Слава еле слышно вздохнул и повесил трубку.
Когда мы вышли из дома, где проживали Юсуповы, Москва уже была укутана в ночь. Фонари светили во всю мощь в тщетных попытках вернуть свет дня на улицы столицы. Я глубоко вздохнула, и прохладный ночной воздух приятно резанул легкие. Рафа с минуту потоптался около подъезда и кивнул головой куда-то вправо:
– Метро в той стороне, пойдем.
Я спрятала визитку Михаила Ивановича в карман моих китайских «кляйнов», еще раз вспомнив, как он рассыпался в благодарности, что мы довезли его супругу до самого дома. «Звоните, обязательно звоните, если вам что-нибудь понадобится», – искренне просил хозяин дома, вручая нам свои визитные карточки. Мы пробормотали что-то вроде «непременно, разумеется» и с пожеланиями приятного вечера удалились. Перед этим Рафа успел спросить, в какой стороне находится метро, чтобы не плутать по плохо освещенным кварталам. А Михаил Иванович долго настаивал на том, чтобы вызвать нам такси.
Честно говоря, в любой другой ситуации такси было бы очень даже кстати, но в данный момент мне хотелось пройтись, подышать воздухом и подумать о том, что случилось. Да что уж там темнить, я просто рассчитывала провести с Рафой побольше времени – успеть налюбоваться его черными глазами, острым профилем и красивым телом. Эх, жаль, девчонки меня не предупредили о своем подарке. Я бы сняла выступление Бонда на скрытую камеру и смотрела запись каждый раз перед сном.
До метро было совсем недалеко, метров двести. Рафа шагал быстро и уверенно, будто и не замечая того, что я плетусь сзади, не успевая за ним. В конце концов, у меня на ногах не армейские ботинки, а туфли на одиннадцатисантиметровой шпильке.
Когда мы сели в вагон, я решила нарушить тягостное молчание и, внимательно взвешивая каждое слово, осторожно спросила:
– Как ты думаешь, он сделал это специально?
Рафа посмотрел на меня задумчиво и как-то недоверчиво. И хотя вопрос был размытым и плохо сформулированным, парень меня прекрасно понял. Было очевидно, что танцор сам размышлял именно над этим.
– Я не знаю. Слава мог просто забыть, что уже растворил одну таблетку. У него было такое снотворное, которое нужно было растворять в воде, а потом пить как газировку. Слава ведь парень здоровый. Чтобы уснуть навсегда, ему нужно было выпить штук пять таких таблеток. Или даже больше. О пяти таблетках забыть трудно, согласись?
Я кивнула, молча соглашаясь.
– Если и так, – вдумчиво продолжал Рафа, – то он, наверное, был чем-то озабочен. И просто не заметил, как в стакане оказалось больше лекарства, чем требовалось. Убивать себя у него не было никаких причин.
Я вытянула ноги, ноющие от быстрой ходьбы, и сложила руки на груди.
Откуда это мы знаем, что причин не было? Я, например, не знаю. Я нашла Славку только вчера и практически понятия не имею о его жизни.
– Поверь мне, – отрезал Рафа, как будто подслушал мои мысли, – он не был счастлив на все сто процентов, но был очень доволен своим положением. Я общался с ним каждый божий день, мы разговаривали. Он делился со мной своими планами и надеждами. У самоубийц надежды и планы обычно сводятся к удачному суициду, – Рафа немного помолчал, – я знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать, что Славка не из тех людей, которые сдаются. В его жизни уже были случаи, когда все его мечты разрушились и, казалось, выхода уже не было. Но он вставал с колен и продолжал идти. Он не мог, – голос Рафы дрогнул, – он просто не мог. Тем более теперь, когда его нашла родная мать. В чем смысл убивать себя?
Я, не в силах возразить, молча взирала на его большие ладони, сложенные в замок.
– А почему ты выбрал Меджая? – натянутым веселым тоном поинтересовалась я, желая переменить тяжелую тему. – Очень странный типаж. И довольно редкий.
Рафа взглянул на меня с недоверием и малой толикой удивления, как будто хотел удостовериться, что мне на самом деле интересно.
– Я очень люблю Древний Египет, – просто ответил он и потянулся на пустой лавке, как пес после долгого сна, – это удивительный, волшебный мир. Меня всегда восхищали его древние строения: пирамиды, Карнак, Абу-Симбел. Я в детстве успел прочитать о них все книги, какие только мог достать. Может, поэтому я и пошел на строительный…
– Ты – строитель? – искренне изумилась я.
– Дипломированный инженер-строитель, – застенчиво улыбнулся Рафа, – Казанский государственный строительный институт. В начале карьеры в «Наиме» мне предлагали быть шейхом, султаном, Аладдином, даже Джинном из бутылки…
Я постаралась сохранить серьезное выражение лица и подавить улыбку, но не смогла. Представить Рафу в костюме Джинна – всего измазанного синей краской, как в диснеевском мультике, было довольно смешно и нелепо.
– Я тоже так подумал, – заметив мою реакцию, произнес Рафа, – быть голубым мне хотелось меньше всего. Фараон уже был в другом клубе, поэтому я вспомнил о ближайшем окружении Сынов Ра – о меджаях. Илоне Давыдовне эта идея понравилась, и я начал работать над костюмом и номером.
