жит, но раздражающим фактором станет. На территории, по которой шла дорога, было построено двести малых точек, в которых располагались по десятку стрелков, и шесть больших мини-крепостей, в которых могла расположиться тысяча. То есть места было всего для восьми тысяч, в которых я оставил двести. Двести тысяч. Вот такой я молодец.
Как я уже сказал, на территорию Топчика вместе со мной вошло сто тысяч. И при этом я не брал отдельно много арбалетчиков. Обычно, я не пренебрегаю стрелками, но в тот раз со мной было только тридцать тысяч. Двадцать тысяч ветеранов и десять тысяч новичков. Так же я взял с собой десять тысяч всякой кавалерии и двадцать терций. Я ни в одной игре не воевал с таким построением, поэтому даже примерно не представлял, как действовать. Это же не фаланга, хоть и очень похожа.
В составе каждой терции у меня было двести солдат со щитами и мечами. Две тысячи с длинными копьями и алебардами, я про алебарды вспомнил в последний момент, поэтому пока их было мало, и восемь сотен с тяжелыми арбалетами. Получается, что арбалетчиков у меня было чуть больше, чем тридцать тысяч… на шестнадцать тысяч больше. На поле боя моя терция представляла собой небольшой квадрат, в построении каре. Какое у неё было реальное построение, я не знал. Единственное, что я помнил, это то, что несколько терций могли объединяться в единое построение. Это я тоже учитывал.
Топчик поразил меня тем, что стычки начались сразу, как только мы вошли на его территорию. Наскоки легкой кавалерии происходили постоянно, отвлекая и не давая толком продвигаться в походных колоннах. Моя кавалерия, которой я насытил фланги, успешно отбивалась, но первое время инициатива была не на нашей стороне. И первые потери понесли именно мы, когда вражеские всадники неожиданно выскочили на нас и сделали залп из луков. Хм, даже не из арбалетов. При этом, мы все равно понесли потери.
Дальше было сложновато. Топчик постоянно нас атаковал, осыпая стрелами. Мы стреляли в ответ. Потери в кавалерии несли обе стороны, но Топчик всё же больше. Сказалось, что пробивная сила арбалетов была выше, чем у его луков и то, что в моей армии у кавалерии были лучше доспехи.
В итоге, когда мне осточертели эти раздражающие укусы, я подготовил ловушку. Когда его кавалеристы в очередной раз налетели на нас, мы, отбив нападение, продолжили преследование. Как итог, наши свежие силы гнали их пару километров, пока у тех не устали лошади, после чего их все же настигли и просто расстреляли в спину. И буквально через полчаса разведка доложила, что впереди стоит армия Топчика. И, судя по всему, ждет нас.
Для этого сражения Топчик собрал внушительные силы. Не скажу точно сколько, но судя по построению, у нас армия меньше. Поле было большое, но я не думаю, что сегодня сражение и закончится. Слишком много солдат, которые не могут сражаться одновременно.
Армии встретились уже под вечер, так что, постояв друг напротив друга, мы начали располагаться на ночлег. Посты я выставил по периметру, опасаясь ночного нападения. Сам я ночевал в обычной палатке, которая ничем не выделялась среди сотен других. Мало ли что…
А наутро меня ждал сюрприз. У Топчика на поле боя оказались… пушки. Хм… и что мне делать? Пушки были прикрыты плотным строем копейщиков – так просто не доберешься. Никто не торопился начинать сражение. Я не торопился, потому что не знал, что мне делать. А Топчик понимал, что первый выстрел нарушит это хрупкое равновесие, которое сейчас образовалось. И самое поганое, что отступить я тоже не могу. Свое нападение я потратил. Вот сейчас и потратил.
Пользуясь паузой, я осматривал армию своего противника. Топчик расположился на холме, оставив мне всё прилегающее поле, реку с одной стороны и лес с другой. За мной, в двенадцати километрах, был выход из владения, это всё, что мы смогли пройти за вчерашний день. Сам я тоже расположил свою ставку на холме, но он был и ниже, чем у ставки Топчика, и гораздо меньше. Первая линия Топчика представляла из себя ощетинившийся строй копейщиков. Не скажу, что это пехота средних веков, такое чувство, что до латной пехоты им очень далеко. У многих есть щиты. Стальных или железных шлемов не много, большинство в кожаных. Кожаные доспехи, разнокалиберное оружие. Есть латы, но их не так много. Короче, какой-то сброд. Если бы не пушки, сражаться с Топичком было бы не сложно. Подвел терцию вплотную и просто спокойно и методично вырезал. Но пушки…
Строй копейщиков охватывал холм полукругом. Что там в тылу, я пока не знал. Разведка уже отправилась, но еще не вернулась. За строем копейщиков расположились лучники и арбалетчики Топчика. Причем такое ощущение, что лучников гораздо больше. Кавалерии я не вижу. Или её больше нет, или она где-то спрятана. Я ставлю на второе. Глубина строя пехоты Топчика примерно рядов двадцать. Точнее не скажешь, так как они стоят не ровными рядами, а скорее плотной толпой. То, что у меня пушек нет, Топчик уже знает. Его пушки расположились на вершине холма. Я вижу штук двадцать. Это не много, но я пока не понимаю, какой урон они будут наносить.
