Насколько можно судить, цифры и материалы Тодорского не подлежат сомнению, но было бы интересно узнать, что вызвало его возмущение действиями жителей Ашилты. Другая сторона истории или большая ее часть, как это всегда бывает в войнах с местным населением, осталась в тени.
Аулы Кахаб-Росо, Бетл, Цатаних, Ихали, Чиркей были взяты 11 марта, а Артлух, Данух, Аргуани и Гадари – 13-го. Таким образом, в руках победителей оказалась вся северо-восточная часть Дагестана, до границ с Чечней.
Дальше на запад повстанцы продолжали сопротивляться весь март, хотя это стало уже бессмысленным. Аулы и командные высоты в быстрой последовательности переходили в руки красноармейцев; сам Ботлих 5 марта сдался без единого выстрела, а Анди и другие селения – 9-го. Вскоре красные овладели всей северной частью Дагестана, до чеченской границы.
А тем временем произошло очень важное событие, которое сделало всякое сопротивление бессмысленным. 25 февраля Красная армия овладела Тифлисом, а 17 марта – Батумом, и свободная, независимая социал-демократическая республика Грузия была силой преобразована в Советскую Социалистическую. На ее территории создали несколько небольших красных колонн, направленных северо-восточнее Главного хребта. Последних героических участников повстанческих отрядов под руководством людей, которых вполне можно было назвать последователями Шамиля, со всех сторон окружили превосходящие силы красных. Дикий горный рельеф приграничных областей на западе Дагестана и оставшиеся после зимы сугробы позволили небольшим отрядам повстанцев поддерживать беспорядочное сопротивление (в основном в районе Дидо) до четвертой недели мая, после чего наступил конец и для этих отрядов.
«Мятеж» или «бунт» в Дагестане «ликвидировали». Оставшиеся повстанцы рассеялись и вернулись в свои аулы (кому это удалось) поодиночке.
«Полковник Кайтмас Алиханов и три его сына попали в плен и были убиты [пишет Тодорский]. Позже полковник Джафаров добровольно сдался в Шуре. Полковник Эмир Пиралов был также убит, только несколько позже. Лейтенант Хасан Абараков, которого попытались взять в плен, бросился с Гидатлского моста в Авар-Кёйсу и утонул. Глава повстанцев, Наймудин Гоцынский, укрылся в Дагестане. Саид-бей, внук Шамиля, бежал в Турцию».
Тодорский объяснял, что в условиях, когда лишь недавно произошла советизация Азербайджана (где стояла вся 11-я армия), а меньшевистская Грузия вела упорную борьбу против «надвигавшейся волны пролетарской революции» и мусульманская Чечня только и ждала повода к восстанию, причем оставшаяся незахваченной северо-западная часть Дагестана отделялась от остальной республики непроходимыми горными хребтами (их удерживали туши и хевсуры), географическое положение Дагестана имело исключительно важное значение. При этом надо учитывать и то, что единственная железная дорога из России в Баку проходила по его территории.
Местные условия – горный рельеф, суровый климат, отсутствие дорог, господствовавшая здесь нищета, а также воинственный характер населения и его умение воевать – сделали задачу Красной армии исключительно сложной. Ее первоначальные неудачи объяснялись главным образом сильной недооценкой боевых качеств повстанцев.
«Что касается самой Красной армии, то девять месяцев упорной борьбы, в которой она потеряла 5 тыс. человек, ярко продемонстрировали все ее достоинства и недостатки» (Тодорский, с. 159).
С политической точки зрения, продолжение восстания 1920–1921 гг. в Дагестане зависело от сохранения у него в тылу границы с Грузией и от успеха авантюры Врангеля. На самом деле это восстание, в военно-политическом смысле, можно было бы оправдать только в том случае, если бы продолжалась война в Закавказье, а также в Польше и Крыму, где ранней осенью 1920 г. многие не хотели признавать победу Советов над Деникиным окончательной.
С тактической точки зрения, лидеры восстания, проявившие большие способности к руководству, совершили грубую ошибку, используя свои не очень крупные силы в районе Шуринского шоссе. В результате этого им пришлось воевать на условиях, навязанных русскими. Если бы они вместо неудачного наступления на Леваши дождались бы похода красных в горы и сумели бы нанести им такое же поражение (что было вполне в их силах), которое потерпел князь Воронцов под Дарго в 1845 г., то эта победа смогла бы полностью изменить ситуацию в Закавказье весной 1921 г.
Приложение
Книга первая, глава 2
Князь Александр Гарсеванович Чавчавадзе был сыном мандатурт-укуцеси (канцлера) Грузинского царства и крестником императрицы Екатерины II. Он командовал Ереванской колонной, которая захватила Баязет и Алашкертскую долину. Чавчавадзе прославился как талантливый поэт и один из лидеров Грузинского литературного возрождения XIX в. С одинаковой легкостью он переводил на родной язык произведения Хафиза, Вольтера и Пушкина.
Барон Остен-Сакен умер в 1881 г. в возрасте 92 лет, прослужив в русской армии 76 лет! Он принимал участие в 15 кампаниях и 90 сражениях. После падения Севастополя он на короткое время стал главнокомандующим русскими войсками в Крыму.