Рафа снова замолчал. Я бешено пыталась придумать, о чем бы еще его спросить. Времени оставалось мало, мы уже практически были на моей станции.
– А когда вы познакомились со Славой?
Рафа помассировал правый висок:
– Больше четырех лет назад.
– А как?
– Как? – Парень глубоко вздохнул, словно эти воспоминания бередили рану. – Это длинная история. Может быть, попозже я все тебе расскажу.
Я разочарованно нахмурилась и через секунду услышала объявление о том, что мы приехали и мне пора выходить.
Когда я поднялась, Рафа подскочил вместе со мной.
– Ты что? Тебе еще три остановки! Разве ты не будешь забирать машину?
– Буду, но после того, как провожу тебя, – безапелляционным тоном ответил Рафа, – на улице уже темно.
На то, чтобы осознать, что мой прекрасный Бонд хочет довести меня до дома, у меня ушла пара секунд, и мы чудом успели выскочить из закрывающихся дверей вагона. Всю дорогу на моем лице красовалась блаженная улыбка, как будто я пять минут назад накурилась и меня совершенно не трогали проблемы воюющих в Ираке и Израиле.
Минут двадцать пять мы шагали до моего подъезда, непринужденно болтая о всякой ерунде, хотя я точно знала, что от метро до моей скромной обители быстрым шагом ровно четыре минуты. Я тащилась, как больная радикулитом черепаха, оправдывая себя высокими шпильками. Рафа не возражал занизить свою скорость и идти рядом со мной. Когда мы вошли в темный подъезд с одной-единственной горящей лампочкой на втором этаже, в кармане у моего провожатого запиликал сотовый.
– Алло. А-а-а, привет, – услышала я его приятный голос и могла поклясться, что при этом его лицо растянулось в довольной улыбке. Рафа шел сзади меня, и его поступь стала даже медленнее, чем моя.
– Конечно, хорошо. Во сколько ты будешь дома?
Я шагала по ступеням в своих великолепных туфлях и ненавидела весь мир. Что-то мне подсказывало, что звонила ему не мама и не приятель-стриптизер. Звонила ему девушка, потому что таким заигрывающим и заискивающим тоном говорят только с девушками, а именно со шлюхами и проститутками. Мне уже было показалась, что мы могли хорошо поладить. Как будто я успела растопить лед в его замороженных глазах. Вроде он перестал воспринимать меня как бывшую клиентку, а увидел во мне молодую интересную девушку…
– Ясно… Во сколько мне приехать?
Какая же я идиотка! Вот так мне и надо! Дура самая натуральная! Раскатала губу! Нашлась тут, Дженнифер Лопез! У него, наверно, девок вагон и маленькая тележка, а я уже стала подбирать покрой свадебного платья… Дура! Слышите вы, Варвара Сергеевна? Дура…
– Да, я тебя тоже. – Рафа спрятал телефон и нагнал меня на седьмом этаже.
Чтоб у твоего телефона экран треснул, в приливе злости и обиды подумала я, доставая из сумочки ключ от квартиры.
– Это была Кристина, – сообщил Рафа.
В тот момент мне было совершенно все равно, которая из его девок только что соизволила позвонить моему Бонду. Все, что мне хотелось, это принять ванну и забыть обо всем этом кошмаре, который случился сегодня вечером.
– Кристина – девушка Славы, – спокойно разъяснил Рафа, видя, что я не поняла, о ком он упомянул.
– А, – протянула я, внезапно почувствовав себя невероятной злыдней. – Что она хотела?
– Чтобы я завтра приехал к ней забрать удачные фотографии Славы. Мне нужно передать их Илоне Давыдовне для памятника. Кристине нужно быть на работе не позже 12, я буду у нее в десять.
– Понятно, – я стыдливо опустила глаза в пол. – Мне бы хотелось с ней познакомиться.
Рафа посмотрел на меня пристальным, изучающим взглядом.
– Завтра в полдесятого буду ждать у твоего подъезда. Не опаздывай.
Через секунду он испарился, а я даже не успела сказать спасибо за то, что он так мило сопроводил меня до порога моей квартиры. Если бы не столь печальный повод, я бы подумала, что он назначил мне свидание.
Глава четвертая. Нескромный священник
Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению…
Из-за того, что воскресенье было довольно волнующим и неординарным, а также глубоко грустным и удручающим, заснула я быстро, но всю ночь вертелась, как будто мой матрас был напичкан иголками и гвоздями. Мне то и дело мерещился Славка, довольный и улыбающийся, и даже во сне я не могла отделаться от вопроса, почему его жизнь прервалась так рано и неожиданно.
Будильник зазвенел в полдевятого. Пару минут я просто смотрела в белоснежный потолок, а потом потащилась в ванную. Выглядела я так, будто всю ночь занималась тяжелым физическим трудом: глаза были красные, лицо опухшее, а волосы торчали во все стороны, как у пациентки дурдома.
Я пожала плечами, решив, что карма есть карма, и поплелась на кухню за бодрящим кофе.
Через час я была готова и выглядела гораздо лучше, чем через три минуты после пробуждения. Солнышко уже потихоньку выкатывалось на небо, освещая еще прохладные после ночи улицы. Птички проснулись вместе со мной, а дворовые коты уже вовсю горланили у меня под балконом и даже где-то в подъезде.