жилете вкладчики поначалу робели.
Железная дверь в компьютерную, естественно, была уже закрыта и опечатана. Пришлось расписываться за ключ.
Часам к девяти в подвальный застенок нагрянул угрюмый благоухающий коньяком замполит. Глава совета директоров согнал Алексея со стула и сел за монитор сам.
- А чего это ты все игры свернул?..
- Места много занимают…
Замполит недовольно шевельнул собольей бровью.
- Ну-ка поставь мне… эту… где фашисты бегают…
Алексей разархивировал ему первую версию «Вульфа», после чего был немедленно выдворен из компьютерной и отправлен домой. Влезая в куртку, он слышал, как замполит, сопит и бормочет, варварски стуча по клавишам:
- Ах, ты, падла… Куда пошел?! Стоять! Н-на, получи!..
Тоже, видать, не настрелялся… по кишлаку из пулемета… Афганец, блин!.. Ну вот что бы ему не заявиться часа на два раньше!.. Тогда бы еще не поздно было звякнуть Миле… А так - ни то ни се… Зла не хватает!..
Время было детское, так что к арке Алексей приближался на этот раз без боязни. Не к той, естественно, где он недавно присутствовал в качестве понятого, и не к той, где тогда же досталось Димке. Сегодня Алексей шел кратчайшим путем, через арку между третьим и четвертым подъездами.
Дно каменного туннельчика было уже освобождено от мусора и чисто выметено, кружевные железные створки распахнуты до отказа и плотно прижаты к внешней стене с помощью пары кирпичей. Алексей прикинул, где должны пересекаться исходящие из внешних углов два потока отрицательной энергии, и, став в этом узле, в этом средоточье зла, скептически прислушался к ощущениям.
Никаких особых ощущений он, как и следовало ожидать, не испытал. Кивнул удовлетворенно и двинулся в темное каменное нутро туннельчика, намереваясь проверить еще и ту зловещую срединную точку, где, по словам Милы, сходилось сразу четыре луча этой самой отрицательной энергии.
Сразу на входе в глаза ему ударил свет двух карманных фонариков - из ниши справа и из ниши слева.
- Вы куда идете?.. - жестко, напористо спросили отпрянувшего Алексея.
- То есть как куда?.. - заслоняясь, сказал он. Сердце прыгало и колотилось. - Живу я здесь…
- Номер квартиры? - неумолимо продолжал голос.
- Да вы кто такие вообще?..
- Домовая дружина.
- Черт бы вас всех побрал! - бросил с досадой Алексей, чувствуя однако облегчение, в чем-то даже отдаленно похожее на счастье. - Делать вам нечего!.. Затеяли, понимаешь, игры… в казаки-разбойники…
- Ну ты насчет казаков-то - полегче… - угрожающе пробасили из той ниши, что справа.
- А-а… - разочарованно протянули слева. - Это же из третьего подъезда… Понятой…
Луч левого фонарика вильнул и погас, высветив на секунду в противоположной нише синюю штанину с широким красным лампасом.
Ну вот, теперь еще, не дай Бог, кличку прилепят!.. «Понятой…»
Глава 9
Димка был с утра необычно задумчив. Озадаченный Алексей даже заподозрил сначала, что странное это выражение возникло на лице сына отнюдь не в связи с мыслительной деятельностью, но как бы само собой - в результате легкой деформации черт. Однако он ошибся.
- Откуда это?.. - хмуро спросил Димка, предъявляя отцу гибкий глянцевый журнальчик.
- Да иеговисты вчера приходили, - сказал Алексей. - Вот, оставили…
- А они кто?
Колодников хмыкнул и вопросительно воззрился на сына. В правом глазу Димки он прочел угрюмую решимость. Заплывший левый был по-прежнему задумчив.
- Сектанты, - несколько растерянно объяснил Алексей. - Считают себя христианами, хотя какие они к черту христиане! Так, что-то среднее между христианством и иудаизмом… Мать их вчера с таким треском выперла - до первого этажа кубарем катились… Да выкинь ты эту бредятину!
Димка насупился. Добрую половину услышанного он наверняка не понял. Странно… Неужели к нему ни разу не приставали на улице со «Сторожевой башней»? К Колодникову вот, например, - сплошь и рядом… Они ж прилипчивей цыган, иеговисты-то!.. Хотя пристать к Димке - это еще отважиться надо. Хорошо если просто пошлет! А ну как, не говоря дурного слова - да в рыло?..
- Тут по жизни много… - недовольно заметил Димка, снова колыхнув гибкой глянцевой обложкой.
Сначала Алексей не поверил собственным ушам. Потом ударился в панику. Простые души (а Димка, в его понимании, был несомненно простой душой) легко поддаются на пропаганду - неважно чью. Только еще иеговиста в семье не хватало для полного счастья!.. Однако следующая фраза сына, хоть и была ничуть не менее ошарашивающей, скорее обрадовала Алексея, нежели ужаснула.
- Па… - покряхтев и помявшись, спросил шкафоподобный сынуля. - А библия у тебя есть?
- Э-э… Евангелие…
- А это разве не одно и то же?
Колодников даже слегка умилился. Нет, Димка все-таки изумителен. Чистая, не испорченная чтением натура… Ничего не попишешь, продукт эпохи - на видиках возрос. Пришлось объяснить разницу.
- Так есть или нет? - нетерпеливо прервал Димка.