О посещении Пушкиным Эрзерума летом 1829 г. рассказал Вайденбаум в своих «Кавказских этюдах», в главе «О пребывании Пушкина на Кавказе в 1829 г.». Пушкинский рассказ «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г.» был опубликован в первом номере знаменитого литературного журнала «Современник» (1836). Булгарин и другие критики отозвались о нем весьма язвительно. Как и его английский современник лорд Байрон, Пушкин пал жертвой модного тогда увлечения Востоком. Побывав на Кавказе и в Крыму, он написал поэмы «Кавказский пленник» (1821) и «Бахчисарайский фонтан» (1824).
Облачившись в черкесский костюм, поэт летом 1829 г. прибыл в Тифлис, намереваясь встретиться со своим братом Львом и с друзьями, которые служили в армии Паскевича. 13 июня в Котанли он присоединился к ней и был встречен главнокомандующим. Посетив позиции Бурцева, Пушкин двинулся вместе с колонной Муравьева. Он стал свидетелем боя в долине Хани и присутствовал при капитуляции Хакки-паши в Мелидузе. Позже поэт прожил три недели в Эрзеруме в конаке сераскира в качестве гостя Паскевича. Генерал был членом того образованного круга, в котором вращался брат его жены Александр Грибоедов и грузинский поэт Александр Чавчавадзе (дочь которого вышла замуж за Грибоедова). Однако общество Пушкина, по-видимому, утомило фельдмаршала, озабоченного военными делами, и он убедил поэта покинуть Эрзерум.
Курды. В 1830 г. по всему Курдистану вспыхнули восстания: в регионе между средним течением Евфрата и верхним течением Тигра. Им руководил Бэдр Хан, а в Загросе – Мухммад-паша из Рувандиза. Во время подавления этого восстания на стороне турок воевал Гельмут фон Мольтке.
Разгром турок египтянами под Низипом в 1839 г. вызвал новые выступления курдов под руководством Бедр Хана и Нуруллы Бега из Хакари (1843–1847).
Во время Крымской войны восстание курдов возглавил племянник Бедр Хана, а после турецких поражений в 1877–1878 гг. курды Бохтана и Бахдинана поднялись по призыву сыновей Бедр Хана. Позже, в 1880 г. на Персидский Курдистан распространилось более мощное восстание Шейха Убайдуллы из ордена Накшбанди.
Движение курдов, первоначально феодальное и консервативное по своему характеру и лишь позже, после революции младотурок 1908 г., ставшее по-настоящему националистическим, было вызвано, вероятно, ловкой политикой Паскевича. Полковник Назим Севген в своей неопубликованной работе подробно описывает взаимоотношения дерсимских курдов с русским командующим в Эрзеруме перед началом Крымской войны и войны 1877–1878 гг.
Абдул Хамит II, отказавшись от политики своих предшественников, попытался подчинить вождей курдских племен и направить их против армян. Для этого были созданы отряды Хамидийе, предназначенные для обучения курдов военному делу по примеру русских казаков (Линч. Армения, т. II иМарк Сайкс. Последнее наследие Калифа. Лондон, 1915).
Книга первая, глава III
Учебник «История СССР», т. 2 и другие книги и статьи, опубликованные в 1950 г., стали предметом яростной критики со стороны журнала «Вопросы истории» (1950 г.) в статье Е. Адамова и Л. Кутакова «Из истории происков иностранной агентуры во время Кавказских войн». Во введении авторы пишут, что изображение движения мюридов и Шамиля как прогрессивного демократического явления, направленного на национальное освобождение, полностью извращает его характер. Подобная оценка является антимарксистской, противоречит историческим фактам и сильно искажает реальное значение этого движения, которое на самом деле было реакционным, националистическим и оплачивалось английскими капиталистами и турецким султаном. Авторы приводят ряд документов из архива российского Министерства иностранных дел, включая копии некоторых писем Белла, послания, адресованные Шамилем султану Махмуту и Ибрагим-паше, а также переписку русских послов в Константинополе и в Лондоне с Нессельроде.
В 1837 г. после публикации стихотворения «На смерть поэта», которое император посчитал предосудительным, Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) был сослан на Кавказ. Лермонтов в детстве прожил несколько лет на Северном Кавказе, а последние годы своей жизни (с небольшими перерывами) провел в Кавказской армии. На Кавказе Лермонтов встретил многих сосланных сюда декабристов, а также Белинского и Сатина, друга Герцена и Огарева.
Кавказские войны вдохновили трех великих писателей России XIX в. на создание выдающихся произведений. Среди представителей аристократических фамилий России было модно служить на Кавказе. Сюда же ссылались участники восстания декабристов (1825), а позже – люди радикальных взглядов; благодаря этому в гарнизонах крепостей, стоявших на Кавказской линии, было много умных людей.
Любовь Лермонтова к Кавказу была так велика, что он отказался от перевода в столицу, которого добивался его друг А. Бенкендорф. Поэт хвастался в письме к младшему Раевскому, что проехал по всей Кавказской линии – от Кизляра до Тамани, пересек горы и посетил Шуру, Кубу, Шемаху и Кахетию; «одетый черкесом с ружьем за спиной», он спал под открытым небом,