На следующий день (27 июня) Лорис-Меликов уехал к своей свите в Мелидуз, где занял позицию, надеясь прикрыть отход Тергукасова. 29 июня он получил известие, что последний удачно выпутался из своего положения, и в тот же самый день из Тифлиса пришел приказ отойти на Карсские позиции.
А тем временем в Зивин прибыл Ахмет Мухтар, который обнаружил, что потери его войск не превышают 500 человек убитыми и ранеными. Его первой заботой стало избавиться от капризного и скандального Измаила Хакки, которому он поручил принять командование над войсками, воевавшими против Тергукасова. Ахмет Мухтар был полон оптимизма и с обычной энергией начал готовиться к снятию осады Карса. 30 июня он получил известие о том, что русские покидают Саганлуг. Посчитав, что уйти от преследовавших его войск Тергукасову не удастся, Мухтар решил отправиться в погоню за отрядом Лорис-Меликова, собрав все силы, которые оставались у него в Зивине.
К 25 июня положение Тергукасова стало отчаянным. К 10 июня Фаик-паша сосредоточил на Ала-Даге, к югу от Баязета, шесть с половиной батальонов пехоты, два эскадрона сювари и 12 орудий. Кроме того, у него было 2 тыс. конных и 600 пеших нерегулярных бойцов, в основном курдов. Линии коммуникаций Тергукасова прикрывали казачий полк в Сурп-Оханнесе и два слабых полка нерегулярной кавалерии около Баязета. 17 июня в Теперизе Фанк разгромил разведывательный отряд, вышедший из Баязета, которым командовал полковник Пацевич. Когда орды диких курдов ворвались в Баязет, капитан Штоквич, оставленный командовать старой турецкой крепостью, с трудом сумел набрать тысячу бойцов для ее защиты.
20 июня после того, как курды разграбили город, Фаик бросил два батальона с тремя орудиями на штурм цитадели. Сам паша, не доверяя своим диким помощникам, засел с оставшимися регулярными войсками в Теперизе. В неразберихе штурма над внешним двором крепости был поднят белый флаг, но еще до того, как в развитие событий сумели вмешаться турецкие офицеры, курды набросились на бежавших в панике горожан и вырезали около 200 человек. Этот случай позже привлек внимание европейской прессы, и Фаик-паша, не сумевший сдержать курдов, поплатился своей карьерой.
Турецкий командующий после бурных переговоров с курдскими вождями отвел наконец все свои войска (за исключением прислуги двух орудий, которые продолжали периодически обстреливать цитадель), оставив курдов осаждать крепость. Блокада – трудно было назвать ее осадой – продолжалась 23 дня. Из-за отсутствия пищи и воды гарнизон испытывал страшные мучения, а болезни уменьшили число людей, способных стоять на стенах, с 1 тыс. человек до 400.
26 июня Тергукасов начал свое отступление к Зейдкану. Его отряд после сражений 16 и 21 июня сократился до 5 тыс. человек, которые несли с собой тысячу раненых. К отступавшим войскам присоединилось множество армянских беженцев. Русский отряд, намереваясь навязать ему бой, преследовал Рейс Ахмет-паша из Велибабы, имевший 16 батальонов и три батареи. На фланге отступавших появился Фаик-паша с 10 тыс. регулярных и нерегулярных войск при десяти орудиях. Русским солдатам, ослабленным боями и плохим питанием, угрожало соединение, превосходившее их по численности почти в четыре раза. От гибели их спасла бездарность турецких командиров. Русские опередили Рейс Ахмета на целый день; у него было мало кавалерии – всего около тысячи черкесских всадников, а превосходящая по численности русская кавалерия не позволяла им вести разведку. Кроме того, турецкий командир опасался сражения, и в ночь с 29 на 30 июня Тергукасову удалось от него оторваться. Узнав об этом, Ахмет Мухтар, окруженный людьми, думающими только о своей карьере, которых навязал ему Стамбул, пришел в ярость.
1 июля в Алашкертскую долину прибыл совершенно некомпетентный в военном отношении курдский вождь Измаил Хакки, который принял командование. Он привел с собой четыре свежих батальона из Эрзерума.
Тогда же отряд Тергукасова, к которому присоединились 3 тыс. армянских семей со всей Алашкертской долины, прошел Каракилисе и 2 июля добрался до Сурп-Оханнеса. Фаик-паша, силы которого в два раза превосходили силы его противника, находился неподалеку. Вечером 3 июля русские, прикрыв длинную колонну беженцев и своих солдат полком кубанских казаков, двинулись на восток от Балик-чёла («Рыбного озера» по-турецки) к русской границе. Они шли всю ночь и к утру оставили за собой Гюрюнсарайский перевал. Вечером того же дня все солдаты и беглецы были уже в безопасности – на русской территории. За время своего отступления Тергукасов потерял всего 30 солдат и одного офицера.
Оба турецких паши, Измаил и Фанк, были вполне удовлетворены «исчезновением» врага. Измаил Хакки разрешил своим войскам расположиться на отдых в районе Сурп-Оханнеса и Диядина. Фанк со своими регулярными батальонами ушел в лагерь, находившийся в нескольких милях, ближе к Баязету – в Теперизе. Каждый день он ждал вестей о капитуляции этого города; для ускорения ее он отправил туда два батальона и два орудия. Командование осадой Баязета поручили Мюниб-паше.
