Коломнин невольно улыбнулся.
– О, уже и расплылся! – поспешил охолодить его Мамедов. – Наивный, слушай, какой! А еще милиционером был. Он нам тут по ушам ездит. Может, вместе и доллары поделили? Да, нет?!
– «Леща» тебе дать, что ли? – прикинул Резуненко. – Доллары! Он слов таких не знает. Ты что, Сергей, и впрямь думаешь, Тимур ему эти акции подарил? Да для Женьки это как фантики. Просто надо было распылить, чтоб под монопольный закон не попасть. Вот и использовал. Они их с Салман Курбадовичем в Женьку, будто в сейф вложили. Знали, что не пропадут. Ведь просил не втягивать его. Лучше мне, говорю, передай, если позарез надо.
– О даже как?! – Мамедов вскочил, предлагая Коломнину оценить сделанное признание. – Вон оно куда все шло. Понял, да?
– Не отдал. Остерегся. Меня, друга, остерегся. А Женьку нет. Вот и накликали на него. Так что третий год высунуться боится.
Он жестко глянул на Коломнина:
– И никакие шкурные интересы не заставят меня…Потому что бывают не только деньги. Есть еще такое слово, как…
– Понял, не дурак, – невозмутимо подтвердил Коломнин. Разлил по стаканам оставшуюся водку. – Имеем, стало быть, высокий порыв? Друга он от нас прячет! А мы здесь кто для тебя? Ну ладно, мы – похоже, никто. – И дядя Салман никто, да?!
– А сотни семей, что по миру пойдут?! Сам же витийствовал. Теперь оно тоже не в счет?!
Резуненко рыкнул безысходно.
– А его самого так и полагаешь до смерти в лесовиках-боровиках держать?! Пока от собственного страха не загнется?
Дверь «предбанника» распахнулась, и в нее вбежал непривычно возбужденный Богаченков. Живо огляделся.
– У меня абсолютное зрение! – с порога сообщил он.
– С чем и поздравляю! – буркнул Резуненко.
– Если абсолютное, так видишь, что Абсолют кончился! – в восторге от удачного каламбура загоготал Мамедов. – Сбегай наверх за бутылкой. Так говорю, да?
– У меня абсолютная зрительная память! – горячо повторил Богаченков, обращаясь на этот раз к Коломнину. И тот сделал знак остальным успокоиться, – таким возбужденным Юра бывал очень редко. И неспроста. – Я помню все машины, что стоят возле офиса «Нафты». Даже если в стороне, на обочине. Там три дня простоял брезентовый УАЗ номер… Номер тоже помню.
– И чем он так запомнился? – Мамедов, ожидая забавы, подмигнул остальным.
– Да ничем не запомнился. Говорю же, – просто зафиксировал, – Богаченков рассердился. – Я сегодня не на машине вернулся. Вернее, на попутке. Подбросили до перекрестка. Решил прогуляться дворами, – голова гудела. И как бы сбоку зашел.
Сбивчивый, нервный тон его заставил наконец всех напрячься.
– Там этот УАЗ стоит в темноте. Поначалу решил, – пустой. Пригляделся, есть человек! Он меня потому не заметил, что как раз коттедж наш разглядывал. И у глаз что-то похожее на… как это?.
– Что-то из приборов ночного видения? – подсказал Коломнин. Он уже одевался.
– Да, наверное. Батюшки мои! Я глянул. Его самого не видно. А оттуда такой полный обзор! Все двери, окна! Я сразу обежал и подъехал на такси, вроде как обычно.
– Сейчас я с охраной тряхнем этого соглядатая! – Мамедов азартно полез за пистолетом.
– Тут еще что важно, Сергей Викторович, – Богаченков что-то про себя еще раз просчитал. Притянул к себе ухо Коломнина. – Могу, конечно, и ошибаться. Но, мне кажется, это тот белесый. Помните, из аэропорта, на которого Лариса Ивановна…
– Помню, – подтвердил Коломнин. Решительно остановил приготовившегося выбежать Мамедова. – Вот что, мужики, отставить суету. Если Юра не ошибся, это, вполне возможно, киллер.
– За кем же он? – голос Резуненко невольно просел.
– Да уж не за нами, – ядовито отреагировал Богаченков. – Кому мы с вами нужны? Ясно – за Сергей Викторовичем. Это ведь он гнездо разворошил. Вот и начинается. Говорил же насчет охраны!
– Ничего. Это к лучшему. Он за твоей головой пришел. Но на свою голову он пришел! – азартно закричал Мамедов. – Сейчас с охраной через задний ход вылезем, обойдем и возьмем.
– Не горячись, – остановил Резуненко. – Он на машине. Одного мог не заметить. А двух-трех увидит, уйдет.
– Верно, – Коломнин с трудом подавил поселившийся в нем озноб. – Кроме того, не факт, что оружие сегодня с ним. Может, пока разведку ведет. Возьмем, и с чем? Его спровоцировать надо. Имею на этот счет предложение – сработать на живца.Спустя полчаса из парадной двери высыпала пьяная ватага, возглавляемая шумным от выпитого Мамедовым.
– Серега! – заорал он внутрь дома. – Не передумал? А то мы уезжаем к Салман Курбадычу. Охрану тоже велел с собой взять.
– Поедемте, Сергей Викторович! – слезно попросил Богаченков. – Чего одному оставаться? Главное, и прислугу отпустили. Тем более Фархадов велел и вам быть.
– Куда я поеду пьяный?! – к двери изнутри подошел Коломнин. – Без вас хоть отосплюсь перед самолетом. А то в Москве потом неделю как бобику крутиться придется. Катитесь!
