И тут же перевел сказанное адвокату. Но несколько короче.
С той же приветливой улыбкой госпожа Маркус подошла к шкафу, уставленному толстенными, в золотистых переплетах томами, достала папку с надписью «Horniss xolding ltd» извлекла оттуда несколько отпечатанных листов, один из которых положила, развернув к Коломнину.
– Это протокол передачи прав на владение компанией от «Авангард финанс» господину Коломнину, – объяснил Дмитрий, – Подпись Янко, как видишь, уже стоит. Теперь нужна твоя, что ты принимаешь компанию.
По вызову Анри Маркус в кабинет зашли две девочки– секретарши.
– Подписывать будешь в присутствии свидетелей. Они подтверждают добровольность сделки.
Коломнин поставил подпись. Секретарши, подписав вслед за ним, собрались выйти, но Маркус удержала их и тут же выложила на стол следующий, очень похожий на предыдущий протокол.
– Это следующий протокол, – Дмитрий пододвинул его к отцу. – О том, что ты в свою очередь передаешь права господину Бурлюку.
– Не понял. Откуда он взялся?
– Я ж говорил, что нахожусь здесь второй день. Все специально подготовили к твоему приезду.
Удивленная задержкой, Маркус о чем-то быстро спросила.
– Момент, – успокоил ее Дмитрий. – Что-то не так, отец? Ознобихин сказал, что ты в курсе.
– Это точно. В курсе, – Коломнин приподнял протокол, протянул адвокату. – Приношу извинение за накладку, но этого подписывать мы не будем. Просьба передать мне документ на управление компанией.
– Но, отец, – Дмитрий растерялся. – У меня жесткое указание.
– А у меня указание не выполнять твоих жестких указаний. Переведи, что сказал.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – поколебавшись, Дмитрий перевел.
– Ноу проблем, – несколько удрученная напрасной работой женщина разорвала лист на глазах присутствующих. Тут же достала красочно оформленный бланк, скрепленный сургучными печатями.
– Это сертификат, подтверждающий, что на сегодня ты единственный владелец компании. Второй экземпляр остается у адвоката.
Подтверждающе покивав, госпожа Маркус извлекла из стола огромный, начиненный бумагами конверт и с той же приветливостью на лице протянула Коломнину, что-то разъяснив Дмитрию.
– Понятно. Здесь накопившаяся почта с момента создания компании. В основном банковские выписки. За все время никто из владельцев их не затребовал. Госпожа Маркус просит тебя или взять конверт с собой, или перебрать в соседней комнате, а потом вернуть. В принципе на это можно не тратить время, – добавил от себя Дмитрий. – Денег в компании нет. Единственная ценность – акции «Руссойла». Так что советую вернуть эти пустые бумажки на базу и – поехали отсюда в темпе вальса. Успеем пару часиков поваляться на пляже. А то как-то неумно: приехать на Кипр и не увидеть толком моря.
– Я все-таки пролистаю. Впрочем очень скоро, перекладывая одну за другой однотипные бумажки, Коломнин убедился в правоте сына: все это были ежемесячные банковские выписки, с удручающим постоянством напоминавшие, что счет компании пуст и сух, как кипрская земля.
Больше из привычки к тщательности Коломнин механически долистал последние, двухгодичной давности выписки, отодвинул от себя пачку, потянулся, разминая затекшие члены.
– Все? Успокоился? – поднялся замаявшийся в ожидании Дмитрий.
– Как будто, – И тут что-то запоздало царапнуло в его мозгу.
Он вновь приподнял последние отброшенные выписки, перевернул аккуратненько, будто прикуп на рисковый мизер потянул, и – впился глазами. Еще раз судорожно перебрал. Ошибки не было: на каждой из них фигурировала цифра ни много ни мало в три миллиона долларов. Сначала приход на счет компании, потом два месяца деньги оставались на счете и, наконец, – счет обнулился.
– Когда Ознобихин передал компанию банку?
– Понятия не имею. А что? Что-то не так?
– Пошли к адвокату, – Коломнин подхватил последние выписки.
При виде входящих Анри Маркус моментально скроила радушную улыбку, готовясь проститься. Но Коломнин как раз менее всего был расположен расставаться.
– Переводи. К сожалению, кроме сертификата, никаких других документов по компании я не имею. Поэтому прошу госпожу Маркус ознакомить меня со всеми предыдущими передаточными актами. В частности, учредительными документами и протоколом, по которому господин Ознобихин когда-то передал «Хорнисс холдинг» банковской структуре – «Авангард финанс».
– О, кей, о, кей! То ваше право, – Маркус достала папку, перелистала, в двух местах заложила закладки. – Это единственные экземпляры. Поэтому господин Коломнин должен ознакомиться при мне. Если нужно, мы снимем для него копии.
– О, кэй. Сэнькью, – Коломнин почти вырвал из ее рук папку, нетерпеливо распахнул. То, что он увидел, поразило на порядок сильнее, чем обнаруженные перед тем выписки.
– Перевести? – Дмитрий потянул папку к себе.
– Фамилии и цифры читать сам умею, – Коломнин загородил текст: куда поспешней, чем того позволяла вежливость.
– Дело хозяйское, – сын обиженно отстранился.
