«Может быть, именно поэтому мне и приснился той ночью сон про нее — казалось бы, ни с того ни с сего. Слишком у многих людей она жила в душе.
В этом сне Трейя лежала — точнее, парила в воздухе… Когда я посмотрела на нее, то услышала громкий шум и очень быстро поняла, что это шум ветра. Он обдувал ее тело, и оно стало вытягиваться и становиться тоньше, пока не стало прозрачным и не засветилось приглушенным светом. Ветер продолжал дуть рядом с ней и сквозь нее, и одновременно этот ветер был музыкой. Тело ее становилось все прозрачнее и прозрачнее и наконец слилось с белым снегом на склоне горы… потом оно стало подниматься на ветру все выше и выше к белым кристаллам, сияющим с вершины горы, а потом превратилось в мириады звезд и, наконец, растворилось в небе.
Я проснулась в слезах, исполненная благоговения и ощущения чего-то прекрасного…»
Письма шли и шли.
После церемонии прощания мы все посмотрели запись выступления Трейи в Виндстаре. И у меня в сознании промелькнуло воспоминание, самое тяжелое из всех, воспоминание, которое никогда не забудется: когда нам только прислали из Виндстара эту кассету, я включил ее для Трейи. Она сидела здесь, в кресле, была слишком измождена, чтобы шевелиться, на лице ее была кислородная маска, и ей было очень плохо. На кассете была Трейя, которая с такой силой и прямотой произносила речь — всего пару месяцев назад. На этой кассете она сказала: «Я больше не могу игнорировать смерть, поэтому внимательней отношусь к жизни». Это была речь, которая заставила плакать взрослых мужчин и подняла весь зал для радостной овации.
Я посмотрел на Трейю. Посмотрел на кассету. В уме совместились обе картинки. Сильная Трейя и Трейя, которую скрутил страшный недуг. И тогда Трейя спросила меня, несмотря на то что ей было плохо:
— Я все сделала правильно?
В этой жизни мне посчастливилось увидеть воплощенную в человеческом теле прекрасную пятиконечную всеобъемлющую звезду, лучезарную звезду окончательного освобождения, звезду, которая для меня всегда будет носить имя Трейя.
Алоха! Счастливо, моя возлюбленная Трейя. Я уже нашел тебя и всегда буду находить вновь.
— Ты обещаешь? — последний раз прошептала она.
— Я обещаю, моя возлюбленная Трейя.
Я обещаю.
Фотографии
Трейя (на переднем плане) и Кэти на ранчо Попа, 4 июля 1951 г.
Рэд и Трейя в «Фиесте», Сан-Антонио, 1967 г. Фото Билло Смита
Период работы в «Виндстаре», Аспен, август 1975 г.
Зима 1981 г. Трейя только что переехала в Сан-Франциско.
Наша свадьба в Сан-Франциско, 26 ноября 1983 г. Фото Кэти Турмонд.
Танец с Рэдклиффом. Фото Кэти Турмонд.
То самое «лысое фото», сделанное Линдой Конджер на оз. Тахо весной 1985 г. как раз перед тем, как начались по-настоящему тяжелые времена.
(Снизу) В доме в Милл Вэлли — «пора исцеления».
В Янкер-Клиник в Бонне с Вики после первого круга «убийственной химиотерапии».
Мозаика из расплавленного стекла — «женщина, которая работает своими руками».
Один из множества спонтанных рисунков из линий.