Он захлопнул за ними дверь.
Ватага тронулась к стоящим во дворе машинам.
– Выспется, как же! – захохотал Резуненко. – Я ему сюда часика через два пару телок организую. То-то поглядим утром, чего от этого хитрована останется.
Идея была матерно одобрена. Машины зарычали. Двор опустел.Прошло полчаса, час. В комнате Коломнина горел тусклый ночник. Сам он вместе с остальными, вернувшимися через тайгу, затаился в комнатах вдоль коридора. Идея была проста: другого способа попасть в комнату Коломнина, как пройти через русло коридора, не существовало. И в самом его начале расположилась ударная группа захвата: Резуненко и Мамедов с охранником. Резуненко должен был, пропустив киллера мимо себя, обхватить его своими лапищами сзади. Даже если тот почувствует чужое присутствие, использовать оружие в тесноте против могучего Резуненко ему будет затруднительно. Главное, отчего зависел успех, – перехватить руки, в одной из которых должен находиться приготовленный пистолет. Мамедов и охранник, оба вооруженные, тут же, наставив стволы, блокируют попытку сопротивления. Если же паче чаяния киллер вырывается и бежит вперед, в него должен стрелять приставленный к Коломнину охранник. Задачу ему Мамедов поставил самую что ни на есть простенькую. «Это, – он показал на Коломнина, – твое святое. Если его убьют, я убью тебя. Понял, да?» На всякий случай на первом этаже путь к отступлению отсекают еще один охранник и Богаченков с резиновой дубинкой.
Гулкая тишина заполнила дом. Ждать с непривычки было трудно. То и дело кто-то откашливался, сморкался. Внезапно послышался скрип паркета, отчего все разом затаились. Но тут же тихий, извиняющийся голос Мамедова: «Совсем дом сгнил, слушай. Ремонт, вижу, пора делать». Смешливый Богаченков сдавленно хихикнул.
И в это время отчетливо послышалось позвякивание металла, – отмычка вошла в замочную скважину.
Казалось, время не бежит, – едва струится. Шелест шагов на первом этаже, поскрипывание деревянной лестницы, – «нет, все-таки хорошо, что не сделали ремонт». Первый проем пройден. Еще один! Теперь вступает в коридор. Виски Коломнина отчаянно пульсировали.
Осталось шаг-два до Резуненко. Внезапно: резкий посторонний звук, быстрое движение и – два подряд выстрела. Вскрик и стук упавшего на пол тела.
Голос Мамедова, озлобленный, какой-то взмыленный, снял напряжение.
– Готов вроде! – закричал он. – Оружие опустить. Пока друг дружку не перестреляли. И – свет кто-нибудь!
Коломнин болезненно зажмурился от вспыхнувшего электричества.
На полу лежал человек, загороженный склонившимся Резуненко.
– На хрена стрелял?! – озлобленно закричал Резуненко. – Ну, на хрена, спрашивается?
– Это ты мне? Лучше бы поблагодарил, что жизнь спас, чем туфтеть. – огрызнулся Мамедов.
Заметил подошедшего Коломнина.
– Что у вас звякнуло? – спросил тот.
– Да вот, понимаешь! – Мамедов яростно ткнул в живот сконфуженного охранника. – Запонкой мой пистолет задел, обалдуй. Говорил же, чтоб ничего железного не оставить. Говорил, нет?! Завтра же вышибу.
– Зачем стрелял? – жестко повторил Резуненко. – Он от меня в шаге был. Руку протянуть.
– Ну да, протянул бы, как же. Ноги. Он профи, понимаешь? И на звук сразу реагирует. Опередил я его, понимаешь, нет?! – огорчение от несостоявшегося захвата причудливо перемешалось у Мамедова с восторгом от собственной удали.
В самом деле в полуметре валялся пистолет с глушителем.
Из-под Резуненко послышался булькающий хрип.
– Жив! Тащите в комнату, – распорядился Коломнин.
Резуненко отодвинулся, пропуская охранников. Коломнин и Богаченков увидели лицо раненого и переглянулись, – это был белесый из аэропорта. На куртке расплылись два объемистых кровяных пятна.
Его перенесли на кровать, и здесь он открыл глаза. Дыхание со свистом вырывалось наружу и обрывалось кровавой пеной на губах.
– На кого заказ?! – Мамедов, поставив колено на кровать и помахивая пистолетом, склонился над раненым. – На кого заказ, спрашиваю, сука?!
– Ему врача надо, – заметил один из охранников.
– Я ему за врача! – яростно закричал Мамедов. – Слушай, ты. Жить хочешь? Врач есть внизу. Говоришь – тут же зову. Нет – подохнешь. Понял, да?!
Киллер прикрыл глаза, – он понял.
– На кого заказ? Ну?
Белесый повел мутными глазами. Взгляд остановился на Коломнине.
– Это и так понятно! – поторопил Богаченков. – Главное – кто послал?
Мамедов отмахнулся:
– Кто послал? Кто его «заказал»?
– Гы-ы!.. – прохрипел белесый, и новый кровавый пузырь вздулся на губах.
– Гелаев, да? Говори, Гелаев? – Мамедов в нетерпении ткнул дулом пистолета в зубы. Так, что послышался хруст.
Раненый прикрыл глаза.
– Гелаев, точно! – Мамедов торжествующе огляделся. – Вот твари. Едва мы первый шаг сделали. Тут же отреагировали.
Коломнин с силой отодвинул его. Склонился над киллером. Глаза в глаза.
– Тимура Фархадова ты убил? – к общему изумлению, требовательно произнес он. – Говори, ты?
Дрогнувшие веки стали ему подтверждением.