Это был действительно он. Бросившись на колени перед ее стулом, он ощупывал Верино тело, голову, руки, гладил лицо и губы и все повторял:
— Ты цела? Ты цела?
Второй мужчина помогал встать сидящему на полу Гололобову, и в нем Вера вдруг узнала Олега Асмолова, мужа своей подруги Юльки. Еще двое мужчин, одетые в полицейскую форму, защелкнули наручники на Ирине Соловьевой и теперь выводили ее из комнаты. Шуршала тафтовая юбка, словно успокаивала, что все действительно закончилось.
— Вы как тут очутились? — К Вере постепенно возвращалась способность говорить, хотя слова пока выходили из гортани с трудом, цепляясь за зубы и язык. — Паша, тебя выпустили? Откуда ты узнал, что я здесь?
— Стойкий ты мой оловянный солдатик! — Молчанский поднял ее на руки и теперь, стоя посередине комнаты, укачивал, словно маленькую. — Олег же говорил тебе, чтобы ты не предпринимала ничего. Аркадий, мой адвокат, пробил биографию Ольги Павловой, так выяснилось, что у нее была сестра. Проследить ее путь оказалось несложно, Аркаша вышел на Соловьеву и позвонил в полицию.
— Камеры…
— Конечно, я тоже про них подумал. Аркадий изъял их сегодня утром, на них прекрасно видно, как Ирина Геннадьевна заходит в подъезд моего дома и выходит из него спустя семь минут. Только она могла открыть вентиль с газом. Кстати, наша соседка, Мария Ивановна, видела ее в дверной глазок в тот день, просто подумала, что у нас новая домработница. Она опознала Соловьеву по фотографии. И поквартирный обход дома, где жил Сосновский, тоже выявил свидетелей, которые смогли подтвердить, что она встречалась с Васькой, приходила к нему на квартиру. Так что доказательств этих двух убийств было предостаточно. А вот доказательств ее причастности к смерти Катерины не было никаких. Поэтому телефон Соловьевой поставили на прослушку. Так Олег узнал про твой звонок и про то, что ты задумала. Мы поняли, что Соловьева обязательно решит тебя убрать, и просто взяли ее с поличным.
— Господи, да я же чуть с ума не сошла от ужаса! А вы, оказывается, все слышали. А если бы она успела меня убить? — возмутилась Вера.
— Не успела бы, — это сказал Асмолов. — Не такое уж это быстрое дело — задушить человека. Павел пытался тебя предупредить, но у тебя телефон оказался выключен.
— Он сел. Разрядился во время звонка Сергея Юрьевича.
Вера перевела взгляд на Гололобова, который уже тоже пришел в себя и теперь сидел на полу, растирая спину.
— Господи, я же считала, что это вы во всем виноваты. А вы пытались меня предостеречь, а когда не получилось, отправились спасать.
— А что ж тебя, на произвол судьбы было бросать, идиотку? — мрачно отозвался Гололобов. — Я-то, в отличие от вас обоих, точно знал, что ничего плохого не делал. Ну заявку на грант отправил сдуру, так это ж не преступление. Я пытался вычислить, кому было выгодно увести деньги, подставить меня, совершить убийства и свалить на Павла. Это мог сделать только кто-то очень близкий, отлично разбирающийся в механизмах того, как и что устроено в «М — софте». Все сходилось на Соловьевой, и я поехал к ней, чтобы это прояснить. И тут ей позвонила ты.
— Я все испортила, да? — жалобно спросила Вера. — Я действительно сглупила, Паша, Олег…
— Ты просто молодчина! — Молчанский поставил ее на пол и крепко поцеловал, отчего у нее даже голова закружилась. — Ты сама смогла распутать все узлы, которые навязались во всей этой истории. И про Светлану с Крыловым (он, кстати, во всем признался полиции), и про Соловьеву, и про Катерину и ее роль в этой истории. Признаться, пока я не услышал твой разговор с Ириной Геннадьевной, я не до конца понимал все детали. Поедем, а?
— Мне домой надо, — жалобно сказала Вера. — Там родители с ума сходят и Илюша тоже. На него сегодня тоже было совершено покушение. Но постойте! — Она снова растерянно посмотрела на Гололобова. — Получается, что это не вы попытались упечь моего сына на больничную койку?
