Меньше всего я хотела оказаться в квартире Каллагана. Я даже не предполагала, что когда-нибудь сюда приду. Стены, диван, ковёр… чёрт возьми, всё вокруг было или матово-чёрным или глянцево-чёрным. И на самом деле, выглядело очень даже хорошо, и можно было пристраститься к такому разнообразию чёрного.
— Впечатляет, — пробормотала я, бросая сумку и скрещивая руки на груди, а затем с раздражением добавила: — Но зачем я здесь, не понятно. Я не стану рожать тебе ребёнка, и мы даже не попытаемся.
— Чёрт возьми, Эри, скажи это уже, — усмехнулся он, наблюдая за тем, как я краснею.
— Ты не трахнешь меня, придурок, — возразила я, сквозь ком в горле. — Что случится, если Артур придёт ещё раз.
— Он больше никогда не придёт, — резко ответил он
— Он бессмертный, — сказала я, отворачиваясь, чтобы посмотреть на древние портреты, висящие на стенах, но что-то во взгляде Каллагана остановило меня, и я посмотрела на его руки, а затем снова в глаза.
— Даже мы можем умереть, — проговорил он, и я моргнула.
— Твой меч?
— Несёт смерть любому, кто нарушит клятву Ордена рыцарей, — тихо произнёс он. — И прежде чем ты решишь, испробовать его на мне, уверяю, ничего не выйдет.
— Даже не думала, — хмуро проговорила я, переключая внимание на сцену средневекового сражения. Рыцарь сидел верхом на огромном боевом коне. Я всмотрелась в забрызганное кровью лицо рыцаря, оценивая способность художника запечатлеть сходство с реальностью. Каллаган вскинул руку с мечом, целясь на врагов, которые бесстрашно скакали на него, а знамя гордо развевалось позади Каллагана. Турки воевали против рыцарского ордена?
— Румыния, — заметил Каллаган. — Когда турецкая империя вторглась туда, мы были там и помогали другим бежать, прежде чем всё стало совсем плохо. К сожалению, это битва — отвлекающий манёвр, чтобы дать народу сбежать.
— Не лезь ко мне в голову, — отрезала я.
— И не пробовал, — заверил он. — Твоё миленькое личико ничего не скрывает, и это мне тоже в тебе нравится. Ты не таишь то, что у тебя на сердце. Уже поздно, пошли спать.
У меня сердце подпрыгнуло к горлу, а ладони вспотели, когда я неловко хлопнула ими друг о друга, и заговорила, повернувшись к Каллагану:
— Вот на этой фразе я и ухожу.
— Эри, за тобой охотятся. Ты не сможешь выбраться из этого, не выбрав будущее. Я вижу, как у тебя в голове вертятся шестерёнки, но уверяю, тебе бежать некуда, спрятаться тоже негде. Мы тебя всегда найдём.
— Тогда, покажи, где я буду спать, — проговорила я, меняя тему разговора на что-то, отчего не хотелось с криком рвать на себе волосы.
— В моей кровати, со мной, — ответил он.
Ладно, от этого тоже хочется с криком рвать волосы.
— Ничего подобного.
— Я только что убил паладинов, защищая тебя. Я нарушил правила, чтобы обезопасить тебя. Ты сегодня спишь со мной, чтобы завтра, когда я вернусь в орден, от меня пахло тобой. Ты не должна заниматься со мной сексом, но завтра, когда я сдамся, скажу, что ты готова предоставить мне доступ к своему телу, чтобы зачать ребёнка, и это не будет ложью.
— Я тебя не просила об этом, — тихо указала я, с бешено колотящимся о рёбра, словно желая вырваться из их клетки, сердцем.
— Нет, но мысль о том, что он изнасилует тебя, мне не понравилась, — признался Каллаган. — Меня нельзя убить моим мечом. Так что ты можешь выбрать. Я дам тебе время и безопасное место для принятия решения, а завтра тебя отведут к моему отцу, и ты либо скажешь ему, что выбрала меня, либо тебя посадят под замок, пока ты не сделаешь то, для чего была создана.
— Ты сдашь меня после того, как убил своих людей, чтобы они не изнасиловали меня? — спросила я.
— Ни черта не раздумывая, — спокойно ответил он, но в глубинах его глаз вспыхнул огонь.
Я с трудом сглотнула комок в горле. Могу ли дать ему то, что ему нужно? Чего он хотел? Я лучше других знала, что происходит, когда рыцарь нарушает правила ордена, но Каллаган зашёл ещё дальше. Он спас меня и тем самым нарушил самый главный закон: никогда не заноси меч на своих братьев. Если я не соглашусь, Каллаган точно умрёт. Я могла бы пережить это, но не собиралась. Я не позволю ему умереть за то, что он спас меня. Я погашу долги и заставлю его чувствовать себя полным дерьмом
— Ладно, — произнесла я. — Но для начала должна освежиться в ванне.
Глава 4
Я уставилась в большое зеркало, висевшее на стене в роскошной ванной. В отличие от гостиной, эта комната выполнена в серых тонах с матовыми никелевыми аксессуарами. Мягкий ковёр ласкал подошвы ног, пока я всматривалась в татуированное лицо, которое никто никогда не видел. Кельтские символы войны вились от шеи к изгибу подбородка. Линии с магическими чернилами спускались от висков к щекам и ниже к ключице. На руках ещё больше символов, которые нарисовали на моей плоти, когда я была ребёнком, обереги и заклинания, делающие меня сильнее, быстрее и умнее.
Я уродлива, чиста и наивна.
