Рассчитанные на атаку конницы, растянутые по фронту павизарии Браччо, чья глубина строя вряд ли превышала пять шеренг, оказались бессильны перед огромной толпой, навалившейся в одном месте. Сотни людей столкнулись. Никто не хотел уступать. Бойцы бились упорно, с яростью нанося друг другу удары, в страшной давке мертвые не падали, а повисали, зажатые со всех сторон телами. Но это не могло продолжаться долго — строй павизариев Браччо был продавлен. А затем и прорван, пехота Сфорца проделала брешь. Началась беспорядочная рубка, а в прорыв ворвались всадники Сфорца и устроили охоту за арбалетчиками.
Видя это, Никколо Пиччинино, развернул свой отряд, и бросился на помощь своему флангу. Его отчаянный удар был страшен. Но люди Сфорца выстояли. Сам Сфорца повел оставшихся всадников в контратаку. Битва, распавшаяся на отдельные схватки, достигла крайнего ожесточения, об этом говорит тот факт, что и Никколо Пиччинино и Франческо Сфорца потеряли коней и сражались пешими, полностью утратив контроль над битвой.
Люди Браччо бились отчаянно. Но врагов было больше и дрались они умело.
И именно в этот момент, горожане Аквилы не подкачали. Они вышли из города и напали на Браччо с тыла. Вернее, попытались.
Браччо точно не зря прославился как лучший командир Италии. Он успел увидеть угрозу, возглавил случившийся поблизости отряд кавалерии, и атаковал горожан.
То ли в тот день солнце было в доме Марса, то ли погода такая, но в этот раз горожане Аквилы проявили себя прямо как в лучшие годы славы итальянского ополчения. Они гибли десятками под ударами всадников, но не побежали. Браччо завяз, потерял скорость. Под ним убили коня, а потом его самого знатно отдубасили двуручными дрынами разнообразной формы. Упоминается, что его броня была пробита в нескольких местах, а шлем смят.
Потеря предводителя повлияла на армию Браччо куда сильнее, чем на армию Сфорца. А может, просто момент был более нервный и люди отреагировали сильнее. Но факт в том, что после того, как начал распространяться слух, о том, что Браччо убит, его армия побежала.
Хотя нет, вернее сказать, начала отступать.
Сам Браччо, из злого врага которого надо непременно убить, немедленно превратился в потенциально весьма ценного заложника. Поэтому Аквилиане выкопали его из земли, в которую яростно втромбовывали, и потащили в город. И закрыли за собой ворота.
Никколо Пиччинино впал в такую лютую ярость, что продолжал бросаться на врагов, даже когда вокруг него осталась только горстка преданных людей, а все остальные уже отступили. Ему предлагали бежать, но он как будто не слышал. Тогда один из наемников, некий немец выделявшийся ростом, подкрался к Никколо сзади, и накинул на него мешок. Мешок вместе с командиром наемник закинул за спину и дал деру, срубая по пути тех, кто пытался его остановить. Оба не только пережили битву, но и сумели сбежать.
Поскольку люди Браччо смогли отступить в относительном порядке, а битва была изматывающей, преследовать их Франческо Сфорца и Якопо Кальдора не стали. Или не смогли. За победителями осталось поле боя. А перед ними закрытые ворота Аквилы.
Горожане на стенах и с арбалетами прокричали что-то вроде: «Большое спасибо, идите на хер!» и в город никого не пустили.
Франческо Сфорца это привело в ярость, но ему похоже сильно досталось, поэтому на всякие безумства вроде немедленного штурма, его уже не хватило. А вот Якопо Кальдора, узнав от горожан что Браччо у них и ранен, как человек благородный, предложил горожанам принять его личного лекаря. Пусть, мол, полечит раненого Браччо.
Лекаря подняли в веревочной петле на стену, привели к Браччо, лекарь достал скальпель и… Воткнул скальпель пациенту в висок. Даже это не смогло убить Браччо на месте — он еще помучался дня три, прежде чем, наконец, умереть.
Это, как вы понимаете, одна из версий. В Неаполе официально считалось, что Браччо был убит лично Якопо Кальдора в битве. В Милане, историки семьи Сфорца описывают смерть Браччо примерно так же, но с небольшим Романским колоритом — Браччо успел постоять на коленях и извиниться.
Лекарь всем говорил, что его кто-то пнул в локоть и поэтому его рука дернулась, и воткнула скальпель в череп Браччо.
Я привел версию горожан Аквилы. В остальной Италии смерть Браччо описывалась как компиляция из этих трех.
Последствия битвы для нас не очевидны, но для современников память о «Битве за Аквилу» была жива долгое время. Перуджа относительно мирно перешла под власть Папы (договорились с магистратом о своем возвращении и Бальони) но сами воины Браччо никуда не делись. Они вошли в историю как «Браччески». Сначала именно как отряды бывшие под командованием самого Браччо, позже как более общее название отрядов с общей тактикой и нормами поведения. Командиры и сын Браччо стали заметными кондотьерами в армиях итальянских государств, его внук возглавит венецианскую армию. Спустя десятки лет, отряды флорентийских наемников, будут идти в бой под знаменем с черным бараном на желтом фоне. Гербом Браччо.
Почему баран такой лавкрафтовский я не знаю.
Ну а Кальдора станет на долгое время самым авторитетным наемником Италии.
