— Сергей Васильевич, — приветливо обратился он к нему. — Вы никуда не торопитесь. Решение суда о вашем освобождении получено. Так что, жду вас с вещами в штабе.
Счастливый от такого радостного сообщения, Ладнов помчался на склад каптёрщика колонии за своей цивильной одеждой. Весенний южный ветер веял в лицо теплом. С каждой минутой теплей становилось и на душе Ладнова.
И опять постукивали колёса поезда. И снова, положив руки за голову, он лежал на верхней полке вагона, но уже не зековского, этапного, а плацкартного. Свобода опьяняла, хотелось петь, смеяться, шутить! Ведь столько времени провёл за колючей проволокой — полтора года, наполненных душевными муками, физическими страданиями от увечий, полученных в схватке с блатарями.
В голову лезли и другие мысли: как там дома, дети, конечно, будут рады его возвращению, а жена? Быть может, отвыкла за столь долгое время разлуки? И что он вообще теперь будет делать? Строить новую жизнь! Всё-таки выстоял в зоне!
Ладнов посмотрел в окно. Край неба розовый, почти бордовый от заката. Он развернулся к стене, закрыл глаза: «А теперь спать. Утро вечера мудренее!»
…Поезд прибыл в Приволжск с большим опозданием, почти в полдень. Ладнов нетерпеливо первым выскочил из вагона на перрон. Летел домой как на крыльях. Но душу по прежнему гложило сомнение — будет ли рада возвращению жена?
Однако, Надежда встретила радостными объятиями и поцелуями:
— Родной мой, вернулся!
Он осторожно отстранился — всё ещё не верил своему счастью. Но жена опять так искренне обняла, осыпала поцелуями, что у него словно камень с души свалился.
«Милая моя, хорошая!» Ему захотелось, как когда-то прежде, подхватить её на руки и, тоже осыпая поцелуями, унести в спальню.
Утром, вспомнив наставления доктора Семёнова, Ладнов не стал, как бывало, торопиться из дома. Спокойно позавтракал с Надеждой, послушал утренние «Последние известия» и только потом, поцеловав в щёчку довольную жену, отправился «проведать хозяйство».
Весна полностью вступила в свои права: жарко светило солнце, расцвела сирень, её пышные лиловые гроздья издавали волнующий цветочный аромат, щебетали неугомонные воробьи… Всё это радовало душу Ладнова. Однако, он не рискнул сразу пройти в свой кабинет, решил заглянуть сначала к Кучерову, узнать что к чему. Увидев его в дверях, Кучеров ахнул, торопливо поднялся из-за стола, поспешил обнять друга.
— Серёжа! Освободился?
— Пока условно — досрочно. Присядем-ка, поговорим — как вы тут без меня… Значит, нет ни материалов, ни оборудования… И я здесь, как бы не хозяин?
Кучеров молча кивнул.
— Что ж, попробую поднять в банках платёжки. Они должны подтвердить моё право на недвижимость и имущество «Надежды».
— Нет, Сергей, не подтвердят. Наши банки закрылись.
— Должны остаться архивы.
— Они исчезли. Я пытался разыскать — всё пусто.
Для Ладнова это известие стало шоком. Однако, он скоро взял себя в руки.
— Поеду в областной архив. Попробую там найти доказательства, что настоящий хозяин компании Я.
— Там тоже, наверное, всё схвачено. Но… попробуй!
Кучеров оказался прав. В областном архиве сказали, что банковские бумаги к ним не поступали.
Ладнов кинулся в городскую налоговую инспекцию.
— Что вы хотите, господин Ладнов? — раздражённо спросил заместитель начальника инспекции Дробышев.
— Хочу, чтобы вы помогли мне восстановиться в правах.
— Поздно. Мы не будем вносить изменения в отношении Крутилова и Устава «Надежды». По моему мнению, на сегодня единственным законным советом директоров компании является тот, который был избран после вашего осуждения, а законный генеральный директор — безусловно, господин Крутилов, назначенный этим советом. Так какие претензии?
— И кому теперь принадлежат особняк офиса, земельный участок, на котором он стоит, другие объекты компании с их имуществом?
— Не знаю, не знаю… Этот вопрос не ко мне.
— Я обращусь в суд!
— Ваше право, — сухо сказал Дробышев. — До свидания.
От переживаний Ладнов слёг в больницу. А когда вышел из неё, сказал жене:
— Я ещё поборюсь, Надюша!
— Может, не стоит, — осторожно попыталась она отговорить его. Итак чуть инсульт не хватил. Давай, поживём спокойно, всё то у нас есть: квартира, машина, дача… Дай бог такое каждой семье. Уймись, пожалуйста. Помнишь пословицу: «С сильным не борись, с богатым не судись». А Крутилов богаче всех в городе. И суд купит. Он предупреждал тебя: «Отступись». Значит, чувствует силу свою здесь.
Ладнов лишь отмахнулся.
— Я так жить не умею — спокойно. Ещё посмотрим чья возьмёт!.. Завтра же подам заявление в суд… И что за жизнь такая настала у нас в стране? Объявили о свободе предпринимательства, а нигде добросовестному предпринимателю по-настоящему не развернуться, не найти защиту от наезда бандитов, рейдеров, от произвола чиновников. Куда ни кинь — сплошь да рядом коррупция! Если не выиграю суд — дойду до Президента.