– Вот что, Дмитрий, – задумчиво произнес Коломнин, глядя прямо в глаза насторожившемуся адвокату. – Я прошу госпожу Маркус срочно вызвать в офис переводчика, которому она безусловно доверяет. Услуги оплачу лично.
– Так у тебя в распоряжении есть я. Или?.. – Дмитрий засопел.
– Парень, тебе лишние проблемы нужны?
– А тебе? – Не понял?
– Чего не понять?! Не знаю, падре, что ты тут надыбал. Но вижу, пошел в разгон. Ты же лучше меня понимаешь – «Нафта» все одно обречена. Просто без шансов. Лезть против стремно – самого заметут. А в банке у тебя сейчас все в шоколаде: должностнуха завидная, «бабки» крутые. Так вот оно тебе надо?
– Надо. – Тогда объясни. Может, и мне надо.
– А вот тебе чрезмерная информация и впрямь ни к чему. Так что садись на первый же самолет и мчи отсюда. Если Ознобихин спросит, почему уехал, скажешь, – выгнал. Поссорились у адвоката.
– Да мы и не мирились, – Дмитрий сделался угрюм. – Что ж, напрашиваться не буду: чужие так чужие.
Коломнин следил, как, ссутулившись, идет он к выходу походкой, невольно воспроизводящей его собственную. И как-то само собой понял: никакой Ознобихин не подсылал Дмитрия сюда в качестве соглядатая. Сам напросился, желая побыть с отцом.
Коломнин натолкнулся на недоуменный взгляд Анри Маркус.
– Вот так бывает, – пробормотал он. И хоть очень хотелось остановить сына, но догонять не стал, – находиться рядом с ним с этой минуты и впрямь становилось опасно.
Через полчаса в комнату ожидания, где откинулся в кресле оглушенный полученными сведениями Коломнин, вошла госпожа Маркус в сопровождении молодой рыхлой женщины – киприотки.
– Я есть Полина, переводчик, – представилась та.
– В таком случае, Полина, прошу вас и госпожу Маркус присесть. И попробуйте переводить мои вопросы максимально точно. Вопрос первый. Госпожа Маркус, из представленных документов я вижу, что компанию учредили два россиянина: причем у Николая Ознобихина, оказывается, было всего-навсего два процента. А девяносто восемь процентов принадлежало некоему господину Тимуру Фархадову. Они лично приезжали на Кипр учреждать компанию?
– Да, конечно, – госпожа Маркус снисходительно улыбнулась. – Я хорошо помню обоих. Главный был как раз господин Тимур. Очень, очень импозантный мужчина. Подписывали здесь, при свидетелях. Все как положено. Мы строго соблюдаем кипрское законодательство.
– А правом на управление банковским счетом обладали оба?
– Нет. Они оба были акционеры. А директором компании – только господин Тимур. Насчет этого в материалах имеется специальный пункт. Разве что-то не так?
– Еще вопрос. На счету компании, когда ее продали банку, было три миллиона долларов. Счет обнулился после того, как компанию уступили банковской структуре. Кто отдал распоряжение об их перечислении?
– Это мог сделать только один человек, – адвокат с некоторым раздражением пожала плечом. – Новый директор компании господин Янко. Если вас интересует, куда именно ушли деньги, то мы можем это выяснить в банке.
– Интересует, конечно. Но это чуть позже. Госпожа Маркус, припомните, протокол, по которому оформлена передача компании от Фархадова и Ознобихина на «Авангард финанс», тоже подписывался у вас в офисе?
– Я не помню точно, но господин Янко как сторона, принимающая компанию, присутствовал. И от продавца – господин Ознобихин.
– А господин Фархадов? Как вы договорились с ним?
Адвокат поколебалась:
– Припоминаю. Господин Фархадов сам звонил мне и подтвердил, что хочет продать компанию. Но он очень занятой человек. Поэтому попросил подготовить протокол и переслать в Москву, чтобы он там подписал.
– Значит, протокол подписывался не при вас?! – клещем впился Коломнин.
– Нет, в Москве. Мы иногда так делаем для проверенных клиентов. Чтоб без лишней бюрократии. Если, конечно, нет сомнений. А сомневаться в господине Фархадове у меня не было оснований.
– Значит, Фархадов лично подтвердил вам готовность продать компанию?
– Да, конечно. Я уже сказала. Подтвердил по телефону. Потом прислал протокол с подписями и после опять звонил. Хотел убедиться, что протокол мне передали и что все в порядке.
– То есть еще и позже звонил? – Коломнин оторопело поднялся. – Похоже, я ни хрена не понимаю в хронологии. Стоп. Стоп! Извините, а разве господин Фархадов владел… то есть английским?
– Увы, нет. За него переводил господин Ознобихин.
– Другими словами, по телефону вы разговаривали не с Фархадовым, а с Ознобихиным. Это так?
– Да, я же говорю, он переводил, – Маркус встревоженно проследила за реакцией Коломнина. – А в чем, наконец, дело, мистер?
– Дело в том, что господин Фархадов, если верить дате, – Коломнин постучал пальцем по тексту, – подписал этот протокол через два месяца после своей смерти.
Переводчица ойкнула и быстро перевела.
Челюсть энергичной, преуспевающей женщины непроизвольно отвисла, и в глазах появился ужас.