А вот для Сфорца победа над Браччо не принесет такого признания. Хуже того, после смерти патриарха, семья Сфорца потеряет почти всякое влияние в Неаполе. Однако, все же опыт и толика удачи, позволит Франческо Сфорца вскоре заключить новый, весьма выгодный контракт.
Глава 24Карманьола
Филиппо Мария Висконти медленно, но верно поглощал земли вокруг себя. Распространял свою власть, как заботливый садовник высаживая ростки своего влияния. Удобрял золотом, пропалывал ядом и кинжалами. Подвязывал на нити обещаний и интересов.
Гораздо чаще, однако, для удобства ростков, приходилось просто перепахивать землю. Железным плугом, так сказать. И для этого у Филиппо Мария был один специальный крестьянин.
Этого крестьянина звали Франческо Буссоне, но в историю он вошел как граф Карманьола.
Сеньор Карманьола никогда не отмечается в источниках как человек благочестивый, набожный и так далее. Оно и понятно — Буссоне и в самом деле был крестьянином. Правда, крестьянской жизни он хлебнул немного — уже в 12 лет Буссоне прибился к одной из банд. Про него ходили слухи, что и до этого он уже бандитизмом промышлял. Тут уж на ваше усмотрение, верить или нет.
Франческо Буссоне фартануло — он попал к Фачино Кане. Тот самый, кто потом активно будет делить Герцогство Миланское. Пока опять не забыл, упомяну, что Фачино Кане это не имя, а кличка. Переводится как «Собачья Морда». Почему такая кличка, становится понятнее, если посмотреть на портрет этого уважаемого кондотьера.
Кажется невероятным делом, но даже в том пугающе застывшем, буквально кастовом, средневековом обществе, все же существовали социальные лифты. И будущий граф, родившийся крестьянином, тому яркий пример.
Мы не будем подробнее останавливаться на его жизни, отметим только, что к смерти Фачино Кане среди претендентов на его место в компании по извлечению прибыли не нашлось более благородного и светлого рыцаря, чем Франческо Буссоне. Фактически, именно Карманьола стал настоящим предводителем войск Филиппо Мария. Карманьола был еще довольно молод. Ему было около тридцати. Но достаточно умен, чтобы оставить внешний лоск и политику другим, а самому заниматься грязными героическими делами.
Разумеется, он всячески был за это обласкан от Висконти, начиная от банальных денег, включая полезными владениями и заканчивая пышными титулами.
Справлялся со своими прямыми обязанностями, то есть массовыми убийствами людей, Карманьола в высшей степени эффективно.
Я немного однобоко освещаю тему, с военной стороны, поэтому совершенно необходимо упомянуть — помимо расчлененки и садизма, были в средневековье и другие варианты обеспечить себе красивую жизнь.
Некий Иоган Фульджинейский (источник — статья из Солдат №66) в далеком 1376 в городе Рагузе нанялся ополченцем-арбалетчиком. Рагуза это на Сицилии, южнее Сиракуз. А потом Иоган продал городу арбалет. И не один.
Иоган был весьма молодым парнем. Не очень похоже, что он был мастером. Однако, он, похоже умел делать арбалеты. Или, по меньшей мере так утверждал.
Остались записи по первому контракту, Иоганн должен был изготовить для города 20 арбалетов «да браччио» и три «да балоардо». Платили 45 золотых дукатов. Как мне подсказали в комментариях, возможно первые это «ручные», а вторые «крепостные».
Иоган выполнил контракт. Похоже, качеством работы остались довольны. Город продолжил заказывать арбалеты, Иоган продолжил их делать. Со временем он нанял помощников. Короче, Иоган стал достаточно богатым мастеровым.
Все это не отменяло того, что сам Иоганн числился в ополчении стрелком из арбалета.
Со временем он породнился с купеческой семьей, в архивах сохранились записи о приобретении Иоганом виноградников, торгового корабля…
Так что, даже в средневековье, варианты устроиться в жизни, были. И, поверьте мне, лучше уж делать арбалеты, чем делать герцогов…
Впрочем, зачем верить мне на слово? Я вброшу немного контекста.
Как я, возможно уже пару раз намекал, Филиппо Мария Висконти был слегка подозрителен и довольно злопамятен. Свою первую жену он казнил за измену. Но сам факт измены был основан на показаниях служанки, которая видела одного из пажей-музыкантов, сидящим одетым на кровати герцогини. Именно этот факт оказался достаточным для того, чтобы делу дали ход.
В то время, это означало пытки. Хорошо, что сейчас не так.
Кстати, герцогиня, которая если вы помните, вдова Фачино Кане, оказалась женщиной из стали. Она не признавала вину. Хотя, судя по всему, это серьезно мешало процессу. Сломав не одну швабру, все же пришлось её казнить так и не выбив признания. Пажа, разумеется, казнили тоже. На всякий случай казнили и всех служанок.
Но без «чистосердечного признания» получилось как-то некрасиво.
Когда герцог женился повторно, из политических соображений, то его счастливая невеста Мария Савойская тщательно следила за тем, чтобы мужчины даже на официальных мероприятиях не приближались к ней ближе двадцати шагов. Герцог за ней особо пристально не следил, так, просто получал ежедневный подробный отчет о том, как провела день Мария Савойская. Разумеется, весь штат её слуг и свита тоже состояли только из женщин. Возможно Мария обрела свое тихое розовое женское счастье, практикуя лесбофинимзм, но сам факт показателен. Окружение герцога играло в опасные игры, где ставкой в интригах была жизнь не только участников, но и их близких и окружения.