– Как не понять? Как раз потому и здесь, что того же хочу, – чтоб дело ваше не разграбили. Только ситуация больно хреновенькая. У банка зависает пять миллионов кредитных денег. И отдать неоткуда. Да еще столько же нужно, чтоб дотянуть «нитку» до магистрали. А остальные кредиторы наготове стоят. Тут тенденция простая, как у голодных крыс: один подаст иск и – вся стая кинется. Все обгладают. Готовы обсудить?
Тяжким было молчание Фархадова. Гордость боролась в нем с безысходностью.
Лариса обошла диванчик, опустилась перед ним на колени, заглянула снизу вверх:
– Салман Курбадович! Голубчик. Ради Бога! Это последний шанс. Банк на сегодня наш союзник. Все зависит от него. Ведь в самом деле, если только слух пойдет, что Фархадов рушится и… вы ведь умница, все понимаете. Ведь сколько сделано, сколько Тимур сюда вложил. А?
Коломнин отхлебнул кофе. Потянулся к огромному бокалу чая, приготовленному для хозяина.
– Сколько вам положить сахару? – между прочим поинтересовался он.
– Две ложки.
Коломнин сдержал вздох облегчения: согласие на диалог было получено.
– Почему хочешь помочь? – ресницы старика требовательно взметнулись вверх.
– Иначе банку денег не вернуть. Да и – нагляделся вдоволь. Придут другие – растащат, конденсат скачают быстренько, – так что и через сто лет не подступишься. Союзник я вам, Салман Курбадович. Не ахти какой для вашего масштаба. Но другого-то, на кого опереться можно, и вовсе нет.
– Что предлагаешь?!
– Для начала хочу согласовать информацию. Некая компания «Руссойл» должна вам столько денег, что можно покрыть все долги. И, по моим сведениям, деньги у нее есть. Почему же вы не пытаетесь получить?
– Как это не пытаюсь? Что ж вы меня, совсем за простофилю держите? – обиделся Фархадов. – Только два дня назад с Гиляловым обсуждали. Это же он организовал по моему поручению кредит от «Паркойла». Потом, правда, сбой был длительный. Какие-то финансовые проблемы. Но заверил, что возьмет ситуацию под контроль и заставит Бурлюка до конца года рассчитаться.
– Заверил? – не сдержал иронии Коломнин.
– Гилялов – мой ученик. Выдвиженец! Это чего-то стоит?
«Стоило. В прежние времена». – А он вам не говорил случаем, так, между делом, что искового срока у вас осталось не до конца года, а всего на три месяца? И если за эти три месяца вы не подадите иск, так о долге этом можно будет попросту забыть?
Фархадов побагровел:
– Не его масштаб – закорючки на бумажках отслеживать. Для этого такие клерки как ты существуют. Они и докладывать обязаны. На нашем уровне иначе решается: мне слово дадено!
Коломнин беспомощно переглянулся с Ларисой. Сталкиваться с такой младенческой наивностью ему не приходилось много лет. А в большом бизнесе – никогда. Теперь особенно стало ясно, кем был для компании Тимур.
– Хорошо. Салман Курбадович, скажите, а вы знаете, что в «Руссойле» за это время накопились дивиденды, которыми можно перекрыть долг перед нашим банком?
Фархадов едва заметно скосился на Ларису.
– Там на самом деле на наши акции причитается большая прибыль, – участливо подтвердила та.
– Через десять дней собрание, – напомнил Коломнин. – Согласны вы проголосовать за выплату дивидендов?
– Вообще-то я с Бурлюком дел не имею. Нечистоплотен. Но если для дела, то – ладно уж. Направлю представителя. Только я должен Гилялова предупредить. Чтоб не за спиной. Но… нам ведь еще нужны деньги, чтоб трубу довести, – спохватился он. И прежним, непререкаемым тоном закончил. – Без этого согласия не дам!
За его спиной Лариса поспешно приложила палец к губам, и Коломнин сдержал готовое выплеснуться раздражение.
– Мы можем, конечно, говорить и о новых деньгах. Тем паче без них вам и впрямь не выкарабкаться. Но при условии…
Бровяные кусты Фархадова недоуменно поползли вверх по лбу.
– Что-с?! Опять условия ставить? Не сильно ли увлеклись? Ишь спаситель выискался. Такому дай только палец ухватить! Да я «Газпрому» диктовать не позволил, – и со вкусом, явно заранее любуясь эффектом, бросил. – Больше не задерживаю. Свободен!
– Салман Курбадович! – вскинулась растерянная Лариса, – все летело к черту.
– Уйду! – Коломнин поднялся, взъерошенный, с выражением решимости на лице. – Но сначала выскажусь. А вы выслушаете. Когда-то и великим надо прислушиваться. Сегодня ваша главная беда, уж простите за откровенность, в том, что компания неуправляема. Вам трудно… по возрасту. А те, что возле вас, они…не очень, похоже, получается. Так что сейчас важней: амбиции удовлетворить или дело, что с сыном начали, довести?! Интерес-то у нас сегодня общий – наладить жесткий контроль. Добиться, чтоб деньги не разворовывались, а шли на строительство. Блокировать угрозу банкротства. Или – вам это все не важно? Тогда извиняйте за беспокойство.
– Хотите заменить моих людей своими? – отреагировал Фархалов. – Вымыть из-под меня опору?