Продолжая удивляться, Колодников снял с полки безымянную книжицу карманного формата в гибкой кожистой обложке синего цвета, выменянную им с доплатой на «Королеву Марго» еще в златые времена застоя, перед самой перестройкой. Стер пыль, протянул сыну.
Тот принял ее с некоторым недоумением.
- Такая маленькая?
Колодников небрежно объяснил, что в Советском Союзе подобная литература считалась нелегальной. Поэтому хитрые американцы додумались делать евангелия в виде записной книжки, чтобы легче было гнать через границу.
Димка недоверчиво фыркнул и раскрыл наугад. Алексей зашел сзади, заглянул через крутое плечо.
- Это ты на «Деяния апостолов» попал, - заметил он. - Лучше сначала начни. «От Матфея». Там интересней…
Димка не услышал. Шевеля губами, вникал в текст. Потом спросил:
- А против рожна - это как?
- Чего? - изумился Алексей. - Ну-ка, где это?.. А-а… «Трудно тебе идти против рожна…» Понял… Обращение Павла. Это когда он еще Савлом был… «Савл! Савл! что ты гонишь меня?..» Ну, собственно, рожон - это заостренный кол… «Лезть на рожон» - слышал такое выражение?.. Рожон, рогатина, рог - все однокоренные…
- Угу… - рассеянно молвил Димка и, выйдя в коридор, скрылся за дверью своей комнаты. Новый Завет - в руках, журнальчик - под мышкой.
Секунды три Колодников пребывал в остолбенении. В голове бессмысленно кувыркалась строчка из Саши Черного: «Павлы полезли в Савлы…» Как там дальше-то? А!.. «Павлы полезли в Савлы… страданье прокисло в нытье, безрыбье - в безрачье, положенье - собачье… Чем заполнить житье?..»
Взглянул на обшарпанную иконку Пречистой Богоматери Боголюбской над супружеским ложем.
Александра все это время пребывала в ванной. Наконец вышла - в халатике и белоснежной махровой чалме.
- Слушай, что это с Дмитрием? - спросил ее Колодников, понизив голос и кивнув на закрытую дверь.
- Это ты меня спрашиваешь? - отозвалась она, причем таким тоном, что разговаривать с ней Колодникову как-то сразу расхотелось.
Коридор сталинской двухкомнатки был обширен, и все-таки Алексей отшагнул к стене, уступая дорогу супруге. Вежливый этот поступок был воспринят ею как издевательство, каковым он отчасти и являлся.
Разминулись, короче. Оказавшись на кухне, Колодников шевельнул крышку большой кастрюли. Из темно-красной трясины борща подобно песенному утесу торчал мосол с бахромой серого мяса. Диким мохом оброс…
«С ненавистью приготовленный борщ, - исполнившись демонской гордыни, подумал Алексей, - есть не буду…»
Нашел в холодильнике две сморщенные сосиски и, определив их в миску, достал с полки картофельное пюре быстрого приготовления. Пока он сооружал себе скудный холостяцкий завтрак, мысли его сначала вились вокруг дуры Александры, потом развернулись широким роем, охватывая разом недавние события.
Мистики Алексей не терпел. Противоречила она его жизненному опыту. Помнится, классе, чтобы не соврать, в девятом попала в руки Леше Колодникову бумажка ошеломительного содержания. Представляла она из себя некую хронологическую таблицу, судя по почерку, скопированную какой-нибудь примерной ученицей, возможно, даже отличницей. «Гитлер родился в таком-то году… Наполеон - в таком-то… Разница - сто двадцать девять лет…» Ну и так далее. Родились, крестились, женились - и, как сговорившись, с одной и той же разницей в сто двадцать девять лет. Девятиклассник Леша был потрясен и весь день ходил малость пришибленный…
Второй раз с таблицей этой он столкнулся уже в институте. Отпечатанная под копирку, она гуляла тайком по рядам во время лекции. На этот раз студент Колодников лишь поморщился и, не читая, передал листок дальше, высокомерно присовокупив, что хохма эта ему давно известна. И все же растерянность он почувствовал. Ну не может же такого быть! Однако, хронология-то - вот она…
В третий и в последний раз загадка настигла его совсем недавно, когда он секретарствовал в обществе книголюбов. Некая экзальтированная особа принесла все тот же текст, теперь уже красиво выведенный на лазерном принтере. И вот тут Колодников рассвирепел. Придя домой, он снял с полки красный энциклопедический однотомник и принялся въедливо сверять даты. Сразу же выяснилось, что рождение Наполеона сдвинуто на девять лет. Дальше пошли подтасовки помельче… Короче, залепуха в лучшем виде.
Выведя неизвестных мистификаторов на чистую воду, Алексей пережил поочередно облегчение, злорадное торжество и досаду на себя, ленивого и нерадивого. Ну что мешало ему залезть в энциклопедию еще в девятом классе? Рука бы, чай, не отсохла - дотянуться до книжной полки!.. Тогда же сам собой родился афоризм, ставший для Колодникова жизненным правилом: «Вера - это когда лень проверить…»
Да, конечно, от ночных событий в арке (теперь уже - в арках) веяло чертовщиной. Вторжение бреда в обыденность - штука в наши дни вполне возможная, но опять-таки - смотря какого бреда! Всю эту полосатую дурь вроде привидений убиенных чекистов и потоков отрицательной энергии Алексей отметал с негодованием.