В октябре 1998 года мир облетело сообщение, что рыбак с Корсики поднял со дна моря браслет, принадлежащий Антуану де Сент Экзюпери. Принадлежность браслета сомнений не вызывает — на нем выгравированы имена писателя, его жены и двух его издателей.
100 франков. Поль Сезан (1839–1906). Художник.
И снова художник.
Медом им тут мазано что ли? Этот человек на 100-франковой купюре так похожий на молодого Карла Маркса — художник Поль Сезан.
Папа ростовщик и неудавшийся шляпный мастер. Мама — вот про маму ничего не известно. Образование будущий художник получил хорошее, хотя и провинциальное.
Иногда бывает так, что художника видно с самого детства — рисунки на обоях, руки в краске, мелок в кармане и тому подобное, но ничего такого родители за Полем не замечали, хотя какая-то художественная жилка в нем, безусловно, имелась и он начинает посещать свободную академию рисунка.
О его непростом пути в живопись говорит такой факт: в его колледже ежегодно присуждали приз за лучший рисунок. Так вот он ни разу его не получил, а вот его друг Эмиль Золя — разочек удостоился.
Возникает резонный вопрос: если писатель переплюнул художника в рисунке, то что ж это за художник? Но со временем все образовалось и пошло как надо. Наш герой научился рисовать хорошо и необычно. Живопись его считается эклектичной. В ней смешивается романтизм и классицизм и это происходит вовсе не случайно — художник словно стремился заставить живопись сделать шаг вперед, стать отражением происходящих вокруг перемен.
Критики пытавшиеся классифицировать его картины частенько бывали озадачены, но он сам ответил на возникающие у них вопросы.
«Нужно идти в направлении классики, но через натуру, то есть через ощущение».
«Мой метод — это ненависть к фантастическому образу. Я пишу только правду».
«Цвет — это та точка, где наш мозг соприкасается со Вселенной».
После себя он оставил более 800 работ. В России их вроде бы всего пять. Самая известная — «Курильщик» находится в Эрмитаже.
100 франков. Виктор Эжена Делакруа (1798–1863). Художник.
Физиономия Фердинанда Виктора Эжена Делакруа олицетворяет собой сотню франков. Будучи сыном дипломата, он предпочел сделать карьеру живописца и графика. Вероятно, и его папа снова был бы против, как это у них у всех водится, но он рано умер, да и имела место некая общеизвестная странность. Его «формальным» отцом считался Шарль Делакруа — политик и в прошлом — министр иностранных дел, однако ходили слухи, что его настоящим отцом является Талейран. Тот самый наполеоновский министр иностранных дел.
Детство у будущего гения живопись было бурным. Его друг А. Дюма (отец) вспоминал что «к трём годам Эжен уже вешался, горел, тонул и травился». Не подумайте плохого о родителях — всего лишь издержки детских шалостей в сельской местности: около речки, под ногами у лошадок, ну и свечное освещение, разумеется.
Он рано осиротел и оказался предоставлен сам себе. Выбирая жизненный путь, Виктор Эжен делает выбор в пользу живописи и поступает в Школу изящных искусств, где становится учеником живописца Герена. Первой картиной, которая заставила Общество заговорить о молодом художнике стала «Резня на Хиосе», ставшая гвоздем Салона. Критики обвиняли его в излишнем натурализме, но это только добавляло популярности молодому художнику.
Самая известная картина — написанная им в 1830 году под впечатлением Июльской революции. Это — «Свобода ведущая народ». На ней изображена полуобнаженная женщина на баррикаде. Случай, надо сказать, действительно имел место, однако комизм ситуации состоит в том, что изображенная на картине женщина вовсе не француженка, а полька. Одна из тех эмигранток, которые очутились во Франции после разгрома Польского восстания.
Постепенно к художнику пришло признание — он избирается в городской совет Парижа, становится кавалером Ордена Почетного Легиона.
Единственная его картина в России находится в Эрмитаже — «Львиная охота короля в Марокко». В Париже существует национальный музей Делакруа.
200 франков. Густав Эйфель (1832–1923). Инженер.
Ну, вот наконец-то дело дошло и до инженеров, до технической интеллигенции.
Александр Густав Эйфель родился 15 декабря 1832 года.
Детство его прошло ничем не отмеченным, и никто не мог сказать, что уже в детстве строитель Эйфелевой башни проявил себя как-то по особенному складывая кубики. Ничего подобного. У него было спокойное детство в городке на юге Франции.
Зато потом он поступает в Колледж Искусств и Ремесел и начинает специализироваться на работе с металлом. Девятнадцатый век — век железа и пара властно толкал архитекторов к использованию новых материалов и приемов. В нем была художественная жилка и он мог бы стать скульптором ил художником, но Эйфель выбрал другой путь. Он начал строить мосты.
