– А дальше? – не удержалась я, услышав конец истории.
– А дальше позвонили вы, – пожала плечами Элла Артуровна, – я так и знала, что мне это аукнется. Гришка меня убьет… Нет, убьет, отвезет в больницу, чтобы меня вылечили, а потом убьет еще раз…
– А как же конверт? – спросил Рафа.
– Какой конверт? – Элла недовольно смотрела на нас исподлобья, как будто мы сообщили ей, что у ее любимого «Порше» проколота шина.
– Ну белый такой. С курьером и фотографиями, – пояснила я.
– Фотографиями, – одними губами прошептала Элла и побледнела до такой степени, что стала похожа на гейшу – будто на чисто-белом листке бумаги кто-то нарисовал ярко-красный рот и зеленые глаза с длинными черными стрелками.
Я с интересом повернулась к Рафе.
Она или чего-то недоговаривает или говорит правду. Но зачем ей лгать: она уже поведала нам про Славу. Зачем скрывать, что заплатила ему за молчание? Значит, конверт она не получала на самом деле. Почему?
Рафа, прищурившись, искоса глядел на Эллу. Взгляд его говорил «ты либо дура, либо гений». Назвать Эллу гением было так же невозможно, как Диму Билана – золотым голосом России.
– Спасибо за помощь, – заявил Рафа и поднялся со стула. Я тоже поднялась, чувствуя, что приключений на сегодня уже достаточно. Надо бы отдохнуть и вообще переварить информацию.
– Прощайте, – по-джентльменски поклонился парень нашей белокурой собеседнице.
– И все? – изумилась Элла и уставилась на Рафу гипнотизирующим взглядом. – А телефончик не дадите?
Рафа с недоумением вначале посмотрел на меня, а потом на Астееву. Мне же хотелось взять ее сок и вылить на башку этой чувырле. Разве ее ничему не научила эта история? Нельзя изменять мужу и надеяться, что об этом никто никогда не узнает. Обычно чем богаче и известнее супруг, тем быстрее до него доходят неприятные слухи о распущенности и глупости его «навек любимой и единственной».
– Извините, у меня телефона нет, я живу в пещере и в город выбираюсь только раз в год, – со всей серьезностью ответил Рафа назойливой дамочке.
– Какая жалость, – жеманно протянула та и оскалилась до такой степени заигрывающе, что я не выдержала:
– Алла Эдуардовна, вспомните про своего мужа-политика и про его речи о семейных ценностях. Нам пора. Большущее спасибо вам за поучительный и захватывающий рассказ.
Я повернулась на каблуках и буквально выбежала из уютного кафе. Еще минута в обществе этой присоски, и я просто потеряю самообладание. Совсем страх потеряла – просить телефон у Рафы! В моем присутствии! Неужели она не видела, что в кафе мы вошли под руку. Честно говоря, со стороны мы вряд ли были похожи на молодоженов, скорее на соседей по гаражам. Но нужно же иметь какие-то зачатки совести! Она же замужем!
Пока я неслась к машине, тихо возмущаясь и невнятно бубня все, что я думала об Астеевой и ее предках до седьмого колена, Рафа спокойно шагал за мной. Когда мы сели в его «Кресту», мой желудок заурчал так сильно, что этот звук протеста против голода услышали, наверное, даже в Барселоне.
Рафа с ироничной улыбкой глянул сначала на мой живот, а потом и на меня:
– На пустой желудок думается совсем скверно. Поехали поужинаем, а потом во всем разберемся. Иншалла. – Мой личный водитель загадочно мне подмигнул, и «Креста» выехала на оживленное шоссе.
Отойдя от его неожиданного жеста (это я про подмигивание), я посмотрела на часы. Мама, начало девятого, а я в течение всего дня только выпила полкружки бурды под названием «растворимый кофе три в одном» и съела найденную в закромах моей кухни отсыревшую баранку. Вот так люди и зарабатывают язву. А потом умирают мучительной смертью, корчась на постели в присутствии священника и родственников.
– А куда мы едем? – изрекла я, когда решила, что звать священника перед своей смертью не буду. Зачем? Все равно попаду в ад за то, что никогда не соблюдаю пост и бываю в церкви не чаще Ксении Собчак.
– Домой, – лаконично ответил Рафа.
– Как домой? – испугалась я и схватилась за голодный живот. – Мы же хотели ужинать.
– Так мы и едем ужинать. Я приготовлю.
Я с непередаваемым восхищением посмотрела на водителя. Господи, какой мальчик! Ну какая радость и прелесть! Он приготовит! Еду! Сам! Для меня! Пусть даже это будут слипшиеся макароны и поджаренные на сковородке сосиски трехмесячной давности. Таким мужчинам нужно давать медаль хотя бы за желание!
А этот гад Невский даже не хотел поджарить мне яичницу, когда я болела гриппом и валялась на кровати с сорокоградусной температурой. Если бы не сестры Сотниковы, я бы так и померла от голода и одиночества, с живым любовником в своей квартире. Вот она, грустная правда жизни.
Пока мы поднимались по лестнице, ведущей в милую «пещеру» Рафы, я мысленно поклялась своими новыми «бланиками», что съем все, что приготовит этот парень. Даже если жрать это будет невозможно и возникнет опасность отравиться, я все равно поглощу одну порцию и из вежливости попрошу вторую. Ну кто знает, когда еще раз меня на ужин пригласит красивый стриптизер и обаятельный парень по совместительству.
– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила я, ра-зувшись.
– Да, – кивнул Рафа, – сиди в гостиной и думай над тем, что мы сегодня услышали.
– Нет, я имела в виду – на кухне?
Хозяин с подозрением глянул на меня, приподняв одну бровь:
– Думаешь, я плохо готовлю?
– Разумеется, нет, – замялась я, но было поздно. Мои предательские мысли были раскрыты. – Просто не хочется, чтобы ты там возился один… я знаю, как мужчины ненавидят всю эту кухонную суету…
Губы Рафы тронула слабая улыбка:
– Не волнуйся, я люблю готовить. Все нормально. Ты присаживайся, посмотри телик или просто отдохни. А я пока придумаю, чем нас кормить.
Я развела руками, дескать, как желаете, господин начальник, и плюхнулась на мягкий диван так, что мне были видны половина кухни и Рафа, стоявший ко мне спиной. Могу вам сказать, что лучшей точки наблюдения придумать было нельзя. Я непроизвольно довольно улыбнулась, когда парень присел, чтобы достать до нижних полок, и джинсы на его пятой точке натянулись так сильно, что я вспомнила, как выглядела эта точка в одних тоненьких стрингах. Эх, были же времена…
Минут двадцать пять мы болтали о всякой ерунде, как будто специально откладывали серьезный разговор о Славе на потом. Рафа суетился на кухне, иногда выскакивая ко мне в гостиную, чтобы в лицах изобразить героя его истории или увидеть мою реакцию на поведанное им. И хотя я не видела его кулинарных шедевров, до моего уже ставшего таким родным дивана доносились вкуснющие запахи чего-то запеченного. Мой рот был полон слюны, и все действо напоминало мне какую-то средневековую пытку – когда у голодного человека перед глазами проносят еще пышущие жаром блюда и ждут от него признаний в не совершенном им преступлении.
В десять минут десятого Рафа вышел из кухни и напыщенно произнес:
– Сегодня на ужин: спагетти болоньезе, салат «Фрутти Дел Мари» с лимонным соусом, мини-пицца с сыром пармезан и лазанья.
Я открыла рот. Да так широко, что хозяин немного стушевался.
– Ну, лазанья – покупная, я ее просто разогрел. И тесто для пиццы тоже. А все остальное мое. Убери, пожалуйста, рамки со стола, я сейчас все принесу сюда.
Все еще прибывая в шоковом состоянии, я осторожно сложила рамки на полки, где ранее нашла фото первой любви Рафы.
Не может быть, чтобы он на самом деле все это приготовил за сорок минут! Серьезно! У меня на одни спагетти ушло бы часа полтора, не меньше. Там ведь нужно еще разморозить фарш, обжарить томаты и… И что еще? Честно говоря, не знаю, я эти болоньезе ни разу не готовила и делать этого не собираюсь. У меня все по-простому. Пельмешки без спешки, там, мамины пирожки, пюре с котлетами (котлеты тоже не мои – магазинные). Диетка у меня просто супер. И почему меня еще не разнесло, как хрюшку?
Когда я отвлеклась от своих мыслей, тарелки уже стояли на столе, и мне пришлось признать, что Рафа не врал. Я заметила, он вообще редко врет. Опасное качество. Иногда неумение врать очень мешает общественной жизни.
– Слушай, а как же ваша диета? У вас же все должно быть сбалансировано, верно? – Я присела за столик, и хозяин плеснул мне в стакан яблочного сока из тетрапака. – Не больше тысячи калорий в день и все такое. Я как-то по телевизору смотрела, участницам конкурсов красоты нельзя больше 600 калорий в день.
Рафа взял мою тарелку и стал накладывать салат. Честно говоря, в тот момент мне хотелось повалить его на диван и делать с ним всякие вещи, о которых воспитанные девушки не говорят, а только думают. Я хотела его гораздо меньше, когда он извивался передо мной в прошедшую пятницу. То, что он хотел меня накормить, было так мило и очаровательно, что мне хотелось приходить к Рафе на ужин каждый вечер.
– Мы, конечно, не участницы конкурса красоты, – ответил мне хозяин, но я плохо воспринимала слова, следя за его красивыми большими руками, которые наполняли мою тарелку итальянскими вкусностями, – но за диетой следить обязаны. Это само собой ра-зумеется. Побольше мяса и овощей, поменьше мучного, сладкого и фруктов. Особенно винограда и бананов. Слишком много углеводов. Просто сегодня особенный вечер, и я решил приготовить что-нибудь особенное.
– Правда? – протянула я с интонацией шестнадцатилетней влюбленной девчонки.
– У меня три выходных подряд. Такое выпадает нечасто, – пояснил Рафа и поставил тарелку передо мной.
Когда я поняла, почему для Рафы этот вечер такой особенный, я сдулась, как проткнутый резиновый мяч.
– Нет, правда, – продолжил парень, не замечая моей более чем очевидной реакции на его слова, – сегодня первый и еще два впереди. А в четверг пойду в тренажерку и сделаю двойные подходы ко всем упражнениям. В «Наиме», если стаж работы превышает год, тебе дают еще один выходной. Хорошее правило. У Илоны Давыдовны вообще хороший подход к работе. Никогда не обманывает, не ноет и не конючит. С ней очень приятно работать. Всегда знаешь, чего ожидать.