Тергукасов не стал терять времени и взялся за подготовку к снятию осады. К концу первой недели июля он сосредоточил свои войска в Игдыре и 8 июля двинулся к Баязету с шестью батальонами Крымского и Севастопольского полков, стрелковым батальоном, переяславскими драгунами и несколькими сотнями кубанских и терских казаков. В общей сложности у него было около 6,5 тыс. человек при 20 полевых и 4 горных орудиях. Чтобы скрыть свой подход, он выбрал самый трудный и редко используемый перевал Зор[46] (2544 м) в Саганлугских горах и спустился в долину Балик-Чая в Мусуне. К вечеру 9 июля русские кавалерийские патрули уже были в 8 км от Баязета.
Несмотря на соблюдение секретности, турки узнали о прибытии русских в тот же самый день. Измаил Хакки послал Фаику приказ присоединиться к Мюнибу, осаждавшему Баязет, а сам остался в Диядине. Фаик двинулся с места только после рассвета, 10 июля.
В 5 часов утра войска Тергукасова начали бой. Его главные силы двинулись прямо на город с северо-запада, а кавалерия с четырьмя конными орудиями перерезала дорогу на Диядин. Два батальона Крымского полка пошли на штурм «нового города», располагавшегося севернее крепости, а два севастопольских батальона избрали своей целью «старый город», находившийся южнее ее. Еще раньше русские заняли очень важные высоты восточнее Баязета – с них можно было обстреливать не только его верхнюю часть, но и саму цитадель. Турки не имели здесь постоянных войск. К 7 часам утра с юга, со стороны Тепериза, показались две большие колонны противника, которыми командовал Фаик-паша, однако русские резервные батальоны, стоявшие на хребте позади селения Марьяман, сумели их остановить.
Штурм города достиг своей кульминации в 10 утра. Солдаты Крымского полка заняли «новый город», а севастопольцев задержало упорное сопротивление турок и курдов в каменных домах «старого города». Фаик-паша с четырьмя батальонами и несколькими тысячами курдов пытался обойти русский фланг в Марьямане. Против четырех русских пушек он выставил пять своих орудий. Кавалерийские патрули сообщили о подходе новых турецких соединений (под командованием Хакки-паши) со стороны Диядина.
Однако решающую роль в штурме сыграли две стрелковые роты, которые засели на высотах к востоку от цитадели. «Старый город» атаковали с трех сторон, и сопротивление защитников было сломлено. Русский гарнизон цитадели смог наконец открыть ворота перед своими освободителями.
Такой поворот событий заставил Фаик-пашу прекратить обход Марьямана. Он остановился и стал ждать дальнейших приказаний от Измаил Хакки. Кавалерия Амилахвари, которой было поручено остановить войска Измаил Хакки, шедшего из Диядина, была усилена артиллерией и пехотой, подошедшей со стороны города, а курды, быстро оценившие обстановку, прекратили сопротивление.
На закате Тергукасов собрал все свои силы, включая измученный осадой гарнизон Баязета, в деревне Зангезур, расположенной к северо-западу от города. На следующее утро он начал отход в Игдырь без каких-либо попыток преследования со стороны Хакки. Потери Тергукасова при проведении поистине блестящей операции по освобождению Баязета не превысили 100 человек.
Победа Тергукасова, одержанная в лучших традициях русского оружия, которые сложились в ходе прошлых Кавказских войн, значительно повысила престиж русских командиров и дух полевых войск.
Осада Карса под руководством Девеля не привела к успеху; мощные турецкие батареи, прикрывавшие крепость, нанесли русским батареям, установленным у ее стен, гораздо больший ущерб. Наступление Оклобжио на Батум тоже провалилось, и ситуация к северу от Риони и на Черноморском побережье стала внушать опасения.
9 июля великий князь Михаил после обмена телеграммами с императорской ставкой на Дунае приказал отвести русские войска от Карса и разместить их в старых лагерях, оставшихся еще со времен прежних сражений под Башкадыклером и Куру-Дере. Совсем недавно с незначительными потерями (850 человек) был форсирован Дунай, и императорская ставка посчитала перспективы войны на Балканах весьма обнадеживающими, а наступательные операции на Кавказском фронте – ненужными и даже опасными. Были отданы приказы прекратить все операции против Карса и Батума. Это было сделано для того, чтобы ликвидировать турецкую угрозу Черноморскому побережью, обеспечить защиту Ереванской области путем усиления войск Тергукасова и предпринять все возможное, чтобы сохранить спокойствие в Чечне и Дагестане. 40-я пехотная дивизия, 12 батальонов которой уже получили приказ о переброске на Дунай, поступила в распоряжение Кавказской армии. Ее прибытие ожидалось в середине августа.
10 июля Мухтар-паша с большим удивлением узнал об отходе русской армии из-под Карса. Отряд, который он вел на помощь Карсу из Зивина, вовсе не превосходил по численности корпус Геймана и уж тем более соединенные войска Геймана и Девеля. К 20 июля Мухтар сосредоточил в районе Карса, в добавление к гарнизону крепости (около 8 тыс. человек), 52 батальона пехоты, 5 тыс. кавалеристов – в основном черкесов сомнительных боевых качеств – и 48 орудий. Хасан-паша, новый и весьма энергичный губернатор Эрзерума, сформировал еще 20 батальонов и три батареи у себя в тылу, которые вскоре должны были войти в строй.