Поживем — увидим. И, если надо, внесем в план коррективы. А взрыв… Что взрыв, его даже вполне можно использовать…
Новое стекло было вставлено, рабочие, получив деньги, отправлены восвояси, а машина, которую обещал отправить за ней Молчанский, все не ехала и не ехала. Делать на даче больше было совершенно нечего, а маяться от безделья Вера Ярышева не любила. Не умела.
Она набрала номер Игоря, верного и бессменного водителя, работавшего в «М — софте» много лет. Молчанский ему доверял безмерно, и Вера это доверие разделяла.
— Ты чего за мной не едешь? — спросила она.
— А должен?
— Тебе что, шеф ничего не сказал? — неприятно изумилась Вера.
— Нет, я его с утра на работу привез, он в кабинете с комиссией заперся, сидят там уже три часа. Соловьеву вызвали, она выбегала два раза, корвалол пила. Происходит там что-то. Жуть, Вер!
— Мне нужно с дачи выбраться, а у меня машина дома. Игорек, ты можешь за мной смотаться по-быстрому?
— А если я шефу понадоблюсь? — резонно спросил водитель.
— Тогда отправь кого-нибудь из мальчиков.
— Да на разгоне все с утра, Вер. А то ты сама не знаешь. Из Новосибирского офиса делегация вчера приехала, одна машина за ними. Вторая ребят из отдела поставок в Комитет госзаказа увезла. Третья — по ремонтам болтается. Ну хочешь, я тебе такси вызову?
— Такси я себе и сама вызову, — сквозь зубы сказала Вера. — Что же за бардак-то такой, право слово! Такое чувство, что вся система рухнула к чертям собачьим.
— Да ладно тебе, Вера. Просто стечение обстоятельств. Все наладится, — с ленцой в голосе возразил Игорь.
Было слышно, что ему до смерти не хочется ехать за ней в какую-то тмутаракань, и то, что он отказывается, связано именно с ленью, а не с занятостью или нежеланием подвести начальство. И что ты будешь с этим делать? Вера решила про себя, что с Игорем обязательно разберется. Нельзя пускать на самотек нежелание сотрудников работать. Распад больших бизнесов начинается именно с мелочей, кажущихся не стоящими внимания. А потом уже поздно. Не остановишь, не восстановишь.
— Значит, так, ты сейчас поднимаешь свою задницу со стула и едешь за мной в Спасское-Лутовиново. — Именно так назывался поселок, в котором располагалась дача Молчанских. — Можешь считать, что это приказ. Если ты забыл, водители подчиняются напрямую мне, хочешь не хочешь, а я твой непосредственный начальник. Шефу я позвоню. Он тебя искать не будет. Все. Жду через тридцать минут.
— Так дорога-то какая скользкая… — завел было Игорь, но она уже не слушала. Положила трубку.
Чем занять себя до приезда надутого Игорька, а в том, что он будет надутым, Вера даже не сомневалась, она понятия не имела. Книжку, что ли, почитать? Она сделала круг по кабинету, остановилась перед единственным имеющимся в комнате шкафом — тем самым, с только что починенной дверцей, в которой тоже заменили разбитое стекло. Нет, Молчанский много читал, но использовал электронные книги, которые скачивал в свой планшет в огромных количествах. Библиотека в доме была, но на втором этаже, рядом со спальнями. В кабинете книг не держали.
От нечего делать Вера снова принялась считать резные фигурки из слоновой кости, расставленные на трех полках. Одна, две, четыре, восемь… Отчего-то она очень старалась, даже губами шевелила. Фигурок оказалось восемьдесят три.
Этого не могло быть, и Вера начала считать снова. Одна, вторая, третья… Три дня назад, когда она ночевала в этой комнате и караулила находящегося в полубессознательном состоянии Молчанского, их было восемьдесят семь. Это Вера помнила совершенно точно. Одну, самую дорогую нэцке украл вчерашний преступник. Значит, должно остаться восемьдесят шесть фигурок.
Новый подсчет оставил результат неизменным. Восемьдесят три японские статуэтки смотрели на Веру, словно насмехаясь. Черт побери, когда же пропали еще три? Украдены вместе с воином Витанабэ-но Цуном? Прихвачены сегодняшними работягами, только что отремонтировавшими дверцу шкафа? Или это Молчанский зачем-то забрал их с собой, покидая дом ночью? Вообще-то Вера была уверена, что он ничего из шкафа не брал, но поручаться за свою память сейчас бы не стала. Закрыв дверцу, она решительно набрала номер шефа.
— Ты где?! — гаркнул он вместо приветствия.
— Вообще-то на вашей даче. — Вера вложила в свой ответ всю язвительность, на которую была способна. — У меня для вас две новости. Первая — вы забыли отправить за мной машину, так что я сама велела Игорю за мной приехать. Так что вы временно без машины. Вторая касается ваших нэцке…
— Все бросай и пулей мчи в офис! — прервал ее шеф, не дослушав. — Наши проблемы гораздо серьезнее, чем можно было подумать.
— В смысле? — не поняла Вера. — Какие именно проблемы, Павел Александрович? У вас их в последнее время выше крыши.
— Я заметил. — Шеф сказал это тихо и так вежливо, что Вера сразу поняла, что внутри у него все клокочет от ярости. — Но в данный момент я говорю о проблемах с грантом и налогами. Проверка выявила, что со счетов «М — софта» налево выведено 12 миллионов рублей. Ровно та сумма, которую мы получили от государства.