– Какая к черту опора?! А впрочем вам решать. Я же прошу предоставить всю документацию моему экономисту – Богаченкову. Поверьте, это превосходный специалист. Через две-три недели вы будете иметь полную прозрачность компании.
– Это вы будете иметь, – подправил Фархадов.
– Мы (!) будем иметь. Потому что сегодня мы в одном интересе. А чтоб вы так уж не опасались чужих, назначьте замом к Мясникову, – да ту же Ларису Ивановну!
– Лариса? – удивился Фархадов. Он оглядел смешавшуюся невестку. Задумался. – Вообще-то в этом что-то есть. Специалист, как оказалось, грамотный. К тому же цепкая: вариант с «Руссойлом» раскопала.
– Но я не могу! – Лариса отчаянно замотала головой. – Это же столько людей. Ответственность!
– Опять же экономист по образованию. Да и не дура в общем-то. Тимур тебя всегда хвалил. Это я пожалуй одобряю.
– У меня и опыта нет! Как хотите, Салман Курбадович, но я…боюсь. Потом Машенька…
Но чем больше она отбивалась, тем непреклонней делался Фархадов.
– Хватит дома отсиживаться. На то няньки есть. А мне свой человек на ключе нужен. Пожалуй, это будет правильное решение. Поработай под Мясоедовым. Ему одному и впрямь трудно все тянуть. А ты подучишься. Заодно мне станешь докладывать. Так, пожалуй, и порешу!
Он прищурился. И Лариса, на глазах которой выступили слезы отчаяния, осеклась.
– Я, пожалуй, пошел, – заторопился Коломнин. Он с трудом сдерживал довольную улыбку: за спиной Фархадова Лариса показала ему кулак. – Утром вылетаю в Москву.
– А Дашевский, – Фархадов замялся. – Он согласится, чтоб без этих… как их? Исков.
– Президент банка кто угодно, но не дурак, – облегченно рассмеялся Коломнин, незаметно для Фархадова делая прощальный жест насупившейся Ларисе. – Если есть шанс вернуть деньги, не разрушая компанию, а потом иметь ее же клиентом, – так почему нет? Сейчас главное – наши договоренности. По приезде отложу все остальное в сторону и займусь исключительно «Нафтой». Думаю, уже послезавтра перезвоню о том, что банк согласен.
Лететь он решил один. Тащить за собой Хачатряна теперь не было необходимости.
Москва. Страдания по «Руссойлу»
Обещание свое Коломнин едва не нарушил. В Домодедово вместо управленческого водителя, которого вызвал коротким звонком перед вылетом, встречал его Седых. – Ты чего здесь? – удивился Коломнин. – Или работы мало? Где «Волга»?
– Маковей не отпустил, – смутился Седых.
Смущение его Коломнину не понравилось.
– Говори, – потребовал он.
– Может, присядем? Я тебе, кстати, квартирку подобрал на Профсоюзной. Однокомнатная. Но ухоженная. Цветочки эдак на подоконнике.
Упоминание о цветочках окончательно развеяло Коломнинские сомнения, – что-то произошло. И он разозлился:
– Кончай размазывать. Ведь специально приехал упредить о чем-то. Так чего тянуть?
– Вчера состоялось заседание правления. Рассматривали концепцию реорганизации работы по взысканию задолженности.
– Погоди, как это? – недопонял Коломнин. – Что? Без меня?
Седых вздохнул, будто правление назначили по его недосмотру.
– И что?
– Приняли решение: создать Департамент проблемных активов, объединив нас, залоги, юристов…
– Так правильно решили. Чего ж ты, дурик, пузыри пускаешь? Концепцию Лавренцов защищал?
– Паша Маковей. Свою.
– Что значит свою?
– Как альтернативную. Там же конкурс был объявлен. Каждый имел право представить…
– Имел. А что представил Лавренцов? – в голосе Коломнина проскользнул холодок предчувствия. И оно, увы, не обмануло.
– Да ничего не представил, – раздраженно рубанул Седых. – Как обычно: это потерял, то не нашел. Закрутился, говорит. Старый халтурщик. Лепило в эполетах! Всех подставил. А теперь оправдания ищет. Лучше б ты мне это поручил!
– Так! Что еще? Ты ж не только из-за этого сюда торопился.
– Не из-за этого, – Седых боязливо зыркнул на шефа. – Директором нового департамента назначили Маковея. Все остальные – пока за штаты. Ты – в том числе. Теперь все!
Он облегченно выдохнул, будто удачно перекинул мяч на чужую сторону.
– Мне ж Дашевский лично обещал, – обескураженно припомнил Коломнин. – Поехали в Центральный офис!
– А может, не стоит прямо сейчас? – попытался отговорить Седых, но, впрочем, не слишком настойчиво. Судя по насупленному его виду, в аэропорт он приехал как делегат: происшедшее было расценено в управлении как оскорбление всему личному составу.
Коломнин стремительно пересек приемную, коротко кивая ожидающим вызова. В знак приветствия приподнял руку в сторону секретарши, любезничавшей с нависшим над ней охранником, автомат которого сполз с плеча и теперь интригующе покачивался меж тугих ляжек.
– А вы собственно!.. – запоздало встревожилась секретарша, но Коломнин уже распахнул дверь и оказался вне зоны досягаемости – в кабинете президента.
Дашевский сидел за столом для переговоров, углубившись в документы, разложенные перед ним двумя посетителями.
Поднял голову на звук, нахмурился неуверенно.