преимуществу.
Новак остановилась, чтобы перевести дух. Даркус скрипучими звуками подбадривал жуков, а они бросались на Лукрецию Каттэр, кусались и царапались, не давали ей развернуть крылья. Новак улыбнулась Даркусу. Тут Лукреция, словно потеряв наконец терпение, собрав все силы, поднялась на ноги и закружилась, стряхивая с себя жуков, как собака отряхивается от воды. Она застала Новак врасплох. Человеческий кулак врезал Новак по уху, а жучиный коготь полоснул по спине. Капли крови полетели во все стороны, и Новак упала.