Однако, к Президенту ему не пришлось обращаться: через месяц Арбитражный суд признал недействительным все решения внеочередного собрания ОАО «Надежда», а ещё через два месяца городской суд восстановил его в должности генерального директора.
Глава девятая
Из здания городского суда он вышел довольный собой: выстоял! Снова победа! На радостях решил пройтись в любимый скверик у театра. Там зашёл в кафе, сел за свободный столик на веранде, заказал мороженое. Впервые за долгое время вспомнилась Нина — вот здесь они сидели два года назад, когда одуряющее цвёл жасмин… Ладнов поспешил отогнать её образ: что было — то прошло и больше никогда не повторится! В глазах возник облик милой Надечки: вот, кто навсегда в его сердце. Скорее к ней с радостной вестью — Надежда так волновалась, провожая в суд.
Ладнов наскоро доел мороженое, заторопился домой.
Заканчивался август — преддверие осени. Уже начала увядать листва деревьев, на неё легли первые мазки позолоты, в облачном небе сбивались в стаи птицы. Наступил вечер, солнце скрылось за крышами домов, и сразу похолодало. Но счастливый Ладнов даже не почувствовал это, уже вынашивал в голове план восстановления работоспособности и авторитета компании. Из радужного настроения вывела мелодия мобильника.
— Не унимаешься, значит? Услышал он сиплый голос Крутилова. — В суды на меня подаёшь… Последний раз говорю: отступись, пока я ещё добр!.. Могу магазины вернуть в порядке компенсации. Деньжат приплачу.
— Да пошёл ты! — в сердцах выругался Ладнов, отключил сотовый и ещё быстрее зашагал к дому.
Он уже подходил к подъезду, как вдруг почувствовал опасность. Напрягся и краем глаза уловил чью- то фигуру за спиной. Услышал незнакомый вкрадчивый голос:
— Господин Ладнов?
Он обернулся. В ту же секунду увидел яркую вспышку света, почувствовал сильный толчок и острую боль в груди. Он сумел выбить пистолет и нокаутировать незнакомца, но затем ноги его подкосились, и он тяжело опустился на тротуар.
Впервые за время лечения Ладнов проснулся бодрым. Повёл глазами — всё та же больничная палата, куда две недели назад доставили его из операционной. Опять вспомнилось всё, что случилось с ним после заседания суда. Он расстроено нахмурился: так хотелось поскорей вновь возглавить свою компанию, и вот на тебе — где задержался…
Дверь палаты скрипнула. В щёлку просунулась седеющая голова Кучерова.
— Можно?
— Входи, входи, — живо отозвался Ладнов. — С чем снова пожаловал? Есть новости?
Кучеров присел напротив его изголовья, поставил на тумбочку большой пакет с продуктами.
— И новости есть. И вот — чтобы всё умял для здоровья!
— Я сказал — не таскай больше. Надежда приносит такие каждый день. Давай твои новости.
— Смотрю, ты совсем оклемался, чертяка?
— А что со мной сделается? Я двужильный. Мне день ото дня всё лучше и лучше.
— Скажи спасибо врачам. Говорят, на волоске от смерти висел.
— Не дождётся, старая! У меня на мою жизнь совсем другие планы.
— Узнаю неугомонного. Опять что-то надумал?
— Опять. Понимаешь, сегодня — время пластмассы. На многих производствах, где с ней имеют дело, на складах скопилось немало её отходов, и что делать с ними там не знают. Вот бы нам заполучить их.
— А потом что?
— Можем, например, для начала наладить выпуск всякого рода баночек, коробочек, ящичков, сувениров для туристов…
— Понадобится специальное оборудование. Где взять?
— Я знаком с директором одного номерного завода. Там списанные станки в обязывающем плановом порядке сдают во «Втормет» на переплавку. Попробую договориться с директором передать их нам взамен справки о сдаче лома. Станки отремонтируем и пустим в дело…Разве нам впервой проводить такие операции? Только скорее бы выбраться отсюда и, наконец, вырвать из лап Крутилова нашу компанию.
Кучеров хмыкнул:
— Хм-м. Кстати, о Крутилове. Это он заказал тебя киллеру. Но тому так здорово ты врезал, что он сразу отключился. Его тут же скрутили курсанты речного училища, оказавшиеся поблизости… А в милиции опера умело поработали с киллером и через него вышли на посредников — на всю их цепочку, ведущую к Крутилову. Банкира уже арестовали, ведётся следствие.
— Ещё что хорошего?
— На днях прочитал в «Известиях»: в Госдуму из правительства поступили законопроекты о поддержке предпринимательской деятельности и борьбе с коррупцией. Так что, в случае принятия их, дышать нам станет намного легче.
— Поживём — увидим… А вообще — порадовал ты меня, Борис. Как только приму в управление компанию, в первую очередь возобновим работы по достройке и сдаче городу обещанного киноцентра. Как думаешь — никто снова не помешает нам?
Ладнов болезненно поморщился. Разговор изрядно утомил его. Кучеров заметил, поднялся со стула.
— Пойду я…Отдыхай. Залечивайся. Набирайся сил и ни о чём не тревожься: всё-то у нас с тобой получится!