Да и не могут они по-другому. Вся их жизнь, все их доходы — только от того, что они своими сказками запугивают простаков. Всей своей бездельной жизнью, всеми своими доходами они обязаны дьяволу и страху перед дьяволом и его подземным царством. Вез дьявола не было бы попов, монахов, митрополитов, не было бы всей церкви.
4.
О бесах и бесовских искушениях.
I
Участь всех язычников, магометан и вообще нехристиан — глубоко печальная. Христианская душа, освободившись от тела, после тягостных испытаний, после многотрудного шествия от одной бесовско-таможенной заставы к другой, все же может войти в селение райские. И если даже на одной из таможен торжествующие бесы сволокут ее в ад, для нее далеко не все потеряно. Явившись во сне оставшимся в живых родственникам, она может рассказать им о своих страданиях, и они, удвоив и утроив свои милостыни попам, заказав сорокоусты, отслужив десятки панихид, сделав вклады на вечное поминовение, могут выкупить душу от дьяволов.
И ничего то этого нет перед неверными. Душа Феодоры говорит Григорью: «сим путем (путем мытарств) восходят и такие истязания принимают только те, кто просвещены верою и святым крещением. Неверные же язычники, сарацине и все вообще иноверцы этим путем не идут. Еще будучи живы телом, они душою уже мертвы, погребены во аде; потому, когда они умирают, то бесы тотчас же, без великого испытания, берут души их, как по праву принадлежащие им, и низводят в пропасти ада».
Переходя в царство бесов, души не-христиан переходит в царство своих богов. Только немногие христиане первых веков, да, впрочем, даже и очень поздних веков, — решительно заявляли, что языческие боги сделаны из камня и дерева, что они не живы, что они — творение рук человеческих. И в доказательство этого они разбивали перед негодующими язычниками статуи их богов. Странным образом по писаниям выходит так, будто никому из не-христиан не приходило в голову повторить тот же опыт с изображениями, которым поклоняются христиане.
Да чего тут! Кто же не знает, что, когда французы занимали Москву, они очень непочтительно обходились с нашими иконами, и всесильные православные боги были неспособны защитить себя от оскорблений. Или возьмем татарское нашествие на древнюю Русь, когда, как говорят летописцы, храмы превращались в конюшни. И больше того: десятка полтора два лет тому назад некий ловкий вор похитил Казанскую икону богоматери, считавшуюся чудотворной, снял с нее все драгоценные украшения и, чтобы скрыть все концы, расколот икону на мелкие дощечки и сжег. И, всегда чудотворная, икона оказалась на этот раз простою доской.
Мне совестно в этом признаться, но я все же признаюсь, что еще в ребяческом возрасте, когда мне было не более десяти лет, я, оставшись один, учинил детское издевательство над святою иконой. Надо мною не разразился гром с небес, и разрисованная доска так же не шевельнулась, как если бы это была самая простая картинка. После этого опыта я покончил со всяким идолопоклонством, а вскоре и со всякою верой в бога и веельзевула, бесов и ангелов.
Однако некоторые жития признают, что изваяния богов - просто их изображения, а не самые боги. Дария, обращаемая в христианство только что обращенным Хрисанфом, будущая христианская мученица, а в то время еще жрица при храме Афины, говорит Хрисанфу: «Если бы невежественный народ мог почитать богов без изваянных кумиров, то не следовало бы их изваивать и поставлять. Отливаются же они из золота, серебра и меди и делаются из мрамора и дерева, чтобы люди, видя их очами, знали, кого им надо представлять в уме, почитать и бояться».
Это - буквально же самое, что говорят и теперешние христианские попы об иконах, которым они поклоняются. Но делают попы вовсе не то, что они говорят. Некоторые доски с нарисованными на них изображениями признаются «чудотворными иконами». Это значит, что на них не просто изображены боги, но и сами они обладают особой чудесной силой, какой нет в других деревянных досках с совершенно такими же изображениями. И христиане верят, что эти доски способны изгонять нечистую силу из одержимых бесами и, если принести им надлежащие жертвы, то они могут содействовать исполнению всяких желаний. Это — как раз те воззрения на своих богов, которые христиане обыкновенно приписывают язычникам.
Жрица храма Афины, позднейшая христианская мученица Дария, говорит Хрисанфу: «изваянных идолов почитают люди простые, невежды, мы же почитаем те самые вещи, изображения которых поставлены».
Наши попы и монахи тоже должны были бы признать, что иконам молятся, а некоторые из них почитают даже «чудотворными», «люди простые, невежды». Для просвещенных христиан нет нужды ни в каких иконах.
Но они не захотят и не могут в этом признаться: тогда исчезли бы все их доходы, которые они получают около своих идолов, именуемых Иверской, Казанской и т. д., и около капищ, и храмов построенных в честь этих идолов.
Нелегко им отречься и от тех идолов, которые они называет мощами.
Мощи для них — вовсе не нетленное тело. Святыми мощами они признают всякий скелет, даже всякую косточку, всякий осколок ребра, всякий зуб, если по их уверениям это — остатки человека, которого они объявили святым, и если эта косточка, по их словам, способна творить чудеса.
