В трубке один за другим шли длинные гудки. Наконец старческий голос ответил:
– Алло?
– Здрасьте, теть Кать, это я, Оля! Валентины дочка, – на всякий случай добавила она, – с днем рождения вас! Счастья, здоровья, всего лучшего…
– А, Олюшка! – обрадовалась тетя Катя. – Спасибо, что вспомнила, так приятно! Заехала бы, что ли, как-нибудь повидаться, – тихо попросила она.
– Заеду, – неожиданно для себя ответила Ольга, – вот прямо сегодня и заеду. Вы дома будете вечером?
– А куда ж я денусь? – засмеялась тетя Катя. – На танцы уйду? Заходи, Олюшка, я как раз печенье делать собралась!
Через час Ольга, нагруженная пакетами из супермаркета, входила в тесную квартирку в «хрущобе» на окраине Москвы. Казалось, за последние двадцать лет здесь ничего не изменилось – те же ходики тикают на стене, те же обои в розочках, круглый стол, покрытый кружевной скатертью, оранжевый абажур с бахромой…
Тетя Катя всплеснула руками:
– Ой, Олюшка, это что ж такое?
– Тебе, тетя Катя! Гостинцы, ко дню рождения, – ответила Ольга, переводя дух и откидывая прядь волос, упавшую на лоб. – Ну, там к чаю кое-что и вообще…
– Да мне этого за месяц не съесть! – не унималась старушка, но Ольга только рукой махнула:
– Ничего-ничего, теть Кать! Подружек позовете.
– Да где они там, мои подружки? – вздохнула она. – Кто болеет, кто разъехался, а кто уж и на том свете, меня поджидает!
Ольга сидела за столом, покрытым кружевной скатертью, пила чай, пахнущий мятой и смородинным листом, и чувствовала себя на удивление спокойно, будто не в гости пришла, а домой. Тетя Катя суетилась вокруг – то подливала чай, то накладывала варенья в вазочку, то порывалась зачем-то закрыть форточку, хотя вечер был теплый…
– Не надуло бы тебе, Олюшка, – беспокоилась она.
Наконец старушка достала старинный бархатный альбом с фотографиями. С выцветших снимков смотрели девушки в ситцевых платьях и парни в мешковатых костюмах, теннисных майках или военной форме. Ольге почему-то они все казались на одно лицо, но тетя Катя прекрасно разбиралась, кто есть кто:
– Вот это у нас выпускной был в техникуме… А это сосед, Славка из армии вернулся… Он ведь ухаживал за мной когда-то! А это, – она искоса посмотрела на Ольгу, – а это твои мать с отцом, когда познакомились!
На фото девушка с букетом сирени в руках улыбалась открыто и радостно, а рядом с ней высокий, широкоплечий парень в белой рубашке махал кому-то рукой… Странно было видеть своих родителей такими юными, беззаботными, счастливыми!
– Да, любили они друг друга, – произнесла тетя Катя, словно угадав ее мысли, – бывало, все ходили и за руки держались!
– Теть Кать, а что потом случилось? – спросила Ольга, – почему он ушел? Я ведь маленькая еще была, не помню…
Лицо старушки вдруг стало каменным.
– Да не ушел он… Посадили, – вымолвила она, – Валентина-то разве тебе не говорила?
– Нет. – Ольга растерялась, ведь такого она точно не ожидала!
– А за что? – тихо спросила она.
– За валюту, – сурово ответила тетя Катя, – это сейчас, вон на каждом углу меняют, а тогда – в тюрьму! Повезло еще, всего пять лет дали.
– А дальше что было?
– А что дальше? Валентина сразу с ним развелась. Даже фамилию сменила и тебя записала на свою девичью! «Не хочу, говорит, чтобы у дочки моей был отец-уголовник!» А какой он уголовник? Так, попал человек по глупости… Потом, когда вернулся, искал ее, так нет – даже на порог не пустила! Соврала даже, что замуж вышла еще раз, чтобы отстал и не досаждал ей.
– А он что? – затаив дыхание, спросила Ольга.
– Что-что… Ушел, конечно! – Тетя Катя поджала губы. – Он ведь гордый был, Николай-то… Любил он ее. И тебя тоже любил. Приходил ко мне потом один раз, так чуть не плакал, говорит, неужели моя Лелька чужого дядьку папой называет.
– Лелька? – Ольга сдвинула брови. Издалека, из самых потаенных глубин памяти выплыло это имечко, и чем-то таким теплым, родным повеяло, что захотелось расплакаться и уткнуться в чье-то крепкое, надежное плечо…
– Да, это он тебя так звал, – кивнула тетя Катя.
– Где он сейчас? И жив ли? – вздохнула Ольга.
– Не знаю… – пожала плечами тетя Катя, – может, и жив, он ведь не старый еще! Помоложе меня будет, наверное. Да, точно, они с твоей матерью одногодки!
С высоты своих семидесяти лет тетя Катя искренне считала несмышлеными малолетками всех и каждого, кто был хоть на день моложе, а сестру Валентину привыкла опекать еще с детства. Ольга давно привыкла к этому, но сейчас ей почему-то стало смешно… А потом грустно.
«Вот состарюсь и буду такая же, – думала она, прихлебывая горячий ароматный чай из чашки с розами, – только ко мне и прийти некому будет, хотя бы иногда! Даже завалящей двоюродной племянницы нет».
Вспомнив о нерожденном ребенке, Ольга чуть не расплакалась. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой и беззащитной!
