– Голубочки вы мои, – презрительно бросила она, и я инстинктивно оторвалась от сладких губ Рафы, – вы такая красивая пара.
На лице парня появилось выражение брезгливости, а девушка завела одну руку за спину. В другой ее красивой ручке с наманикюренными ногтями лежал маленький, но не менее опасный пистолет.
– Зоя? – не поняла я и, по-моему, довольно справедливо ожидала от нее объяснений. – Ты чего?
– Ничего, – по-простецки пожала плечами она, – для вас ничего хорошего.
Тут у меня случилось затмение разума: я не могла понять, почему Зоя привезла меня в такую глушь и отчего у Милой с собой был пистолет.
Нет.
Еще раз нет.
Она же не стриптизер, а просто менеджер.
Я так сильно зажмурилась, что глазам стало больно.
Она менеджер и от этого обладает всей необходимой информацией о клиентах. Знает, кто сколько заплатил за выступление, кто сколько дал чаевых, и даже может проверить кредитную историю любительницы экзотических мужских танцев.
Господи, как она могла высыпать Славке все снотворное, что было в упаковке?! Она же просто монстр в юбке, какая-то Горгона!
– Тварь, – вырвалось у меня, но Зоя лишь рассмеялась, да так громко, что я подумала, у нее голова оторвется от таких громких звуков.
– Это я-то? – Она с искренним изумлением указала на себя рукой, в которой не было пистолета. – Я? Разве это я предлагала несчастным девушкам пить успокаивающее для коней? Или я после этого раздевала и фотографировала тела этих богатеньких сучек? И неужели вы думаете, что это я выбирала самые «живописные» фото и посылала их этим стервам? Нет, – Зоя покрутила головой, и от этого ее правая рука с железным другом, все еще смотрящим на нас, немного затряслась, – это все делал Калинин. Идиот-спортсмен, который, как выяснилось позже, оказался не таким идиотом, каким мы все его считали. – Она снова засмеялась, но на этот раз тише, и смех ее был наполнен горечью.
– Зоя, – ласково начал Рафа, все еще не выпуская меня из своих объятий, – отдай мне пистолет. Я уверен, ты не хотела его убивать… Отдай мне оружие…
– Или что? – Она состроила любопытную гримасу и хихикнула. – Так, Шахнияров, будь добр, отодвинься от своей ненаглядной.
Рафа стоял на месте как изваяние.
– Ты оглох, что ли? Разожми свои клешни и отойди от нашей любимой Вареньки на пару метров вбок. Она так тоскует по своему лучшему другу детства, что у меня сердце болит. Надо, чтобы лучшие друзья снова были вместе.
Эта брюнетистая сволочь хочет меня убить!
Мне всегда казалось, что выражение «кровь стынет в жилах» было переносным, но после слов Милой мне и правда почудилось, что мой организм обалдел от подобной наглости и перестал гонять кровь по венам. Ноги стали ватными, а мыслительные процессы застопорились теперь надолго.
– Я тебе говорю, отойди, – без намека на смех или улыбку снова приказала Милая, которая была уже далеко не милая.
Только сейчас осознав, что перед нами находится убийца Калины, а также, вероятно, наш собственный в ближайшем будущем, мне сделалось дурно. Только страх перед пистолетом в руке этой гадины, вечной искательницы красивых тел для клуба, держал меня на ногах. Немалое утешение было еще и в том, что моя радость (то есть Рафа) был рядом со мной, своим телом защищая меня от этой ненормальной.
Но тут произошло невероятное: руки Рафы расцепились, и он медленно сделал шаг влево от меня, по направлению к Милой. Шаг, потом еще один. Потом еще.
Теперь страх перед оружием хозяйки «Жука» наполовину улетучился и сменился изумлением и злостью. Он что, отдал меня этой сумасшедшей? Вот так просто взял и отодвинулся от меня, как будто я ему не любимая девушка, а ежик с окраины? Вот и нате вам, любовь на всю жизнь…
Все, что случилось дальше, я видела словно в замедленной съемке. Может быть, из-за того, что соображать мне было уже трудно, или из-за нежелания умирать такой дурацкой и совершенно никчемной смертью. А вероятнее всего, потому, что события этой недели были слишком тяжелой ношей для моей еще неокрепшей молодой психики.
Как только Бонд сделал свой последний, третий шаг, лицо нашего палача растянулось в мстительной улыбке. Она еще сильнее вытянула руку в моем направлении. Я машинально закрыла лицо руками и услышала выстрел.
Как известно, скорость пули больше скорости звука. Но не почувствовав в себе никаких дырок, я убрала руки и разжала веки. Рафа лежал на полу, из него потоком хлестала кровь. Но лежал он не один. Ему удалось повалить Зою на пол и выбить пистолет из ее рук.
Я в оцепенении наблюдала за тем, как Милая пытается выбраться из сильных рук Рафы, что в конечном итоге ей удалось посредством удара своим кулачком ему в плечо. Парень тихонько взвыл и от боли разжал свои стальные объятия.
Придя в себя, я кинулась к Рафе, не зная, что делать в такой ситуации. В кино люди обычно звонят 911, но мне было не до того.
