Как-никак Рафа был одной из самых ярких звезд «Наимы». Что не могло меня не раздражать. Да, да, я знаю. Я духовно низкий и морально разлагающийся человек, потому что мне не нравится тот факт, что мой парень стриптизер. А вам бы понравилась ситуация, когда десятки и сотни девушек пускают слюни, видя его на сцене, тянут свои когтистые ручищи, чтобы к нему прикоснуться, а некоторые даже пристают! (Этого я никогда не видела, но уверена, что подобные сцены имели место быть.)
Я на сто девяносто процентов уверена в лояльности моего Бонда, но мне бы хотелось, чтобы голым (ну, почти голым) видела его только я. По мне так вполне законное желание.
Вслух я, само собой, не высказывала эти мысли. Не хотела, чтобы Рафа считал, будто я попрекаю его или распоряжаюсь его жизнью как своей. Для этого мы должны прожить вместе минимум год или полтора.
К моему удивлению, Рафа сам завел об этом разговор. По его словам, это только работа. Конечно, довольно прибыльная, да и привык он к ней. Но наши отношения он ставит на самое первое место и не хочет, чтобы мы перестали нормально общаться и видеться из-за нестыковки наших графиков.
В итоге в начале июля Рафа уволился с должности «исполнителя экзотических танцев» и тем самым чуть не довел Илону Давыдовну до инфаркта. Однако он все же остался в клубе – только теперь стал хореографом и постановщиком номеров, и ему не обязательно оставаться в «Наиме» до конца шоу-программы.
А еще Рафа устроился тренером в довольно модный спортивный комплекс. Работодатели даже не стали закидывать его вопросами о его опыте и такого рода вещах, а лишь взглянули на его крепкое тело, идеальное и литое. Они тут же предложили парню контракт на год на выгодных для новичка условиях. Раз уж этот парень так выстроил свое тело, что жировая прослойка в нем составляет три процента, то он наверняка сможет помочь добиться этого клиентам нашего комплекса, подумали новые начальники Рафы.
Насчет Зои мы регулярно узнавали у Миши. Тот отвечал не всегда, только когда у него были новости от старых друзей. Милая находится под следствием, и ей грозит около двадцати пяти лет лишения свободы.
Операм пришлось допросить всех женщин, что значились в списке Калинина. Однако ущерба репутации жертв эти допросы не принесли. Ни мужья, ни пресса, ни кто другой не узнал о том, как жестоко Зоя и Слава поступили с теми пятнадцатью гостьями «Наимы».
Тетя Валя, мама Славы, хоть и не биологическая, но оттого любившая его не меньше, долго не могла поверить в то, что говорили ей в полиции. Парням даже пришлось отобрать самый невинный из снимков (взятый с флешки с Астеевой) и показать ее Калининой, чтобы Валентина Геннадьевна наконец-то нашла в себе силы признать явное: непомерные амбиции ее сына и стали причиной его гибели.
Алла тоже была в шоке, но между тем больше жалела не о том, что Славка оказался шантажистом, а о том, что она не отыскала в себе смелости найти свою кровиночку намного раньше.
«Возможно, он был не очень хорошим человеком, – сквозь слезы заявила Алла, – но он был моим сыном, и для меня он всегда останется ангелом».
Алла и тетя Валя познакомились перед зданием полиции, и Валентина Геннадьевна искренне пообещала показать новой знакомой все старые фото Славки и рассказать ей о нем кучу удивительных историй.
В начале сентября, когда в воздухе витал дух школы и белых фартуков, Рафа неожиданно спросил меня, что я думаю о переезде к нему.
– Полностью? – вырвалось у меня. Я даже не успела прожевать огурец, выловленный из зеленого салата. – А как же моя квартира?
– Если хочешь, мы будем ее сдавать. Разве тебе не надоедает уезжать и приезжать каждые три дня с огромными баулами одежды и других манаток, как будто ты челнок во Владивостоке и ездишь в Китай за новым товаром?
Я задумалась. Если честно, я и сама об этом подумывала. Только боялась.
Того, что у нас все-таки ничего не выйдет. Что в один прекрасный день мы можем поссориться, а идти мне будет некуда. Моя квартира была чем-то вроде запасного аэродрома, куда всегда мог приземлиться мой сломанный самолет.
Уже открыв рот, чтобы отказаться от этой идеи, я неожиданно для себя самой сказала «да».
Почему мы должны поссориться и почему ничего не должно выйти? Да, отношения – это сложно, и над ними надо работать, но если бояться всю жизнь или быть с кем-то только из-за того, что не хочется быть одному, то это невероятно глупо. (Так я потратила два года своей жизни, встречаясь с Невским. И что? В итоге мы все равно расстались. Хотя он, уверена, так не думает. Небось все еще ждет от меня сообщения «как дела?».)
Жизнь такая штука, в которой нет никакой определенности и предсказуемости. С одной стороны, это плохо. Людям важны покой и уверенность в завтрашнем дне. А с другой стороны, это великолепно. Потому что мы сами хозяева своей судьбы. И если боязнь жить своей собственной жизнью помешает вам любить и быть любимыми, воплощать мечты в реальность и видеть, как плоды вашего труда делают людей счастливыми, зачем тогда вообще жить?!
Когда я стану богатой и знаменитой и вспомню про обещание самой себе написать мемуары, именно эти слова и будут последними в моей истории про подлое убийство, наглый шантаж и настоящую любовь.