Ну… Пусть это будет погребальный костер нашего брака. Я не против.
– Этот тореадор и есть твой супруг, Лиз? – с легчайшим сарказмом в голосе осведомился Мак.
– А тебя уже назначили быком, – усмехнулась я.
– Уверен, слово «адвокат» действует на русских тореадоров ничуть не хуже, чем на британских.
О да, на адвоката Мак походил чуть более чем полностью. Этакого консервативного, педантичного стряпчего в духе Диккенса. Как человек творческий и восприимчивый к деталям, Киса оценил и отлично пошитый костюм-тройку, и дорогущий портфель из бычьей кожи, и какие-то особенные часы. Когда Мак позаимствовал их у своего милорда, я немножко смутилась. Все же как-то… Но Мак лишь насмешливо поднял бровь, сам став похожим на лорда, и предложил мне не париться из-за всякой ерунды. Мол, милорд совершенно точно не будет против.
Так что я даже не стала уточнять, чей портфель взял Мак и чей галстук надел. А на тему автомобиля и уточнять не надо было, вряд ли камердинеры разъезжают на собственных «Бентли» цвета южной ночи.
Мне даже было немножко досадно, что Киса поджидал меня не у окна и не оценил, из какого шикарного авто я вышла. Ничуть не хуже, чем авто леди Камиллы, на котором нас доставили в отель вчера.
В общем… да, я боялась. Несмотря на публичное место и присутствие Мака. Этот страх – он очень глубоко внутри, он не зависит от внешних обстоятельств и не поддается логике. Он просто есть, как инстинктивная реакция кролики на удава – или жертвы на насильника. Спасибо за него теть Лене и ее бывшему мужу, любителю воспитывать «кукушонка» ремнем.
И чем сильнее я дрожала внутри, тем ровнее держала спину и тем прямее смотрела Кисе в глаза.
А он явно не ожидал, что Мак подойдет вместе со мной, но растерянности не выказал. Сделал морду обеспокоенного сумасбродствами жены супруга и даже шагнул мне навстречу.
– Лиза, я же волнуюсь! Как ты могла вот так сбежать, даже не позвонить!
– Здравствуй, Ипполит. Познакомься, это мистер Макдауэлл, – ровным тоном секретаря-референта сказала я, остановившись за два шага до Кисы, и повернулась к Маку: – Мистер Макдауэлл, позвольте вам представить мистера Одоевски.
– Добрый день, мистер Макдауэлл, – с кошмарным акцентом поздоровался Киса. – Лиза, что все это значит? Кто этот человек и зачем ты его привела?
– Мистер Макдауэлл любезно согласился помочь мне с юридическими вопросами. Ты слышал про адвокатскую контору «Флетчер и партнеры»? Ту самую, что ведет дела леди Камиллы?
– Ты что, вмешиваешь в наши дела леди Камиллу? Лиза, ты с ума сошла! Скажи ему, пусть уходит. Мы все решим сами, внутри семьи.
– Если ты готов мне прямо сейчас выплатить двадцать тысяч фунтов в качестве гонорара за пиар и агентские услуги, то, возможно, помощь мистера Макдауэлла мне не потребуется.
– Ну какие двадцать тысяч, Лиза, где я их тебе возьму! Прекрати дурить, научись наконец вести себя как взрослый человек. Ты конечно помогаешь мне с переводом, но это же не работа! Я содержу тебя, потакаю твоим капризам, и в благодарность… – Киса нахмурился и перешел в атаку. – Где тебя носит вторую ночь? Ты понимаешь, что позоришь меня? Я не потерплю!..
– Какие-то проблемы, мистер Одоевски? – ледяным тоном прервал его Мак. – Пожалуйста, миссис Одоевски, введите меня в курс беседы.
– Его это не касается! – вспыхнул Киса, уловивший слово «проблемы». – Пусть он убирается. Скажи ему, что я не буду с ним говорить без своего адвоката!
– Мистер Макдауэлл, вам хотят сказать, что не желают с вами говорить. А в чем обвиняют меня, вы уже сами поняли.
– Это несложно понять, – кивнул мне Мак и уставился на Кису, как удав на кролика. – Мистер Одоевски, я предлагаю вам не доводить дело до суда…
Следующие полчаса Киса с Маком упоенно торговались, а я переводила. Местами мне хотелось убить Кису, местами – бурно аплодировать Маку. Он ни словом не соврал, но создал полное впечатление того, что он – как минимум младший партнер мэтра Флетчера, а Кисе за избиение жены грозит нехилый штраф и немедленная высылка из Англии. Понятия не имею, насколько это соответствовало реальным английским законам, но звучало крайне убедительно. Так что, в конце концов, Киса сдался, перевел мне десять тысяч фунтов и написал расписку еще на столько же, а Мак заверил ее как свидетель. А я написала ему отказ от претензий по поводу физического насилия и морального оскорбления, имевшего место быть накануне. С датами, разумеется, и в двух экземплярах: один Кисе, один – Маку в портфель.
– Приятно иметь дело с разумным человеком, мистер Одоевски, – сказал Мак, вставая из-за стола с забытым кофе. – Миссис Одоевски, если вам нужна моя помощь…
– Благодарю. Думаю, дальше я справлюсь сама.
– Тогда до встречи, – кивнул Мак и ушел. Недалеко, всего лишь к барной стойке.
– Значит, ты намерена разводиться, Лиза, – сказал Киса, проводив взглядом Мака.
– Безусловно, Киса.
Мы смотрели друг на друга, как Гитлер со Сталиным, если бы им довелось выпить кофейку где-то так в марте сорок пятого.
