— Послушайте. Мне все равно, верите вы мне или нет, — со вздохом заявил он. — Я рассказываю вам то, что видел. Старая машина, «Роллс» или «Бентли», такая роскошная тачка начала века, взяла и проехала по этому мосту.
— Это невозможно, — прервал его старший сержант технических войск. — Согласно нашим приборам, температура над эстакадой М25 местами превышает семьсот градусов по Цельсию.
— А местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — добавил его помощник.
— …да, местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — согласился старший сержант. — Очевидно, допустимы какие-то проценты ошибки, хотя я считаю, что мы вполне можем списать их на своеобразные технические погрешности,[162] но дела обстоят так, что над эстакадой М25 не в состоянии пролететь даже вертолет, а если и пролетит, то зажарится, как на гриле. И после этого вы еще будете мне рассказывать, что какой-то антикварный автомобиль спокойно по ней проехал?
— Я не говорил, что он проехал спокойно, — возразил полисмен, серьезно задумавшийся о том, что пора уже бросить службу в столичной полиции и присоединиться к бизнесу своего брата, который уволился из Электрической компании и собрался организовать птицеферму. — Он загорелся. Но продолжал ехать.
— Неужели вы серьезно рассчитываете, что кто-то поверит… — послышался чей-то голос.
Вопрос прервал пронзительный тонкий звук, навязчивый и странный. Словно множество стеклянных гармоник, слегка фальшивя, заиграли вдруг в унисон; словно молекулы самого воздуха застонали и запричитали от боли.
И др-р-р-р-р-у-жжж…
В сорока футах над головами собравшихся проплыл маленький светлый мотороллер, окруженный темно-синим ореолом, а по краям подсвеченный красным; за рулем сидела женщина средних лет в розовом шлеме, к которой крепко прижался маленький мужчина в плаще и фосфоресцирующем зеленом шлеме (глаза мужчины были зажмурены, чего не мог заметить никто из стоявших внизу, поскольку мотороллер пролетал слишком далеко от них).
Женщина отчаянно визжала. И визжала она свое заветное слово:
— Дже-р-р-р-р-о-о-о-ни-моооооо![163]
Одно из достоинств автомобиля марки «Васаби», как любил подчеркнуть Ньют, состояло в том, что весьма затруднительно сказать, насколько сильно повреждены его внутренности. Ньют вел своего «Дика Турпина» по обочине, объезжая упавшие ветви.
— Из-за тебя я рассыпала всю картотеку!
Автомобиль, тяжело отфыркиваясь, выкатился обратно на дорогу, и механический голосок откуда-то из-под бардачка посоветовал: «Проверьте давление масла».
— Теперь мне уже не удастся разложить их по порядку, — пожаловалась она.
— И не надо, — с неистовством сказал Ньют. — Просто выбери одну. Любую. Уже все равно.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, если Агнесса права и мы делаем все согласно ее предсказаниям, то уместной должна быть любая выбранная сейчас карточка. Логично?
— Чепуха.
— Разве? Ведь даже ты находишься здесь потому, что она так предсказала. Кстати, как ты думаешь, что мы скажем полковнику? Если, конечно, нам удастся увидеть его, в чем я лично сильно сомневаюсь.
— Если мы обоснованно все…
— Послушай, я знаю, что бывает в такого рода заведениях. Там за тиковыми воротами торчит куча охранников, Анафема, и все они ходят в белых шлемах и с настоящими пистолетами, соображаешь? Которые стреляют самыми настоящими пулями из настоящего свинца, которые могут продырявить тебя, покрутиться немного внутри и вылететь в ту же дырочку, прежде чем ты успеешь сказать: «Простите, у нас есть основания полагать, что здесь с минуты на минуту должна начаться Третья мировая война»; и еще там есть серьезные мужчины в форменных толстых куртках, которые отведут тебя в изолированную комнатку без окон и начнут задавать вопросы — типа, не состоишь ли ты в настоящее время или не состояла ли ранее в «розовой» подрывной организации, какой в принципе считается любая английская политическая партия. И…
— Мы почти приехали.
— Вот, погляди-ка, тут есть ворота, проволочные заграждения и все прочее! А еще, вероятно, бегают собачки-людоеды!
— По-моему, ты слегка перевозбудился, — тихо сказала Анафема, доставая с пола машины последнюю карточку.
— Перевозбудился? Да что ты! Я крайне спокойно переживаю, что меня могут застрелить!
— Я уверена, Агнесса упомянула бы, если нас вдруг убьют. Она была мастер на такого рода предсказания.
Анафема начала рассеянно перемешивать карточки.
— Понимаешь, — сказала она, аккуратно разделив колоду и вложив одну половинку в другую, — я читала где-то, что существует секта, члены которой полагают, что компьютеры — орудие дьявола. Сектанты считают, что Армагеддон произойдет потому, что Антихрист здорово разбирается в компьютерах. Очевидно, об этом упоминается где-то в Откровении. По-моему, я недавно читала об этом в какой-то газете…
— «Дейли мейл». «Письмо из Америки». Гм, от третьего августа, — уточнил Ньют. — Сразу после заметки о женщине из Вормса, штат Небраска, которая научила свою утку играть на аккордеоне.