Как бы ни изворачивались попы и монахи, а все же выходит, что они заставляют поклоняться ребру, зубу и т. д., и что эти ребра, зубы, ногти и волосы обладают божественной силой. Чтят как святого, как бога, преподобного Сергия, — но святыней почитают и прах, который выдают за его мощи.
В конце концов надо прямо сказать, что лишь немногие и из первоначальных христиан смотрели на языческих идолов так, как смотрела на них Дария. Христиане не отрицали, что кроме изображений языческих богов существуют и самые боги. И не отрицали они, что эти боги обладают большой силой. Они говорили только, что сила языческих богов — дьявольская, так как и сами они — бесы, взбунтовавшиеся против бога ангелы, и еще говорили, что эта сила много меньше силы христианского бога.
Житие Георгия Победоносца (Егория) прямо начинается следующими словами:
«Недостойный правитель Римского царства, нечестивый Диоклетиан, был ярым последователем и покровителем идослужения. Выше всех богов чтил он Аполлона, слывшего за прорицателя будущего. Ибо бес, обитавший в его бездушном идоле, пророчествовал о будущем, но предсказания эти никогда не сбывались.
«Однажды Диоклетиан вопросил Аполлона о некоей вещи. Бес же ответил ему: «Не могу истинно провещать будущее, ибо мне препятствуют люди праведные, почему и лгут в капищах волшебные треножники: праведники уничтожают нашу силу».
В этом же житии имеется настоящая сцена для электро-театра; она служит особому прославлению христианского бога. Георгия, уже претерпевшего великие пытки за верность христианству, привели в храм, где все было приготовлено для языческого жертвоприношения. «Святой подошел к идолу Аполлона, простер к нему руку и спросил его безумного, как бы живого: «Ты ли хочешь принять от меня жертву, как бог?».
«При этих словах святой сотворил крестное знамение, бес же, обитавший в идоле, воскликнул: «я не бог, не бог и никто из подобных мне. Един бог тот, кого ты исповедуешь. Мы же отступники из ангелов, служивших ему; мы, одержимые завистью, прельщаем людей».
«Святой тогда сказал бесу: «Как же вы смеете обитать здесь, когда сюда пришел я, служитель истинного бога?».
«При сих словах святого поднялся шум и плач, исходившие от идолов. Затем они пали на землю и сокрушились».
Непостижимым образом это яркое засвидетельствование истинной веры не произвело должного впечатления на язычников. Тотчас жрецы и многие из народа, как неистовые, яростно устремились на святого, стали его бить и вязать и взывали к царю: «Убей сего волхва, о царь, убей его прежде, чем он погубит нас».
Значит, для Георгия языческие боги — бесы, а их жрецы — волшебники, колдуны, волхвы. Напротив, для язычников бог Георгия — действительно существующая сила, только злая, а сам Георгий — кудесник. Каждая сторона не отрицает богов другой стороны, но каждая сторона признает только своих богов истинными и добрыми богами, а богов противника —злыми богами, дьяволами.
Такие же примеры я уже приводил и из так называемого ветхого и нового завета (см. И. Степанов, «Религия и духовенство». Глава четвертая. Книгоиздательство «Коммунист»).
Только что рассказанное происшествие, как уверяет житие Георгия, случилось в Риме, в присутствии самого императора, в начале четвертого века нашего летоисчисления, и взволновало весь город. И, однако, римские писатели, от которых мы знаем о многих мелких событиях, ни словом не упоминают о полном разгроме их храма, произведенном чудесной силой Георгия. Но такова уж общая судьба всех христианских сказаний: чудеса, о которых они поведают, существуют только для повествователей, для верующих христиан. Не принадлежащие к христиан кой церкви обыкновенно не замечают этих чудес, хотя бы это были такие необыкновенные и страшные происшествия, как, напр., уничтожение огромным змеем отряда в триста воинов, высланных для поимки святой (житие преподобномученицы Евдокии «Жития», книга седьмая, стр. 3)
Языческие боги оставались бесами для христиан и триста лет тому назад. Так в житии Диодора (или Демьяна) Юрьегорского (первое дополнение к житиям. стр. 432) рассказывается о препятствиях, которые чинились бесами при постройке церкви на Юрьевой горе: «В прежнее время здесь было языческое кладбище, ложным богам приносились жертвы, и место это было нечисто. Когда начали строить храм, гора тряслась, слышны были в ней крики. Плотники испугались и хотели оставить работу. Тогда святой совершил па горе молебное пение, окропил место святою водою, и бесы с шумом и криком бежали в Юрьево озеро, а потом исчезли в лесу».
Очень близкий к этому рассказ имеется в житии Николая Мирликийского (см. выше, стр. 19—20).
Стефан Пермский, вводивший христианство «среди пермян», главным образом зырян (четырнадцатый век), говорил обращаемым, что «единый христианский бог лучше многих языческих, потому что они — не боги, но бесы, сверженные с неба в бездну и прельщающие безумных людей в бездушных идолах. Они не только не помогают людям, но, напротив, вредят и всегда стремятся делать злое; будучи злыми, немилосердными, гневными, полными ярости, завистливыми ненавистниками, они готовы были бы тотчас истребить род человеческий, если бы их не связывала и не удерживала сила божия» («Жития», апрель, стр. 441).