В общем, дело впрямь было плохо. Вадька так со вчерашнего дня и не появился, телефон отключен, все приятели обзвонены и ничего о нем не знают, его девушка не отвечает вообще. К тому же теть Лена наплела бабуле чертовщины о моих долгах, за которые страдает бедный Вадичка.
– Что за долги, Лиза, маленькая моя? – в голосе бабули звучала отчетливая паника. Немудрено. Со словом «долги» в нашей семье связано очень много неприятного. Мягко сказано «неприятного».
– Да нет уже никаких долгов, бабуль. Вадька кому-то поцарапал капот, его припугнули немножко, но я уже за него заплатила. Не волнуйся, он просто ушел в загул.
– С рукой в гипсе? Лизонька, скажи мне правду! – Паника сменилась на трагедию.
– Говорю правду: нагуляется и вернется. Меньше слушай теть Лену, сама же знаешь, она склонна к драме на пустом месте.
– Так уж и на пустом, – усомнилась бабуля, но вроде немного успокоилась.
Чего не скажешь обо мне. Я задницей чуяла, что Вадькины фокусы мне еще аукнутся. И ведь, что досадно, задница опять оказалась права. Но не сию секунду. Пока же я вернулась к телевизионщикам и на все сто отработала свои агентские. Ну, это было несложно. Ведущая шоу заинтересовалась Кисиными картинами – художник-то в самом деле гениальный. И я ей предложила сотворить ее портрет. Вот прямо сейчас, пока у Кисы есть немного времени до выставки, и только по очень большому знакомству. И, что немаловажно, за совершенно смешные деньги плюс дополнительную рекламу в ее шоу и протекцию куда-нибудь еще. К примеру, у дорогой Таши есть знакомые среди известных критиков…
Мы сошлись на смешной цене в пять тысяч фунтов – правда смешной, Киса дома писал портреты за сравнимые деньги – и знакомствах. Честно говоря, пять тысяч интересовали меня гораздо меньше связей среди британской журналистской братии. Деньги-то на девяносто процентов пойдут Кисе, а связи – на все сто мне. Я корыстна? Да. Я корыстна. Я, может, еще поживу в Англии год-другой. Мне тут нравится. Народ поспокойнее, чем у нас, и все как-то проще, что ли.
На телестудии, где Киса начал рисовать Ташу в перерыве между какими-то ее делами, мне тоже понравилось. Совсем не похоже на наше Останкино-Объедкино, намного человечнее. И полно приезжих, особенно арабов и индусов. Даже больше, чем в Москве таджиков. И нет такого жесткого разделения в плане работы. То есть местные таджики не только метут улицы, строят дома и торгуют на базарах. Тут полно индусов-журналистов, арабов-медиков, африканцев-полицейских и прочая, прочая. Вплоть до вьетнамских докторов права.
Собственно, этот день можно было назвать прекрасным. Было бы. Если бы мне весь день не названивала теть Лена – и стопудово в перерывах между попытками дозвониться мне выедала мозг бабуле и дедуле. Я-то поставила ее в ЧС и видела лишь количество звонков, а бабуля и дедуля с ней в одной квартире живут, бедняжки.
Когда Киса уже заканчивал свою сессию с Ташей, я позвонила дедуле. Единственному спокойному и разумному человеку в нашем дурдоме.
Дедуля был зол и обещал всыпать Вадьке ремня, чтобы не нервировал мать и бабку. А мне велел не париться и заниматься своими делами. Парню уже восемнадцать, пора стать мужиком, а не прятаться под юбками.
После разговора с дедулей я и сама успокоилась. Ну, подумаешь, загулял на радостях, с кем не бывает. Тем более у него какая-то девушка появилась. О которой, кстати, я раньше и не слышала.
И черт с ними, с Вадькой и его девушкой. Сегодня у меня романтическое свидание с Джеем, завтра – прием у леди Камиллы, послезавтра открытие выставки. Скука? Нет, не знаю такого слова. Мне бы слово «сон» вспомнить!
Именно с этой мыслью я и позвонила Джею. Логика, да? Уж кто-то, а Джей точно позаботится, чтобы этой ночью я не заспалась.
– Ты закончил, мистер трудоголик?
– Почти. А ты, мисс Все-умрут-на-работе?
– Еще полчаса, и я буду свободна, как ветер.
– Отлично звучит! Мак обещал нечто сногсшибательное…
– А ты обещал бассейн, – улыбнулась я. – Среди моих предков были рыбы, по крайней мере, так утверждает бабуля.
– Новый редкий вид рыбки-радуги? Кажется, мне пора готовить сачок.
– Какой еще сачок? Я большая рыба-радуга! Р-ры!
– Через полчаса у телецентра, о стр-рашная радиоактивная рыбка?
– Ага.
Смеясь, Джей отключился. А я пошла навстречу очередному скандалу. То есть я не знала, что скандалу, но могла бы и догадаться, глянув на свое отражение в любой стеклянной стене. Слишком уж оно было счастливым, это отражение. И Киса взревновал. Предсказуемо и уже скучно, да?
Мне тоже. Киса орал, обвинял меня в том, что я ему вру, изменяю и позорю, что Таша наверняка обещала заплатить больше, а я собираюсь припрятать денежки.
Мерзко и скучно.
– Знаешь что, Киса, в обязанности агента не входит выслушивать оскорбления, – вклинилась в его монолог я, едва он взял паузу перевести дыхание. – Вызови такси сам, встретимся завтра у леди Камиллы. Чао.
– Ты! Шлюха! Ты пожалеешь!