Свою пехоту я расположил в шахматном порядке. Пять терций сейчас на поле боя. На флангах часть кавалерии. Еще тысяч пять арбалетчиков стояли между терций. Остальная армия в резерве. Мои войска стояли спокойно, ожидая от меня приказов. А я стоял и думал, как же мне быть? То, что играть придется от нападения, это и так очевидно. Но как именно?
Тишина на поле боя длилась уже минут десять. Мы стояли. Противник стоял. Наконец я решился. Подозвал к себе вестовых и начал отдавать приказы. Через десять минут над полем боя пропела труба. Долго и протяжно. Армии остались на своем месте.
А потом труба пропела коротко, и моя армия сорвалась с места, бегом сближаясь с противником. Кавалерия рванула, наклонив копья, и растянувшись широким фронтом охватывая построение Топчика. Казалось бы, вот он мой идиотизм, направить свою тяжелую рыцарскую кавалерию в лобовую атаку на ощетинившийся строй пехоты. И будь мы в реальности, я бы так никогда не поступил, так как это означает просто её потерять. Но в лобовую атаку я отправил полторы тысячи мышат. И был уверен, что потери не превысят пары десятков всадников.
В первый момент Топчик, похоже, растерялся. Пушки молчали еще с минуту. Наконец, вспухли серые облачка, послышался гул, первые ядра вспахали землю. Я понес первые потери среди мышат. Одно ядро попало во всадника, просто снося его на хрен. Уй, какой ужас. Еще одно срикошетило от земли и попало в коня. Минус ещё один мышонок. Остальные ядра попали в землю, срикошетили и вреда всадникам не нанесли. Одно из ядер неудачно прилетело в бегущую терцию и пробило брешь в строе, снеся сразу человек десять.
Перезарядка пушек длилась долго. Пока их перезаряжали, кавалерия достигла строй Топчика и вломилась в него, пытаясь развалить. Приказ я им отдал четкий и однозначный. Вломиться, отступить, взять разгон и снова вломиться. Арбалетчиками расстреливать самых сильных солдат. Если не получится, то нанести максимальный урон в одной точке.
Снова рявкнули пушки. На этот раз урон они нанесли… ощутимый. Потери в терциях составили пару сотен. На фоне двадцати тысяч, что сейчас неслись вперед, не очень много, но мы еще не вступили в сражение, а я уже несу потери.
Пушки начали стрелять вразнобой. Получается, каждая теперь стреляла, как только её зарядили, и не ждала остальных. Потери начали расти. Если кавалерия находилась вплотную к противнику и ядра её перелетали, то пехота еще не добралась и несла потери от обстрела. Ядра попадали не очень часто, зато убивали сразу по несколько человек.
Кавалерия же, носилась перед строем пехоты Топчика и стреляла в неё из легких арбалетов. У меня кавалерия была из двух мощных частей. Мышата, вооруженные копьями и средние латники, у которых на вооружении были малые арбалеты. Они подъезжали к строю противника и делали залп. Потом отъезжали, перезаряжались и снова подъезжали, чтобы выстрелить. Так как делали они это не все одновременно, а некой каруселью, то обстрел велся постоянно пока были болты. Такой прием назывался караколированием и именно он был самым опасным для терции. Его придумал какой-то король для пистолей, а я адаптировал для арбалетов[1].
Противник не остался беззубым, стреляя в ответ по моей кавалерии. Лучников и арбалетчиков Топчика было гораздо больше, чем моих, и несмотря на доспехи, мы несли потери. Сперва это было не очень заметно, но с каждым убитым у меня всадником, количество стрел и болтов на оставшихся возрастало.
- Прикажите кавалерии отступить в тыл, - приказал я.
Вестовой спустился в сторону трубача и над полем боя поплыла мелодия. Потом она повторилась. Часть кавалерии начала выходить из боя, возвращаясь в тыл. Стрелковая кавалерия продолжала свою карусель, опустошая колчаны с болтами. Я видел, что урон от них не очень большой, так как их самих мало, но свой вклад в сражение они вносят. Отступили они в тот момент, когда стало ясно, что еще немного и их зажмут между нашей пехотой и пехотой противника.
Когда моя пехота приблизилась настолько, что вести по ней огонь из пушек стало опасно, в лагере противника пропела своя труба и вся масса пехоты Топчика неожиданно ринулась вниз в атаку. Это было настолько неожиданно, что не только я растерялся, но и бегущие в атаку мои терции. Они по инерции еще немного пробежали вперед, потом до командиров дошла нелепость ситуации. Терции начали останавливаться, солдаты начали формировать защитный строй. Сформировать монолитный защитный строй передовые формации не успели, как их захлестнула атакующая толпа пехоты Топчика. Лязг оружия долетел даже досюда.
Неожиданно метрах в ста от меня взмыл вверх небольшой столб земли. Я с некоторым недоумением смотрел на это место, потом перевел взгляд на батарею. Стволы были направлены в мою сторону. Вспухло несколько облачков. На этот раз ядра упали еще дальше. Но одно из них срикошетило от земли и пролетело еще немного, зарывшись в землю уже метрах в шестидесяти от меня.