всех остальных — по рыночным ценам.
Во-вторых, картельные соглашения застройщиков-монополистов привели к многократному росту цен на сами квартиры и участки застройки. В цепь между строителями и конечными потребителями сегодня встроено множество корыстных интересов откровенно паразитарных посредников: чиновников всех мастей, безгранично жадных инвесторов, водоканалов, энергетиков, газовщиков, квартирных рантье…
Приведу один пример. Один мой знакомый успешный предприниматель из Тюмени строил и продавал жилье отличного качества всего по 16 тыс. руб. за квадратный метр. Вскоре влиятельные чиновники предъявили ему ультиматум: если на следующий день цена кв. метра не будет поднята до 29 тыс. руб., то больше никогда ни одного пятна застройки в городе он не получит. Не желая терять своё дело, мой знакомый вынужден был пойти на эти условия. А еще через полгода, после объявления тендера на «доступное жилье» и выделение необходимых средств, цена в городе сразу же взлетела на уровень 60 и более тыс. руб. за квадратный метр.
Многие читатели помнят, как Москва неожиданно вышла в мировые лидеры по стоимости квадратного метра. Но при самой высокой в мире рентабельности строительного бизнеса, наверно, было бы естественно увидеть идущего по Тверской прекрасно одетого немца — строительного мастера или прораба. У довольного собой бюргера с пивным животиком, очевидно, должен был бы иметься «Мерседес», четверо детей, коттедж. Но что читатель видит на самом деле? По Тверской, озираясь, идет бедно одетый голодный таджик или узбек — бригадир таких же неприкаянных незаконных мигрантов. У него в руке плавленый сырок и бутылка кефира.
Очевидно, что получаемые сверхдоходы, включая коррупционную ренту, через совершение тяжких преступлений в сфере экономики куда-то выводятся. Но ведь разница между реальными доходами и расходами на наемных работников и материалы, как уже не раз говорилось, легко просчитывается. Например, корпоративный аудит некоторых ведущих строительных компаний позволяет всего за несколько прошедших лет выявить недопустимо высокие риски «непроизводственных потерь» на миллиарды долларов (см. приложение 5).
Кстати, пример с таджиком — обычная сегодняшняя практика строительных трестов во многих городах, которые практически не имеют постоянного штата строительных рабочих и набирают бригады иммигрантов из республик Средней Азии.
Для резкого снижения коррупционной ренты также необходимо перейти к продаже участков с уже подведенными коммуникациями на открытых аукционах. Государство же должно предложить систему мер, делающих непривлекательным покупку жилья в качестве выгодного объекта инвестиций, а также запустить программу строительства доходных домов.
В заключение вернемся к вопросу о том, как дешевле и быстрее всего можно выйти на уровень строительства 60 % индивидуальных частных домов. Именно это, на наш взгляд, позволит поднять рождаемость в стране. Для этого необходимо перейти к практике бесплатной раздачи очередникам квартир земли для индивидуального жилищного строительства и срочно внести изменения в Земельный кодекс, который пока запрещает предоставлять землю из муниципального или государственного фонда бесплатно и без торгов. А также законодательно добиться от местных властей, чтобы те подводили к участкам застройки электричество, газ, водопровод и автодороги.
Как сегодня «пилят» российский лес
«У каждой лесной деревеньки, железнодорожного посёлка, вдоль просёлочных дорог таёжного Забайкалья, как после побоища, лежат вповалку комли да вершины вековых сосен — останки великого русского леса. А ядреные их стволы — за тридевять земель в далёком Китае, на великих стройках Поднебесной, в переработке на их мебельных и химических комбинатах. И возвращаются они на родину в виде обоев, мебели да зубочисток». («Завтра», 2007. № 51).
Между тем, лес — еще один важнейший реальный ресурс России. Думается, что сегодня наступило время подведения итогов реформирования отечественного лесопромышленного комплекса. Необходимо трезво оценить последствия проведенной в 1990-х годах приватизации лесной отрасли России, признать допущенные тогда серьезные ошибки и затем грамотно скорректировать экономическую политику государства в данной области. Для оценки сложившейся ситуации рассмотрим структуру экспорта леса и продукции его переработки.
Анализ российского экспорта данного вида сырья и продукции за год (с 1 июля 2005 года по 30 июня 2006 года) выявил следующее. Всего за 12 календарных месяцев в различные страны было поставлено лесной продукции на 131 млрд. рублей. Из них 97,6 млрд. рублей приходится на древесину — спиленный на корню лес-кругляк и деловую древесину, вывозимую за рубеж по цене явно ниже себестоимости под видом так называемых «экспортных дров» или «продольно-распиленного кругляка» (с учетом пересортицы, перегруза и откровенной контрабанды, масштабы которой тоже давно превысили все разумные пределы). Необходимо отдавать себе отчет в том, что в данном случае речь идет о ценах, не имеющим ничего общего с реальной рыночной ценой делового леса. Очевидно, что таможня не должна допускать вывоз из страны древесины по откровенно заниженным ценам. В расчетах налоговой нагрузки в оценках внешнеэкономической деятельности необходимо перейти к натуральным измерителям объема и качества вывозимого леса с последующим их сопоставлением со средневзвешенными рыночными ценами на древесину конкретных стран-импортеров. Только одна эта простейшая мера позволила бы государству существенно пополнить казну.