Его вопли должны были меня задеть. Но не задели. Может быть, потому что я прямо видела перед глазами тарелку тончайшего фарфора с портретом Кисы на донце. Красивым таким портретом в стиле Гойи. Не знаю, почему именно Гойя. Неважно. Важно, что в моих руках был карабин, и я уже передернула затвор.
– Бесит, – шепнула я одними губами и выстрелила.
Звон, грохот и горячая гильза под ногами были воображаемыми, а вот ощущение легкости – самым настоящим. Спасибо, мистер Бизон, за потрясающий лайфхак. Вот он, по-настоящему ценный подарок, и его я не собираюсь возвращать.
Не дождетесь!
Глава 18Лиза
Я не сразу сообразила, почему мы проехали мимо знакомого дома в Найтсбридже. Лишь когда обернулась и поняла, что пожилая леди, выходящая из белого кабриолета, направляется в ту самую квартиру, а в дверях ее уже встречает Мак.
Вот такой вот сюрприз. Ну что ж, значит сегодня нам с Джеем не судьба попробовать сногсшибательный ужин. Зато… зато мы вместе. И сегодня поедем ночевать не к Маку в гости, а к Джею домой. Вся эта аристократическая роскошь меня несколько утомила. Очень удачно, что я так и не забрала из отеля чемодан, нечего ему делать в квартире милорда. Или миледи, я ведь даже не знаю, женат ли милорд, сколько ему лет и как его зовут.
Да плевать на милорда. Мне намного интереснее, как живет Джей. Квартира очень много говорит о человеке. Вот, к примеру, по Кисиным хоромам сразу понятно, что он – господин с великолепным вкусом и не менее великолепными претензиями. Мне там всегда было несколько неуютно, видимо потому что я там даже скатерть по своему «мещанскому» вкусу выбрать не могла.
И хорошо, не придется при разводе требовать мою любимую скатерть. Очень удачно!
Из Найтсбриджа мы приехали куда-то на окраину. Улицы узкие, почти никакой зелени, дома старые и угрюмые, граффити на стенах. Надо же, мне казалось, что Джей из небедной семьи. Слишком уверенно и спокойно он себя ведет. С другой стороны, парню из рабочего района получить образование и сделать свой бизнес в Сити – это очень круто, а Джей определенно очень крут. Сам по себе, без богатых родителей.
– Ты здесь живешь? – спросила я, сняв шлем и оглядывая дома, напоминающие почему-то московские ткацкие фабрики. Наверное, красным кирпичом, высокими узкими окнами и общей казенностью. – Необычное место.
– Нет, здесь… – Джей замялся. – Короче, я хочу тебя кое с кем познакомить. Уверен, они тебе понравятся.
– Хорошо. А эта леди… ну, в кабриолете, хозяйка квартиры?
– Нет. И не думаю, что она пробудет там долго. Мак напишет, как только она уйдет.
– Ладно, – кивнула я.
Ну не буду же я его в лоб спрашивать, почему он не хочет пригласить меня к себе. Может, он не один живет. Или стесняется после квартиры лорда приводить меня в нормальное человеческое жилье. А может, его рискованная операция не выгорела, и квартиры у него больше нет. В конце концов, он не обязан мне отчитываться. Он и так помогает мне справиться с жутью, в которую превратилась моя семейная жизнь. Не представляю, что б я делала без Джея и Мака!
– Пожалуй, надо купить еды, – задумчиво сказал Джей, глядя на высокую дверь под древней неоновой вывеской без половины букв. – Наверняка эти обормоты уже все сожрали.
Возражать я не стала, ему виднее. А он поставил байк на сигнализацию, взял меня за руку и повел дальше по полупустой улице, к витрине маленькой пиццерии. Там он заказал сразу шесть больших пицц.
– А, нашим соседям, – понимающе усмехнулся продавец.
– И ящик пива туда же, – кивнул Джей, – а прямо сейчас пару бутылок минералки.
– Ты меня заинтриговал. Что за обормоты такие?
– Сейчас все увидишь, – подмигнул мне Джей. – Ты же вроде училась на драматургии?
– Ага. Откуда ты знаешь?
В упор не помню, чтобы я об этом говорила.
– Наверное, ты сказала. Откуда бы еще, – пожал плечами Джей. – Мне интересно, что ты скажешь как профи.
– Профи?..
– Ага, – кивнул Джей, открывая высокую облезлую дверь…
…в чудо. За дверью явно шла репетиция, если я что-то в чем-то понимаю, репетиция рок-оперы. Музыка была незнакомая, голоса – офигенные…
– Это твои друзья? – шепотом спросила я, идя следом за Джеем по сумрачному холлу, едва освещенному подсветкой аквариума и зеленой надписью «вход» над какой-то дверью. Все это больше всего походило на заброшенный кинотеатр, переоборудованный из старых заводских помещений.
– В некотором роде. Вообще я их продюсирую.
– С ума сойти, ты еще и продюсер!
– Кто, если не я, поддержит обормотов?
Мы тихонько прокрались в дверь под зеленой светящейся надписью, и я дернула Джея за рукав, чтобы он остановился. Мне хотелось послушать, пока нас никто не видит. Есть в театральных репетициях какая-то особенная магия. Были бы у меня актерские способности – я бы сама играла в театре. Но чего нет, того нет. Зато я пишу сценарии, и когда-нибудь… да, когда-нибудь – обязательно!
Послушать удалось совсем недолго. Высокий очкарик со стильной стрижкой, чем-то похожий на Камбербетча, оборвал дуэт на полуслове громким хлопком в ладоши.