«Но вправду ли он стоит того, чтобы из-за него погибать?» – сомневалась Кей Ти. Основная загвоздка состояла в том, что этого-то она и не знала: ему же ни минуты не позволяли побыть самим собой.
Хартинг стоял у стены, наблюдая за ней.
– Вам ничем ему не помочь, – сказал он.
Очевидно, на этот раз Хартинг решил попробовать не конфронтационный подход, но примирительный. И хорошо: это, как минимум, значило, что убивать ее он не собирается.
– Вы ведь понимаете это, верно?
В том-то и дело: именно этого Кей Ти, пожалуй, не понимала. С одной стороны, на флоте ее учили работать в команде, однако вся выучка пловчихи-спасательницы гласила: да, ты можешь помочь, можешь изменить положение, можешь спасти, и она спасала. Спасала жизни летчиков, помогая подбирать их из моря, спасла и тех сирийских беженцев, которым удалось убраться прежде, чем их всерьез накрыло нервно-паралитическим газом. И Гаррисону тоже могла помочь. Если мужества хватит.
– Он борется против вашего программирования, – сказала Кей Ти.
Это заставило Хартинга ненадолго, всего-то на пару секунд, замолчать. «Хотя, если он этого не замечает, значит, дурачит самого же себя», – подумала девушка.
– Окей, если даже это так, не станет он бороться за то, чтоб уйти, – откликнулся Хартинг, досадливо закатив глаза. – Он станет бороться за то, чтоб остаться. Поэтому он и пошел на военную службу, поэтому продлевал и продлевал контракт. Ему необходима цель, смысл жизни.
«Не так все это дерьмо устроено, хрен ты цивильный», – подумала Кей Ти, позаимствовав выражение у морских пехотинцев. Глядя на Хартинга снизу вверх, она пыталась понять, верила ли когда-нибудь в «RST». Здесь же – сплошь вероломство… Да, на бумаге все выглядело глаже некуда. Имплантаты и протезы нового поколения для раненых ветеранов! Вернем их в игру, будь та игра хоть военной, хоть мирной жизнью! Дадим проливавшим кровь за отечество второй шанс! Но вместо этого они попросту угодили в хирургическое рабство, превратились в довольно аляповатый эскадрон смерти при Хартинге и его таинственных хозяевах.
– Просто напомните, отчего мы все делаем именно таким образом? – большей частью затем, чтобы сказать хоть что-то, сказала она, пристально наблюдая за Хартингом. В эту минуту доктор наверняка решал, убивать ее, или же нет.
– Звучит, словно вы – это он.
Кей Ти видела: терпение доктора на исходе, и знала, что происходит с теми, кто идет ему наперекор. Возможно, ей предстоит стать следующей убийцей Джины Гаррисон в Бладшотовой голове. Всего-то дела – сменить персонажу пол. Обратить ее в злодейку, способную сотворить такое с беспомощной женщиной.
– Тогда и ответьте мне, будто ему, – предложила она. – Скажите, когда это кончится. И для него, и для всех нас?
Впрочем, все это были только слова. Разумеется, Эйкс, Барис и прочие – вовсе не ангелы, но тому, что происходило здесь, оправдания не имелось.
Тем не менее, Хартинг над вопросом ее призадумался, умолк, обводя взглядом пустую, ничем не украшенную, бездушную монастырскую келью кубрика.
– Вы знаете, отчего, – негромко ответил он. – Вы знаете, кто платит по счетам. И знаете, что происходит… там. Он – высшее наше достижение, лучшее оружие – не для победы в будущей войне, но для того, чтобы в ней уцелеть.
Кей Ти похолодела. Повидала она достаточно и намек доктора поняла, но до сих пор не слишком-то верила во всю эту чушь насчет тайных хозяев и жуткой угрозы извне. Правда оно, или нет, одно Кей Ти знала точно: Хартинг – верит, а значит, и действовать будет соответственно. Еще она знала, что это – последнее средство, идущее в ход, когда Хартингу нужно выстроить по струнке непокорных, хирургически закабаленных слуг. Самый длинный, увесистый (после приказа о ликвидации) кнут для тех, на кого не действует пряник. Это Кей Ти понимала прекрасно, и Хартинг о сем обстоятельстве знал.
Кей Ти покорно кивнула. Казалось, уверенность в ее капитуляции написана на лице Хартинга крупными буквами, и это помогло ей принять окончательное решение лучше всего остального.
– Идем. Шоу вот-вот начнется, – велел он.
– Мне нет до него дела.
– Еще как есть, – бросил доктор, направляясь к двери.
Как он уверен в себе…
«Да, еще как есть, но не по тем причинам, о которых ты думаешь», – решила Кей Ти. Она подыграет ему, потянет время еще немного, дождется удобного случая… и снова нырнет в горящие воды.
Глава двадцать шестая
Обычно, спуская Бладшота с цепи, Хартинг подобного напряжения не ощущал. У них имелся обзор со спутника, а Эрик сумел взломать Барисову охранную систему и получил доступ к трансляции с камер системы видеонаблюдения за стеной и даже в доме. Таким образом, без присмотра Бладшот не останется ни на минуту. Но, несмотря на все это, исход операции отчего-то внушал Хартингу нешуточные сомнения.