Без татуировок были лишь глаза, нос и губы. Кристально-голубыми глазами я уставилась на волосы, представляющие собой смесь огненно-красного и оранжевого драконьего пламени. Я ненавидела то, как выгляжу глазами других людей, поэтому никто не видел то, что скрывалось под маской, которую я носила.
Я закрыла глаза и снова открыла, а затем посмотрела на редчайшую красавицу, которой притворялась. Исчезли мешающие татуировки, которые я не выбирала, и безвкусные, неконтролируемые рыжие локоны. Я поправила золотистые пряди и взяла хлопчатобумажную ночную рубашку, которую случайно схватила в темноте комнаты, когда собиралась бежать с Каллаганом.
Глупая затея. Позволить Каллагану делать что-то, значило подвергнуться опасности. Даже понимая это, я не позволяла ему умереть за то, что он защищал меня. Если присмотреться, Каллаган не плохой, а совершенство. И проблема в том, что он это знал.
Я повернулась и направилась к двери, пока не потеряла остатки мужества. Войдя в комнату, я остановилась как вкопанная. Каллаган снял рубашку, оставшись в свободных джинсах, которые облегали узкие бедра. Я жадно поедала глазами его многочисленные тату, следуя за каждой из них вниз по V-образной линии плоского живота. Что бы я там не хотела сказать, оно вылетело у меня из головы. Из ниоткуда пришло новое ощущение. Каллаган медленно скользнул взглядом по мне и тому, что едва ли прикрывала ночная рубашка. Я поёрзала на месте и прикусила губу. Глупость какая. Я с трудом сглотнула, обдумывая, куда бежать, и поняла, что попала в ловушку
— Глупость.
— Избавься от гламура.
— Что? — спросила я.
— Эри, дай мне увидеть тебя настоящую, — тихо настоял он.
— Никогда, — прорычала я. — Это моё.
— Нет, это ты показываешь миру, но это не ты, — прошептал он хрипло, уперев руки в бока и глядя на меня, как на испуганное животное.
— Только такую меня ты увидишь, — возразила я, ненавидя похоть, из-за которой я говорила так томно. — Прими это или оставь, Паладин. Мне всё равно.
— Иди ко мне, — приказал он. Я с трудом сглотнула, а бабочки затрепетали в животе, создавая хаотичную реакцию. — Не бойся, Эри, я буду нежен с тобой… пока.
— Каллаган, — предупредила я и вдохнула, когда, наконец, двинулась. — Как далеко мы должны зайти? — спросила я, хотя очень хотела сбежать.
— До того, когда я скажу им, что ты сексуально открыта для меня, это будет правда.
Я остановилась в нескольких дюймах от Каллагана, не в силах сделать последний шаг. Не то чтобы это было важно. Он притянул меня к себе, опаляя жаром своего тела. Он удерживал меня в плену, заставляя отвести взгляд от мускулистой груди и посмотреть в голубые глаза, которые, казалось, видели меня сквозь маску. Каллаган пах как сильный афродизиак — дерево и трава, заставляющие мои чувства танцевать в полном восторге. Я задрожала, когда он прижался губами к моему уху, посылая жар соблазнительно разливаться по плоти.
— Ты меня боишься? Я целую вечность ждал, когда ты будешь готова, — хрипло прорычал он, а затем прикусил мочку моего уха. — Нет, ты боишься того, что чувствуешь, когда рядом со мной?
— Просто покончи с этим, Каллаган. — Я выгнулась под его прикосновением, нуждаясь в том, чтобы он скользнул руками вниз к боли, которую создал между моих ног.
Страх перед неизвестностью окутал сердце, сжимая его в тиски от осознания опасности. Я не сомневалась, что сразу после секса, я стану собственностью Каллагана. Он из тех, по кому тоскуешь, которого жаждешь снова и снова, а я не хотела быть той, кто нуждается в нём.
Он опустил руки и медленно приподнял ночнушку, открывая меня своему жадному взгляду. Я инстинктивно подняла руки, чтобы прикрыть наготу, но он оказался быстрее, схватил мои ладони и положил на свои бёдра, заставляя меня прикоснуться к нему. Я ласкала его, ведомая его указанием, и, прежде чем подумала, наклонилась и лизнула его проколотый сосок, зажала его зубами и потянула, а Каллаган зашипел. Я попятилась, чувствуя, как жар заливает щёки.
— Я… Не знаю, что творю. — Он рассмеялся, ещё больше зля меня. — Ненавижу тебя, — выпалила я, намереваясь ретироваться в ванную, гонимая замешательством и смущением. Фиг там. Он обнял меня за талию, поднял и бросил на кровать. Я осталась на ней, повернулась и проглотила всё, что собиралась сказать, когда он опустил пояс штанов, освобождая член.
Разума коснулся страх, а сердце выбивало стаккато.
— Господь всемогущий, эта штука за пределами нормы, — пробубнила я, глядя на чудовище, которое он достал из штанов. Это одноглазое чудище порвёт меня пополам.
Всё внутри меня кричало убраться от Каллагана и его чудовищного члена. Я села, намереваясь сделать именно это, когда Каллаган схватил меня за ногу и притянул к себе. Я взбрыкнула, инстинкт меня толкал вперёд. Я точно не собиралась дать пронзить себя этой штукой. Он ни за что в меня не поместиться.
— Эри, прекрати, — тихо и спокойно приказал Каллаган, будто успокаивал дикого зверя. — Боги, ты вся дрожишь, — добавил он, втискивая огромное тело между моих ног и глядя на меня сверху вниз. Он медленно наклонился, коснулся своими грешными губами моих и ослабил часть нервной энергии, бурлящей внутри. Его прикосновения были мягкими, но требовательными. Сочетание взрывоопасное для моих чувств.