Еще 20,9 млрд рублей экспорта приходится на бумагу и картон (причем с последующим их импортом на 20,3 млрд. рублей всего лишь с одним дополнительным циклом переработки, но уже совсем по другим ценам — по ценам в 3 раза выше! В натуральном измерении — 1,5 млрд экспорта против 0,5 млрд импорта их простейшего передела).
Кроме того, 12,4 млрд рублей в год приходится на экспорт бумажной массы, опять же по ценам, нередко в полтора раза ниже рыночных (биржевых). Например, при мировой биржевой цене на целлюлозу в 2001 году в $456 за тонну средневзвешенная на объем поставки цена ведущих предприятий отрасли (экспортная) составляла всего $293 за тонну, в 2002 году — $436 и $305 соответственно. Список можно продолжить. Даже с учетом корректировки расчетных мировых цен на условия поставки (полная стоимость доставки продукции в порты Европы мировых перевозчиков, например компании Helios, составляла в среднем не более $20 за тонну) и законодательно установленную норму коммерческой скидки в размере до 20 %, размер минимально наносимого ущерба остается очень серьезным (более 25 %). В целом, с учетом объема российского экспорта речь идет о хищении миллиардов долларов. Тем не менее, ситуация с целлюлозой все же на порядок лучше, чем с вывозом древесины.
Свыше 48,7 % экспорта целлюлозы приходится на Китай. При этом безусловными лидерами по экспорту целлюлозы (78 %) являются Иркутская (59.31 %) и Архангельская области (28.76 %) в лице головных предприятий известного отраслевого лидера. Для сравнения, приведем показатели экспорта целлюлозы остальных регионов: Калининградская область (3.52 %), Республика Карелия (2.60 %), Ленинградская область (2.28 %), Республика Мари Эл (1.17 %), Санкт-Петербург (0.50 %), Приморский край (0.45 %), Москва (0.40 %), Ростовская область (0.38 %) и т. д.
«Лесная» стратегия Китая и российская действительность
Заметим, что государственная стратегия и политика Китая в лесной отрасли в отличие от политики России не может не вызывать профессионального уважения. Обратим внимание: Китай импортирует 29,6 % российской экспортной древесины, 48,7 % нашей целлюлозы и всего… 5,6 % готовой бумаги и картона (формула 30:50:5). Следует признать, что российские леса в Сибири и на Дальнем Востоке де-факто стали китайскими делянками.
«И уже сами китайцы активно внедряются в расхищение лесного богатства Забайкалья. Организуют порубку леса, его скупку. Ставят в лесных посёлках пилорамы, дабы не гнать в Поднебесную невыгодный для транспортировки кругляк, а отправляют плотными штабелями доски, шпалы, брус. Местным жителям при этом, как с барского плеча, по сходной цене сбывают горбыль. Хочешь — забор городи, хочешь — печь топи. То есть безотходное производство налаживают. Работают на китайских “лесных воротил” русские мужики, их руками валится и пилится лес, грузится в вагоны. На хозяина-китайца они смотрят как на благодетеля, который работу дал, да какие-то копейчонки платит, с голоду помереть не даёт. Китаец, соответственно, смотрит на русского мужика как на дешёвую рабочую силу, причём совершенно бесправную». («Завтра», 2007. № 51).
Обидно и горько читать эти строки, но, к сожалению, такова сегодняшняя российская действительность.
Имеющиеся серьезные экономические интересы Китая в Сибири и на Дальнем Востоке не могут не порождать столь же серьезных проблем у российской власти на уровне государственного управления этими краями и областями. Очевидно, что Китай всей своей мощью будет защищать завоеванные в российских лесах экономические позиции и реально занятые географические рубежи. Китай будет пытаться не только сохранить, но и приумножить свое влияние. В связи с этим, особую остроту приобретает проблема нелегальной иммиграции из Китая, экспансия китайского криминала в приграничных регионах Российской Федерации, коррупция и уход «под китайцев» отдельных сибирских губернаторов или их заместителей.
Пример Китая диктует необходимость кардинального пересмотра стратегии государства в лесной отрасли. На повестке дня непопулярный, но весьма актуальный вопрос о ее национализации, о восстановлении суверенитета государства на лесные ресурсы и установлении контроля государства за их эффективным использованием. Фактический уход государства из леса и приход на его место дюжины свежеиспеченных «лесных бра-тьев»-миллиардеров не дал никакого позитивного эффекта для отрасли (разве что для них самих). В итоге, на чаше весов оказались явно несоизмеримые вещи.