– Ладно, тетя Катя, пойду я, поздно уже, – сказала она, – завтра на работу…
– Да, да, – всполошилась старушка, – засиделись мы с тобой… как ты домой-то дойдешь по такой темнотище?
– Да ты не переживай, теть Кать, я на машине! – улыбнулась Ольга.
– А-а, – протянула она, – ну-ну, тогда конечно, ты ж деловая у нас!
И вдруг, вскинув на нее выцветшие старческие глаза, тихо попросила:
– Ты уж не забывай меня, Олюшка, звони хоть иногда.
Словно тяжелый комок встал у Ольги в горле, так что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Да-да, тетя Катя, конечно! – еле вымолвила она.
Домой Ольга вернулась усталая, словно выжатая, но спать почему-то совсем не хотелось. То, что она узнала об отце, перевернуло с ног на голову все ее представления о собственной жизни! За много лет она так привыкла к мысли «папа нас бросил», что теперь чувствовала себя какой-то беспомощной и несправедливо обманутой.
«Ну, хорошо, сидел, – думала она, мягко покачиваясь в любимом кресле-качалке, – хорошо еще, что не вор, не убийца, не маньяк-рецидивист… Подумать только, за валюту пять лет! Сейчас такое и представить трудно, а тогда и правда статья была – вплоть до высшей меры наказания. И нас он, оказывается, бросать не хотел… Но и маму понять можно – она тогда в “почтовом ящике” работала. Боялась, что из-за судимого мужа могут быть неприятности! А там зарплата хорошая, заказы продуктовые к праздникам, льготная пенсия… Кто бы знал, что в девяностые всех на улицу выгонят!
В общем, отца надо найти! – решила Ольга, – сейчас он уже пожилой, и жизнь у него, наверное, нелегкая… Хоть я и не знала его, но ведь отец все-таки, и не он один виноват, что так получилось. Помогу ему чем смогу!»
В ящике комода среди других документов Ольга отыскала свое свидетельство о рождении. Почему-то выдано оно было, когда ей исполнилось уже четыре года! «Ну, да, конечно, ведь мама поменяла фамилию и себе и мне, – сообразила она, – тетя Катя говорила… Но ведь отец-то никуда не делся! Вот он, записан – Круглов Николай Степанович, русский, 1950 года рождения… Маловато сведений, конечно, но попытаться можно».
Приняв решение, Ольга почувствовала себя значительно лучше. Веки стали тяжелеть, глаза закрывались сами собой… Она едва добрела до кровати и сразу же заснула. Последняя мысль была такой – а вдруг он меня не узнает?
Глава 4. Четверг
Сергей откинулся на спинку кресла. Он устал… Но это было хорошо – по крайней мере, тревога за дочь и навязчивые мысли о том, что происходит с ней, немного отступили, а то совсем извелся.
Он полдня потратил, изучая презентацию Джона, и теперь был почти уверен – это как раз то, что нужно! Денег, конечно, в первое время придется вложить, но тут уж ничего не поделаешь. Как там говорил Наставник о законе бренности? Вот то-то и оно.
Оставалось только определить, кого поставить рулить этим новшеством. Конечно, есть сотрудники опытные, проверенные… Сергей знал, что они не подведут, по крайней мере сделают для этого все возможное! – и в то же время было довольно устойчивое ощущение, что поступать так не нужно, неправильно, что ли… Если уж решил воспользоваться идеей Джона, то надо дать ему шанс! Да, он молод и в салоне работает совсем недавно, но Сергей чувствовал, что парень справится.
Как говорил Наставник? Что-то вроде «новый элемент системы получает лучшие ресурсы». Как говорится, «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет».
Подумав так, Сергей принял решение. Он нажал кнопку селектора.
– Мариша, ты мне этого новенького, Джона, вызови, пожалуйста! Да, и как можно быстрее.
Ольга рассеянно вертела в пальцах бумажку с адресом. С самого утра она позвонила бывшему однокласснику Мишке Столярову с просьбой разыскать отца. Мишка – теперь уже, конечно, Михаил Петрович – служит в МВД, сделал неплохую карьеру, а когда-то носил из школы ее портфель, и целовались с ним на последних рядах в кино… Да и сейчас Мишка, кажется, неровно дышит в ее сторону, несмотря на карьеру, жену и двоих милых детишек.
Даже ему она не сказала, зачем ей понадобилось разыскивать некоего гражданина Круглова, осужденного в восемьдесят третьем году по «валютной» статье. «Хорошо еще фамилия другая, – осторожно подумала она, – незачем Мишке знать, кто он такой!»
Всего через час Михаил перезвонил ей, предложил встретиться в кафе, и отказать она, конечно, не смогла. Он был любезен и мил, прозрачно намекал, как он выразился, на «дальнейшее развитие отношений», но, отдавая сложенный листок, посмотрел на Ольгу как-то странно, словно подозревал ее в чем-то.
И теперь, глядя на адрес, небрежно нацарапанный Мишкиной рукой, Ольга пыталась понять, что ей делать дальше. Выходило, что отец проживает в подмосковном поселке с воодушевляющим названием Рассветово. Телефона у него почему-то не было, и мобильный на его имя не зарегистрирован – она нарочно спросила у Мишки…
«Наверное, совсем бедствует, – решила Ольга, – живет в какой-нибудь развалюхе, может, даже голодает…»
Она на мгновение представила себе одинокого опустившегося старика – и содрогнулась. Вдруг мелькнула крамольная мысль – а может, просто оставить все как есть? Ведь как-то обходилась она без отца столько лет – и теперь обойдется!