Зоя пронеслась мимо меня, легонько задев своими ногами мои локти, когда я наклонилась над Рафой. Он перевернулся на спину и, приподнявшись на локте здоровой руки, смотрел вслед убегающей из дома убийце.
– Возьми плед или подушку и приложи к ране, – прохрипел он, явно пытаясь пересилить дикую боль, что пожирала верхнюю часть его накачанного, но всего лишь человеческого тела. Я бешено закивала и бросилась искать подобие одеяла на диване, что стоял у окна недалеко от нас.
Алое пятно от раны Бонда становилось все больше, и на сей раз мне стало страшно уже не за себя, а за того, кто не побоялся кинуться на человека с пистолетом, чтобы спасти мне жизнь.
– Где твой сотовый? – борясь со слезами, прошептала я, когда нужный плед был найден и со всей моей силой придавлен на рану. – Нужно вызвать полицию.
– Не надо, – просипел он в ответ, – они уже едут. Я позвонил Мишке, когда выехал сюда за тобой.
Я ровным счетом ничего не поняла и наклонилась к его лицу, чтобы поцеловать.
– Спасибо, – еле слышно проговорила я.
За то, что спас мне жизнь.
Рафа не ответил, только, едва улыбнувшись, устало прикрыл глаза. Я вытерла капли пота с его лба.
Услышав резкий звук открывающейся двери, я вздрогнула. Только бы не она, молила я про себя. Ее пистолет остался лежать около нас, но вдруг у нее есть с собой еще какое-нибудь хитрое оружие типа пулемета или базуки?
Слава богу, вместо Зои в дом по одному стали забегать черные силуэты. На всех были надеты маски, открывающие только глаза, прямо как у ниндзей или женщин с Востока. Когда четверо из них оказались в доме, они стали прыгать в разные стороны, видимо, в поисках воображаемого противника.
– Она убежала, – подала голос я, – помогите! Он ранен!
Ниндзя не сразу обратили на меня внимание и стали оказывать Рафе помощь, только когда убедились, что дома и вправду больше никого нет. Пистолет они тут же упаковали в прозрачный мешочек, а для того, чтобы перевезти Бонда в больницу, внутрь забежали еще двое ниндзей с носилками в руках.
Через сорок с лишним минут мы были в больнице. Рафу увезли в операционную, чтобы извлечь пулю и зашить рану, а меня оставили наедине с каким-то человеком, который то и дело задавал мне вопросы касательно Зои, Рафы, Славки и всего нашего расследования. Если честно, этот разговор, точнее – допрос, я помню смутно. Наверно, мой мозг решил сделать перерыв и перезагрузить все системы моего организма, включая думающие. Мужчина, скорее всего следователь (он, ясный перец, назвал свое имя, должность и звание, но я их не запомнила), махнул на меня рукой и дал мне пару дней прийти в себя.
Большое ему человеческое спасибо.
После допроса меня хотели отвезти домой, но я сильно упиралась, потому что не хотела оставлять Рафу одного. Уж слишком много мы пережили вместе за последние шесть дней. Я столько не переживала с Невским за два года наших непутевых отношений. В итоге меня оставили в больнице, накормили каким-то жидким супом, а после операции пустили в палату к Рафе. Запускать к нему меня не хотели – боялись, что я занесу какие-нибудь микробы. Однако я пообещала, что, если меня не пустят, я устроюсь прямо тут, под дверью палаты, и никакой, даже самый крутой их ниндзя не прогонит меня с этого места. Меня либо пожалели, либо побоялись со мной связываться.
Около его постели стояло кресло, старое и очень неудобное. Я тихонько подошла к Рафе, чтобы не помешать его сну после сложной процедуры, поцеловала в губы, забралась на это растрепанное кресло, которое было сделано во времена Ивана Грозного, и забылась в тяжелом сне.
Глава девятая. Подарок Всевышнего
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на диеты, жадных мужчин и плохое настроение…
Хоть и спала я крепко, меня разбудила возня в палате. Возился тот, к кому я пыталась прорваться не далее как сегодня утром. Часы показывали начало третьего ночи. Рафа начал отходить от наркоза и поэтому вяло ерзал тремя здоровыми конечностями.
Я потерла глаза, только после этого вспомнив, что на мне, к счастью, не было косметики, и, потянувшись, подошла к кровати Рафы.
Он устало, но нежно смотрел на меня из-под полуоткрытых век, и в тот момент мне ужасно хотелось прикоснуться к его ресницам – длинным и пушистым, какие бывают у моделей в рекламе туши.
– Доброе утро, – прошептала я, отлично сознавая, что сейчас ночь.
– Доброе, – откликнулся Рафа и хотел пошевелить раненой рукой. Мышцы на его лице немного дернулись от боли, и он громко вздохнул. – Переживу, – заверил он не столько меня, сколько себя.
Мы еще какое-то время находились в полном молчании, но оно не было тяжелым. Я как будто не могла найти слов, чтобы рассказать ему, насколько я благодарна и признательна моему Бонду. Он кинулся под пулю, заслонив меня своим телом. Это будет покруче поступка Кевина Костнера в «Телохранителе». Во-первых, Кевин был профи, во-вторых, это была его работа, за которую ему платили. В-третьих… Мой Рафа гораздо лучше всех этих Костнеров, Блумов и Джонни Деппов… Он лучше всех, потому что я его люблю.