— Что????? — Гололобов выглядел шокированным. — Конечно, не я! За каким хреном мне бы это было нужно?
— Раз вы не преступник, то, значит, не пытались исключить меня из расследования и заставить сидеть у постели сына, чтобы я проводила в больнице дни и ночи…
Она внезапно замолчала, потрясенная открывшейся ей истиной. Сегодня в больнице, когда она шла в столовую и наткнулась на Валеру, тот задал ей странный вопрос. «Ты уже здесь?» — вот что он спросил. Слово «уже» звучало неуместно, как будто он ждал ее позже. А он и ждал. Врач-хирург детской больницы, к которому в отделение неминуемо должен был попасть ребенок, проглотивший магнитные шарики. Ребенок. И его обезумевшая от страха мама.
— Валера, — медленно сказала она. — Валера не знал, что я хожу в больницу проведывать Костика. Он испугался, когда понял, что мог видеть меня и так, не подвергая риску жизнь моего ребенка…
— Ничего не понял. — Молчанский склонил голову к плечу. Вера знала эту его позу, он принимал ее, когда ему было что-то неясно. — Кто такой Валера?
— Мой бывший любовник. Тот самый, с которым я ездила в отпуск. И с которым во время отпуска рассталась. Он пытался звонить, кажется, я точно не помню. Я вернулась, тут началась все эта заварушка, и мне стало совсем не до Валеры и его переживаний. Вот он и придумал, как сделать так, чтобы я была рядом и со мной можно было поговорить, а также доказать мне свою незаменимость.
— Твой нынешний любовник, он же последний в твоей жизни, то есть я, на такое скотство не способен. — Молчанский снова притянул ее к себе и поцеловал. — Все, поехали к тебе домой, успокаивать твоих родителей и сына, есть какую-нибудь еду, пить горячий чай, принимать душ и спать. Душ по раздельности, чтобы не шокировать твоих родных, а спать вместе. Я настаиваю. Серега, с тобой в понедельник встретимся в «М — софте». Дел у нас непочатый край, надо же как-то разгрести все то, что мы изрядно подзапустили.
Гололобов радостно заулыбался.
— А вам, Олег, и ребятам вашим — спасибо. Хотя я сразу был уверен, что вы во всем разберетесь. Но мы с Верой вам все-таки подсобили, правда? Самую малость?
— Подсобили, — засмеялся Асмолов. — И вот что, Павел, так как эта неугомонная девица есть под- руга всей жизни моей супруги, буду рад дружить семьями.
В Вериной машине Павел решительно сел за руль, протянул руку за ключами. Она отдала их безропотно, впервые в жизни признавая его право решать ее проблемы, а не наоборот.
— Кстати, что у тебя с отцом? — спросил он. — Я не понял, он что, болеет?
— У него сердце плохое. Нужна операция. Ждем квоту, — ответила Вера. — Если за деньги делать, дорого, он не позволяет. А квота еще нескоро, и мы каждый день боимся.
— Чушь какая! — Он завел машину, тронулся с места, не глядя на Веру. — Ты что, раньше мне сказать не могла? Взрослый же человек! Завтра же займешься его оформлением в клинику. У меня есть в Москве знакомый врач, очень хороший, муж нашей клиентки Элеоноры Бжезинской, он поможет. Деньги я дам.
— Спасибо тебе. — Вера чувствовала, как ее покидает страшное напряжение, в котором она жила… последние дни, недели, месяцы, годы? И вдруг заплакала. — Я им тогда дом к лету куплю. У Юльки с Олегом в деревне как раз дом выставлен на продажу, с ними соседний. Пусть лето на природе проводят. И Илюшка с ними.
— Летом Илюшка пусть будет с ними, а так — с нами, — строго сказал Молчанский. — Вот завтра с клиникой решишь — и собирай вещи. Переезжаем. Пока на дачу, а там видно будет. Купим что-нибудь. И Костика как раз скоро выпишут.
Машина выехала со двора и, набирая скорость, помчалась по вечернему, уже совсем пустынному шоссе. Оно мягко шуршало под колесами, и, глядя вперед, Вера верила, что ведет оно в тот неведомый, но точно счастливый мир, в котором медленно и неутомимо продолжают без устали работать мельницы богов.