– Надеюсь, у тебя хватит совести выполнить свое обещание насчет выставки.
– Ты вчера подал мне отличный пример того, как следует выполнять обещания. Я тебе больше ничего не должна, Ипполит, так что я забираю вещи и ухожу.
– Нашла себе хахаля побогаче? – Киса метнул ненавидящий взгляд в Мака. – Смотри не прогадай, вряд ли кто-то еще будет так снисходителен к твоим блядкам.
– Не твоя забота, Киса. Лучше подумай, как ты будешь оправдываться перед мисс Бринкс и леди Камиллой за свое вранье. Кстати, мисс Бринкс сейчас приедет, она очень волнуется за мое здоровье и привезет с собой сестру-медика.
Киса вполголоса выматерился. Громче – не посмел, так как Мак по-прежнему сидел на высоком барном табурете в ожидании своего кофе.
– Ну, удачи тебе, Киса. Встретимся в Москве, я улетаю завтра.
Улыбнувшись, я встала из-за стола.
Киса тоже вскочил, заступил мне дорогу.
– Как завтра?! Ты не посмеешь бросить меня тут одного!
– Еще как посмею. То что я делаю – не работа. Сам сказал. Найдешь себе другую дуру, чтобы помогала с переводом. Может, ей понравится, когда ее бьют и оскорбляют.
– Ты… ах ты сучка… – прошипел Киса и схватил меня за руку. – Никуда ты не пойдешь!
– Мистер Одоевски, я вижу, вам понравилась наша дружеская беседа. Следующее досудебное урегулирование обойдется вам дороже, – раздалось от барной стойки.
Бармен прыснул.
Киса отшатнулся от меня. В бешенстве. Слово «дороже» и саркастичный тон Мака он отлично понял без перевода.
– Ты пожалеешь, сучка.
– Я уже жалею, что связалась с тобой, бешеный козел. Если не хочешь еще одного иска, Киса, не провожай меня до номера, я сама заберу вещи.
Киса на мгновение завис. Я физически ощущала, как ему хочется послать меня в пешее эротическое, но на горизонте маячила мисс Бринкс с сестрой-медиком, и горизонт этот стремительно приближался. И тут Кису осенило.
– Уйдешь сейчас – не получишь больше ни гроша.
– Мне хватит этих двадцати тысяч, Киса. Я не жадная, в отличие от некоторых.
– Десяти, – гнусно усмехнулся Киса. – Черта с два ты что-то получишь по этой бумажке.
– Не получу по бумажке – получу с телевизионщиков, – парировала я, еще выше задрав нос и сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. – Хороший скандал дорого стоит, а удовольствие утопить тебя – еще дороже.
– Я дам тебе вместо десяти пятнадцать тысяч, если ты доработаешь эту поездку.
– Пятнадцать тысяч и десять процентов комиссионных за все заказы, которые я тебе обеспечу.
– Что? Да ты с ума сошла!
– Ты прав, дорогой. Двадцать процентов и ни пенсом меньше.
– Ровно пятнадцать тысяч, или катись в свои Люберцы немедленно!
– Не вопрос, Киса. Я не желаю оставаться рядом с тобой ни секунды. Так что встретимся в суде. Ты, я и мэтр Флетчер.
Киса заскрипел зубами от ярости, бармен уважительно присвистнул и показал мне большой палец, а Мак продолжил невозмутимо пить свой кофе.
А я… а что я? Развернулась и пошла к ресепшн походкой Мерилин Монро.
– Ладно, десять процентов твои. Подавись, сука, – выплюнул он мне вслед и обернулся к бармену: – А тебя уволят!
Бармен ухмыльнулся во всю свою рязанскую морду и на корявом английском пропел:
– Приходите к нам еще, сэ-эр!
Я же обернулась к Кисе, прочитала в подлых глазенках твердое намерение не заплатить мне ни гроша и позвала:
– Мистер Макдауэлл, можно вас на минуточку?
Киса скривился, словно незрелый лимон укусил.
– Всегда к вашим услугам, прекрасная леди, – отозвался Мак от барной стойки.
Подойдя к нему, благо отель небольшой, идти пришлось всего десяток шагов, я попросила:
– Мне нужен агентский договор с авансом пять тысяч и десятью процентами комиссионных. Сможете сделать?
– Разумеется. Я свяжусь с мэтром Флетчером, и через десять минут бумаги будут готовы.
– Благодарю вас, – чинно кивнула я и обернулась к Кисе. – Ты можешь прочитать и подписать договор, пока я собираю вещи, дорогой. И имей в виду, тронешь меня еще раз – так же дешево не отделаешься.
Киса лишь скрипнул зубами и отвернулся, а я наконец-то взяла ключ-карту у администратора, вызвала лифт – и только когда двери за мной закрылись, выдохнула. Сердце колотилось как бешеное, ладони покрывал холодный пот, колени дрожали… А, фигня! Я справилась! Спасибо милому, замечательному, прекрасному Маку, я теперь почти свободная и почти обеспеченная женщина!
В номер я входила в радужном настроении, хоть и с глазами на мокром месте. Отходняк накрыл. Но это ничего, это не страшно. Зато мой чемодан так и стоял нетронутым в шкафу, куда Киса его вчера запихал с глаз долой. Слава Будде, не нашел способа его выбросить. Или просто не рискнул вывалить из окна на голову ближайшему констеблю. Киса у нас законопослушен и осторожен, он же художник, а художника всякий обидеть норовит…
С этими мыслями я вынула из шкафа последнее оставшееся там платье-рубашку из тонкой джинсы и кинула на постель. Стоит переодеться перед визитом Нэнси. И принять душ.