Великий француз облекал прекрасную Францию в романтические кружева своих железных арок. Он кожей, нервами, всем своим существом ощущал приход нового технологического века — века железа, электричества и двигателей внутреннего сгорания….
Как мостостроитель он получает национальную известность после строительства моста Бордо в 1858 году.
Затем следуют четыре виадука около Гента.
Эйфель никогда не был «свободным художником», ожидающим для работы вдохновения. Все, что он делал — он делал не столько для славы, сколько для заработка. Он был рационалистом и брался за воплощение любого проекта, могущего принести прибыль. Так в 1865 году он строит в Париже здание универмага «О-бон марше» («Хорошая сделка»), который стал первым в мире универсальным магазином.
При строительстве ему как нельзя кстати пришелся опыт мостостроителя, позволивший, используя стальные конструкции обойтись минимальным количеством опор. Он верит в сталь, и его мосты и здания, построенные им, современникам казались висящими в воздухе.
В 1867 году французское правительство решает отметить столетие своей революции выставкой, на которую планируется собрать все достижения мировой промышленности и индустрии.
Показывая достижения Франции в области строительства, Эйфель строит павильон «Галерея машин». Вместе с инженером Контамином он построил удивительное здание, ребрами жесткости в котором служили стальные арки. Ширина здания была 114 метров, — длинна 420, а высота — 45 метров! Самое удивительное, что внутри не было ни одной колонны! Остекленная крыша, казалось, висела в воздухе!
Известность Эйфеля становится всеевропейской, и его приглашают в Португалию. Там он строит мост в форме 160 метровой стальной арки. После этого он вновь возвращается во Францию и строит мост через Труир — реку в южной Франции — долгое время считавшийся самым высоким в мире — 120 метров высотой!
Человек, способный построить такое может многое. Как и многие одаренные люди, он проявляет свой талант в самых разных плоскостях — строит подвижный купол обсерватории в Найсе и как хороший инженер-математик рассчитывает внутренние структуры Статуи Свободы, которую Французский народ подарил Американскому народу.
Но самое известное его произведение, конечно Эйфелева башня, построенная Эйфелем.
Комитет Всемирной выставки 1889 года объявил конкурс на который было подано более 100 проектов. Идея Эйфеля была настолько необычна, что сразу привлекла внимание. У проекта нашлись и противники и защитники. До этого момента ничего подобного предложенной им башни в мире не существовало. В проекте она была вдвое выше, чем купол собора Святого Петра в Риме и Большой пирамиды в Гизе. Но и то и другое строилось десятилетия, а инженер брался построить башню за полтора года, при минимальном привлечении рабочей силы и минимальной стоимости. Это должен быть достойный символ нового века.
Эйфель выиграл конкурс и построил ее. Ему понадобилось всего два года на то, что бы возвести это ажурное чудо, высотой в 300 метров.
Эйфель писал впоследствии: «Мне хотелось в честь современной науки и французской индустрии соорудить триумфальную арку, которая по создаваемому ей впечатлению превзошла бы арки, возводившиеся в честь победителей предшествующими поколениями».
Строительство шло не просто, но дело было не технических проблемах — их-то Эйфель блестяще разрешал, используя новые технологии и материалы. (Первым в Старом свете он использует паровые дыропробивные машины и тавровый и двутавровый прокат, а для подъема конструкций — паровые краны).
Едва башня начала подниматься над Парижем, как несколько художников, поэтов и писателей (и Мопассан, друзья мои, и Мопассан!) выступили с письмом протеста, в котором доказывали, что башня уродует исторический облик Парижа и что денег на такой гнусное дело Правительству давать бы не следовало бы..…
Началась газетная полемика. Масла в огонь добавил какой-то математик, «доказавший», что башня развалится сама собой, едва достигнет высоты в 220 метров.
Слышится что-то знакомое? Конечно! То же самое было с памятником Петру Первому в Москве и поворотом Сибирских рек… Творческую интеллигенцию не меняю ни времена, ни страны.
Первое время Эйфель пытался вразумлять художников и поэтов, но потом махнул на них рукой и выступил с заявлением, что строительство башни он ведет почти полностью на свои деньги и если Правительство и дальше не будет финансировать строительство, то он достроит башню на свои деньги. Благо к этому времени их у него хватало!
Самая высокая по тем временам башня в мире была смонтирована 250 рабочими в поразительно короткий срок. Пока ее строили, было заклепано 2,5 миллиона заклепок, скрепивших 12000 стальных деталей.
Башня произвела на вставке настоящий фурор. Эйфель стал национальным героем, получил прозвище «Фокусник железа» но, не смотря на несомненный успех башни как экспоната, ее должны были…снести. Спасло железное чудо только то, что как-то само собой получилось, что Эйфелеву башню стали использовать в качестве антенны для радиоаппаратов, а потом Эйфель устроил там первую в Европе аэродинамическую лабораторию.