Двигаясь, точно огромный кот на охоте, Бладшот на экране шел к двум вооруженным охранникам у массивных, крепких ворот в стене, ограждавшей старый, выстроенный в колониальном стиле особняк Бариса. Охранники раскуривали одну сигарету на двоих и приближения Бладшота пока что не замечали, хотя прятаться он вроде бы даже не думал.
Хартинг бросил взгляд на Кей Ти, но та с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди, смотрела в монитор. Склонившись к столу, доктор включил микрофон связи.
– Как вы планируете проникнуть внутрь? – спросил он.
Разумеется, отвлекать оперативника во время проникновения – тактический ход не из лучших, но поведение Бладшота нравилось ему все меньше и меньше. Некое чувство подсказывало, что теперь взгляд Кей Ти устремлен на него.
– Меня впустят с парадного входа, – ясно, отчетливо прозвучал из динамиков голос Бладшота.
В эту минуту Бладшот должен был кипеть от ярости, однако ответил спокойно, немногословно.
Хартинг вновь перевел взгляд на главный монитор, на картинку со спутника.
– Частное владение, – сказал Бладшоту один из охранников.
Если он и удивился, увидев в такой глуши человека, то никак этого не проявил. Второй охранник переступил с ноги на ногу, готовясь действовать, а в случае надобности и пустить в ход оружие.
– Я к Нику Барису, – сказал обоим Бладшот.
– Вот как? – переспросил первый охранник. Теперь он вправду был удивлен, удивлен и позабавлен. – И по какого же рода делу?
– Я собираюсь его прикончить, – спокойно, как ни в чем не бывало, пояснил Бладшот.
Хартинг озадаченно заморгал. Подобного он не ожидал вовсе.
– Да он?.. – начал доктор.
– Угу, – откликнулась Кей Ти.
Двигаясь с нечеловеческой быстротой, Бладшот вырвал из рук первого охранника оружие. Казалось, это ошибка. Это значило, что у второго охранника имеется время поднять оружие и нажать на спуск, и прицел его, невзирая на панику, оказался верен. Конечно, большая часть пуль пришлась на долю его напарника, но одна, угодив в Бладшота, начисто снесла ему макушку. Бладшот упал.
Хартинг немедля повернулся к экрану с изображением силуэта Бладшотова тела: поврежденные области выделялись подсветкой с указанием уровня заряда батарей нанитов, сосредоточенных в данных областях. Голова силуэта полыхала янтарным пятном: миллионы нанитов устремились чинить повреждения, нанесенные пулей из штурмовой винтовки охранника. Хартинг тут же представил себе массу нанитов, кишащих в голове Бладшота, будто муравьи в смятом ногой муравейнике.
– Наниты уже перегружены, – заметил он (невзирая на все чудеса его технологии, подобные повреждения устранить было нелегко). – Такими темпами он и до двери не доберется.
– Смотрите, – просто сказала Кей Ти.
На мониторе еще трое охранников, пришедших на помощь стрелявшему, втащили Бладшота и мертвого товарища в ворота и поволокли к особняку. За ними тянулся кровавый след, но большая часть крови текла из ран убитого караульного.
– Его тащат в дом, – ухмыльнувшись, прокомментировала Кей Ти.
– Да, он умнее, чем кажется с виду, – признал Хартинг.
– Не намного, – буркнул с рабочего места Эрик.
– Я бы не стала его недооценивать, – оглянувшись на техника, сказала Кей Ти.
Кабинет Бариса был обставлен так, что вполне мог бы принадлежать колониальному губернатору во времена расцвета империи. Что и немудрено: ведь именно здесь Барис скупал на корню местные власти, дабы они сделали вид, будто не замечают империи, созданной им самим – империи незаконной вербовки наемников, от веку прибыльной наркоторговли и, разумеется, подпольной купли-продажи передовых технологий. Последнее и свело его с «RST» и Хартингом, располагавшими биотехнологиями, объявленными в большинстве государств вне закона. Барис знал, что Хартинг уже довольно давно пытается его разыскать. По-видимому, добрый доктор решил замести следы, ну, а выдал Бариса, надо думать, телефонный звонок этого идиота Эйкса. Да, он понимал, что после убийства австралийца ему следует сменить места обитания, но очень уж надоело прятаться и убегать… К тому же, и кое-какие контрмеры у него имелись.
– Американец? – спросил Барис из-за огромного тикового стола, обращаясь к двоим из русских наемников.
– Да, – ответил один.
– В смерти его убедились? – продолжал Барис.
Наемники только переглянулись. Американец получил пулю в голову. Выжить он просто не мог.
– Ладно, неважно. Пришлите ко мне Уиганса. Скажите: это самое пусть прихватит.
Наемники кивнули и удалились.
Держался Барис вроде бы как обычно, однако был явно обеспокоен.
Уиганс расхаживал из угла в угол, мерил шагами лабораторию, которую полагал своей. Оборудование он собирал по свалкам, а кое-что на скорую руку изготовил сам, и посему в другом месте большую часть его техники сочли бы безнадежно устаревшей, однако Уиганс находил ей применение до сих пор. До переоборудования эту огромную комнату занимал цех, где разливали по бутылкам вино. Уиганс заполнил ее кучей компьютеров, крайне замысловатым 3D-принтером собственной конструкции и аппаратом для «варки» ДНК – еще одна самоделка, предназначенная для биохакинга. Себя Уиганс считал этаким гиком-одиночкой, наподобие Франкенштейна (профессора, конечно, не чудовища).