Анафема одобрительно хмыкнула, раскладывая карточки лицом вниз у себя на коленях.
«Значит, компьютеры — орудие Дьявола?» — подумал Ньют. Он запросто мог бы поверить этому. Кто-то ловко управлялся с компьютерами, но одно он знал наверняка — ему лично этого не дано.
Машина резко затормозила.
Авиабаза выглядела довольно запущенной. Около входа валялись большие упавшие деревья, и несколько мужчин с экскаватором пытались убрать их. Охранник равнодушно следил за их действиями, но, слегка повернувшись, мельком глянул на тормознувшую машину.
— Отлично, — сказал Ньют. — Выбирай карту.
3001. Ясень падет на каминную решетку за Орлиным Гнездом.
— И все?
— Да. Мы всегда считали, что это как-то связано с революцией в России. Давай проедем еще немного по дороге и повернем налево.
Повернув, они оказались в узкой аллее, слева от которой высился забор, тянувшийся по всему периметру базы.
— Вот здесь и останови. Сюда часто заезжают машины, и никто не обращает внимания, — сказала Анафема.
— А что это за местечко такое?
— Местные называют его Аллеей влюбленных.
— Наверное, поэтому она словно вымощена презервативами?
Они прошли сотню ярдов вдоль изгороди, затенявшей аллею, и увидели обугленное дерево. Агнесса была права. Железная ограда вполне походила на каминную решетку. И прямо на нее как раз и упало дерево.
Там сидел, покуривая сигарету, какой-то охранник. Он был черным. Ньют всегда испытывал чувство вины в присутствии черных американцев, готовый к тому, что они могут отругать его за два столетия работорговли.
Парень встал было при их приближении, а потом уселся в более непринужденной позе.
— А, привет, Анафема, — сказал он.
— Привет, Джордж. Ужасная гроза, правда?
— Точно.
Они прошли дальше. Он проводил их взглядом, пока они не скрылись из виду.
— Ты знакома с ним? — с деланой небрежностью поинтересовался Ньют.
— Ну естественно. Некоторые из здешних солдат иногда заходят в паб. Намытые до блеска, они смотрятся довольно симпатично.
— Если бы мы попытались войти, то он выстрелил бы в нас? — спросил Ньют.
— Скорее всего, он просто погрозил бы нам ружьем, — предположила Анафема.
— Мне и этого вполне хватило бы. И что же, по-твоему, мы сейчас будем делать?
— Ну, Агнесса, должно быть, что-то знает. Поэтому, я полагаю, нам остается лишь подождать. Все не так уж плохо, вон и ветер уже стихает.
— Ох, — Ньют глянул на клубившиеся на горизонте облака. — Старая добрая Агнесса, — сказал он.
Адам быстро крутил педали. Пес бежал за ним и, разделяя волнение своего Хозяина, время от времени пытался куснуть заднее колесо велосипеда.
Послышалось знакомое потрескивание, и Пеппер вырулила от своего дома. Велосипед Пеппер можно было узнать без труда. Решив усовершенствовать его, она с помощью бельевой прищепки хитроумно прицепила на колесо картонку. Кошки знали, что надо удирать, когда она трещала еще за две улицы от них.
— Я считаю, что мы можем сократить путь, поехав по Дроверс-лейн и потом напрямик, через Круглоголовую рощу, — сказала Пеппер.
— Там очень грязно, — сказал Адам.
— Ну и что, — возбужденно бросила Пеппер. — Сейчас везде грязно. Нам надо проехать мимо мелового карьера. Из-за мела там всегда сухо. А потом поднимемся вдоль поля орошения.
Сзади к ним подъехали Брайан и Уэнслидэйл. Велосипед Уэнслидейла был черным, блестящим и практичным. А велосипед Брайана, возможно, когда-то был белым, но его цвет надежно скрывался под толстым слоем грязи.
— Глупо называть ее военной базой, — заметила Пеппер. — Я была там на дне открытых дверей. У них там ни пушек, ни ракет — никакого оружия. Одни кнопки, да циферблаты, да еще духовой оркестр.
— Да, — сказал Адам.
— Ну и что такого уж военного в кнопках и циферблатах? — сказала Пеппер.
— Может, очень даже много, не знаю, — сказал Адам. — Чего только не наделаешь с кнопками и циферблатами.
— Мне подарили один набор на Рождество, — проявил инициативу Уэнслидэйл. — Всякие электрические штучки. В него входило несколько кнопок и циферблатов. Можно было сделать радиоприемник или сигнальную гуделку.
— Не знаю, — задумчиво повторил Адам. — Я думаю, скорее там найдутся люди, которые могут войти во всемирную компьютерную сеть и послать всяким там компьютерам приказ к началу сражения.
— Ух, — поддержал его Брайан. — Ну и чертовщина.
— Вроде того, — сказал Адам.
Быть председателем местного совета жителей Нижнего Тадфилда — почетная должность, но тоскливая участь.
Р. П. Тайлер, низенький, хорошо упитанный и довольный собой, топал по проселочной дороге в компании Шатци, карликового пуделя его жены. Р. П. Тайлер понимал разницу между добром и злом; в его жизни никогда не было нравственных полутонов. Однако он не довольствовался простым пониманием. Он чувствовал своим долгом поведать об этом миру.