— Куда выведена? — снова не поняла Вера. Сегодня она просто била все рекорды по тупости.
— Откуда я знаю, куда? — Он по-прежнему не орал, говорил почти шепотом, так что было понятно, что дело серьезно, очень серьезно, серьезнее не бывает. — Не я же их выводил. Хотя на всех документах моя подпись.
— Как?! — поразилась Вера. — Подождите, Павел Александрович. Этого же просто не может быть!
— Как видишь, может. Давай приезжай скорее.
Водителя все еще не было. Ожидая его, Вера полностью оделась, собралась, тщательно заперла дом и ворота, поставила территорию на сигнализацию. Никто не мог очутиться здесь, не попав под прицел камер, когда сигнализация была включена. Мысль эта возникла и зацепилась за что-то в сознании, царапая его острыми краями. Что-то в ней было важное. Очень важное, возможно, проливающее свет на пропажу нэцке, но Вера никак не могла сосредоточиться, чтобы понять, что именно.
Меряя шагами пятачок перед калиткой, чтобы не замерзнуть, она набрала номер Дмитрия Крылова. Гудки ввинчивались в ухо, и она уже намеревалась нажать отбой, когда он все-таки ответил.
— Здравствуй, звезда моей души. Как твои дела? Ты уже проснулась?
— Да проснулась я уже давно, хотя и не настолько, чтобы сказать тебе доброе утро. Дима, я так виновата перед тобой. Это из-за меня ты провел ночь в чужом доме и…
— Тпрру, лошадка. — Это прозвучало необидно, просто весело. — Останови поток своей фантазии. Я провел ночь не так, как намеревался, но это был мой выбор. Что, стекла уже вставили?
— Да, я жду машину, чтобы уехать в город.
— Я бы с удовольствием позвал тебя на обед, но уже выезжаю в аэропорт.
— Я бы все равно не смогла. У нас в офисе очередные неприятности, так что я мчу туда. Молчанскому нужна помощь.
— Пашка в последнее время просто притягивает к себе несчастья. — Крылов хохотнул, и в этом коротком смешке Вере почудилось что-то неприятное. — А всегда производил впечатление человека, уверенность и благополучие которого ничто не может пошатнуть. Под-ж-ты… Ну ладно, красавица, я поехал. Вернусь — позвоню. Хорошо?
— Хорошо. Дима, я хотела спросить тебя…
— Что еще? — В голосе Крылова теперь слышалось нетерпение.
— Ты вчера не пересчитывал фигурки нэцке в шкафу? Совершенно случайно, конечно.
— Что-о-о-о-о? За каким чертом мне могло это понадобиться?
— Ну… Я не знаю. Ты ночевал в кабинете. Вдруг тебе взбрела в голову такая блажь?
— Нет. Такая блажь, — он сделал упор на слове «такая», — мне в голову не приходила. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что, помимо того воина, о котором Молчанский заявил полиции, пропали еще три фигурки.
— Ты в этом уверена? Какие именно?
— Я не знаю, какие именно. Я в них ничего не понимаю. Просто три дня назад их было восемьдесят семь, а сейчас — только восемьдесят три.
— Ну, значит, вор захватил не одну нэцке, а четыре, — сказал Дмитрий. — Мог же Молчанский этого просто не заметить?
— Вряд ли, он знает их наизусть, и если с ходу мог определить, что пропала самая дорогая безделушка, должен был заметить и пропажу всех остальных. Да и нелогично это. Ты же сам говорил, что все произошло очень быстро. Вор увидел тебя, схватил подсвечник, швырнул его в шкаф, оттолкнул тебя, схватил фигурку, поднял подсвечник, бросил его в дверь и убежал. У него было слишком мало времени, чтобы выбирать еще несколько штук. Это нелогично.
— Он мог не выбирать, а схватить первые попавшиеся. — Голос Крылова звучал неуверенно.
— Дим, постарайся вспомнить, как именно он действовал. Ты же это видел. Он схватил одну фигурку и дал деру или что-то впопыхах собирал с полок?
— Да не помню я! — В голосе Дмитрия теперь звучало раздражение. — Все, Вера, давай закончим этот разговор. Сначала меня чуть не убили в доме Молчанского, потом я провел ночь на неудобном диване, карауля его дурацкую коллекцию, а теперь ты еще и устраиваешь мне форменный допрос! Видит бог, я этого не заслужил.
— Да, конечно, прости меня, — покаянно сказала Вера. — Счастливой тебе дороги.
Крылов отключился, не прощаясь, и Веру немного задело это обстоятельство. Впрочем, мысли ее быстро перескочили на непонятные события вокруг Молчанского. Подъехала машина, за рулем которой сидел надутый Игорь, правильно она угадала. Вера уселась на заднее сиденье, захлопнула дверь и велела отвезти ее в офис.
В офисе пахло бедой. Вернее, если бы уж быть совсем точной, в воздухе висел плотный, удушающий запах валокордина, но он всегда ассоциировался у Веры именно с бедой. Так пахло в квартире, когда папе становилось плохо. Валокординовый аромат висел в подъезде, когда у соседки тети Маши скоропостижно скончался муж. Так пахли все возможные неприятности по прошлой работе — их щедро заливало валокордином прежнее Верино руководство. Да, у нее были начальники и до Павла Молчанского, хоть и казалось, что происходило это в какой-то иной, прошлой, давно забытой жизни.